— Вся Сенчурия будет драться, — Волшебник произнес эти слова механически, словно сознавая всю их бесплодность.
— Но ведь среди них старики! — запротестовала Вал.
— А почему бы вам не омолодить их, как вы омолодили нас?
— Процесс омолаживания используется в течение многих поколений, — объяснил Волшебник. — Молодость каждого отдельного индивидуума может быть восстановлена лишь ограниченное количество раз, после этого силы природы берут свое. Некоторые из этих людей прожили на свете по тысяче лет. У Редферна при мысли об этом закружилась голова.
— Ваша культура очень странная, и какая-то строгая при этом, — выдохнула Вал. Она поймала Редферна за руку. — И ей предстоит быть уничтоженной! Ох, Скоби! Неужели мы ничего не можем поделать?
Редферн все еще считал, что Волшебники плохо с ним обошлись, хотя и понимал теперь, по каким причинам. Они были серьезным, воспитанным народом и делали из вежливости лживые комплименты земной гериатрической науке и энцефалографии, хотя их процедура омолаживания, должно быть, настолько же далеко ушла вперед от любых достижений земной гериатрии, как пересадка сердца от тонзиллэктомии. Редферн полагал, что даже по их собственным, очень строгим и, может быть, суровым стандартам меновых сделок, он после этого боя ничего им не должен. По всей видимости, они считают необходимым использовать жизнь в полной мере, продляя ее омолаживаниями, а после этого еще и продолжая в образе гара'хека. А раз так, значит, они должны чувствовать к ней уважение. И все это, вся отчаянная борьба за сохранение достаточного количества народа, чтобы сделать жизнь оправданной, вся их наука, все умения и искусства — все будет уничтожено. В этом Редферн был абсолютно уверен. Он не знал, почему так сожалеет об этом, после того, что пережил с выдаивателем эмоций на голове. Теперь он знал, на что будут использованы в преображенном виде эти эмоции: против боевых машин инфальгонов. Будут использованы — и тщетно. Редферн посмотрел на Вал. Та ответила на его взгляд, сглотнула, быстро заморгала и втянула голову в плечи в ожидании его слов.
Скоби Редферну показалось, будто капкан захлопывает на нем свои стальные челюсти.
Парадоксальным образом, это чувство было сейчас сильнее — здесь, на залитых солнцем укреплениях города Волшебников Сенчурии, со стоявшей рядом и взывающей к нему прекрасной девушкой — чем в ту пору, когда он, будучи в рабстве, валялся на соломенной подстилке в алмазных копях Ируниума. Давление. Силы. Величайшие силы сминают его жизнь. Те, которые всегда были злейшими врагами Скоби Редферна. На стену медленно взошел Вивасьян. Вал и другой Волшебник оживленно заговорили с ним. К ним присоединились Тони и Нили. Возбуждение охватывало их все больше и больше. Потом Вал потянула Редферна за руку.
— Хватит, приди в себя, Скоби! Слушай, есть способ победить инфальгонов...
— Знаю, — Редферн уже принял решение. — Мы останемся и сразимся. Все вместе. Если проиграем, так проиграем. Мы...
— Нет, Скоби! — воскликнула Вал. На ее лице играло оживление от услышанных новостей. — Вивасьян знает, где можно достать великое оружие. — Только тот, кто решится его достать, будет, по всей вероятности, при этом убит!
Поцеловать или убить.
Редферн вспомнил эту фразу, которой он обещал себе, что ответит любой встречной силе согласно тому, как она с ним поступит.
Ну, так что же ему теперь делать?
Он чертовски хорошо знал, что ему делать, задолго до того, как позволил заманить себя в эту странную пещеру с ее сталактитами, мрачными закоулками и ощутимым дуновением зла. Тьма, казалось, сдавливала тело. Лучи фонариков прорезали канальцы света толщиной с карандаш в массиве окружающей тьмы. О да, сказал себе Скоби Редферн, с содроганием соскальзывая в ледяной подземный поток, он знал, что должен был сделать. Он должен был схватить Вал в охапку и велеть ей разыскать новую узловую точку, чтобы переправить их в другое, более ласковое измерение. Своих друзей она тоже могла взять с собой. Если бы он настоял, они могли бы сейчас быть в Нью-Йорке, ели бы сочный бифштекс с полным гарниром и пили из чашек дымящийся кофе... Рот Скоби наполнился слюной, и он был вынужден сплюнуть и выругаться.
— Тихо, Скоби! — Вал неласково толкнула его под ребра.
Вместо этого они полностью снарядились и были доставлены к узловой точке, к Вратам внутри города Волшебников, и Вал перенесла их сквозь эти Врата — Тони, Нили, себя самое и Редферна. И теперь они находятся в ином мире и крадутся сквозь насыщенную ужасом цепочку пещер в поисках еще одних Врат, ведущих в следующий мир.
— Далеко еще? — свистящим шепотом спросил Тони.
— Я уже чувствую их впереди. Помалкивай. Вивасьян говорил, что здесь... водятся... всякие твари... Нили хрипло пробормотала что-то про жабьи потроха. Среди Волшебников не было своих Проводников — эта мутация не проявлялась среди представителей их расы, и они ее не очень-то и приветствовали. Вал их просто поразила. Однако Вивасьян сказал: «В мире под названием Нарангон, жители которого старые и непримиримые враги Инфальгона, есть оружие, способное уничтожать боевые машины. Нам о нем известно, но ни один торговец никогда его нам не предлагал. Теперь это оружие нам необходимо».
— Мы близко, — прошептала Вал.
Они прокрались вокруг огромного валуна, отломившегося, должно быть, от потолка давным-давно. Оказавшись по другую сторону валуна, более или менее освещенного их фонариками и пятнами фосфоресцирующего мха, они остановились. Все сбились кучкой поближе к камню, между тем, как Вал поворачивалась вокруг себя, напрягая чутье. Ее закрытые глаза и отрешенное лицо завораживали Редферна.
Они попали в эту пещеру из подвала замка Волшебников, и искали теперь следующие Врата, чтобы продолжить свой мрачный путь сквозь измерения.
Позади них послышался звук — что-то как бы ползло по перекатывающейся гальке.
Тони повел фонариком. Нили помянула жабьи гляделки и выхватила лучевое оружие. Редферн почувствовал, как подступает к горлу содержимое желудка и тоже извлек оружие, стреляющее зеленым лучом. Вал стояла по-прежнему, разыскивая в невещественной среде следующую узловую точку. Над ними внезапно нависло чешуйчатое тело гигантской змеи. Клинообразная голова уставилась на них, постреливая длинным языком. В свете фонариков блестели четыре длинных клыка, торчащих из окаймленного черной полоской рта. Огромная голова рептилии покачивалась вперед и назад, глаза отсвечивали желтым светом. Свитое в чешуйчатые кольца тело заструилось вперед. Холодный блеск чешуй завораживал, так же, как ярость, горевшая в желтых глазах.
