— Это все знают, ваше святейшество, — я поднял брови и попытался развести связанные впереди руки, эмир Саллах — потомственный и законный правитель княжества.
Но Рифат не унимался. Он взял из серебрянной вазы яблоко и вдруг швырнул в меня. Мое тело готово было уже рефлекторно увернуться, но за долю секунды до этого мозг подал сигнал стоять на месте. Яблоко ударило в грудь и я неуклюже отшатнулся. Проверяет меня падла, воин я или тля купеческая.
Я наклонился, и подобрав яблоко, захрустел:
— Спасибо ваше святейшество, давно я не ел…
После трюка с проверкой реакции Рифат вдруг потерял ко мне всякий интерес.
— Отпустите его, — махнул он расперстованной рукой стражникам. — Дайте одежду и накормите.
Эмир повернулся ко мне и добавил:
— Могу предложить тебе работу, на конюшне найдется для тебя место.
Вот так раз. Конюхом? Только у меня совсем другая задача. Но отказываться нельзя — легенда рухнет. Человек, оказавшись в чужом городе без гроша и крова, от такого предложения врядли отказался бы. Эх… Конюхом так конюхом. Чем тяжелее работа, тем легче на нее устроиться.
— Спасибо, ваше святейшество! — я бухнулся на колени. — Я вечно обязан вам! Да хранят вас боги за вашу милость! Почту за честь служить вам на конюшне.
Эмир брезгливо выслушал мои восхваления и молча удалился.
— Слышали что повелел великий Рифат? — прикрикнул я на одноглазого. — Накормить меня и халат выдать.
Головорез поморщился, но промолчал, приказ правителя — закон, нельзя выказывать даже малейшее недовольство.
Меня отвели на княжескую конюшню, расположенную за пределами территории замка, и накормили вареным рисом с черствой лепешкой на кухне для слуг и конюхов. А Эмир похоже жмот, ворота из золота, а кормежка для работяг, хуже чем в бесплатной больнице. Не нужда, а скорее изобилие порождает в людях жадность. Много я знал в прошлой жизни “олигархов”, что за копейку удавятся, вернее, других удавят. Миры разные, а люди одинаковые, в который раз убеждаюсь.
Из одежды мне достался затертый, но выстиранный балахон из грубого сукна. На первое время пойдет. Но самое удивительное — мне выдали “служебное” жилье. Точнее служебное койко-место в бараке для конюхов.
Барак на десять человек, стены из глины, на полу бамбуковый настил, вместо кровати охапка высушенных пальмовых листьев, накрытых циновкой. Скромно, бедно но чисто и ухожено. Любят арабы чистоту, да и не бухают почти, поэтому и не свинячат. Многих мужчин сгубило пьянство, обжорство, курение и нежелание заботиться о доме... Но еще больше мужчин сгубило желание бросить пить, курить и начать заботиться о доме… Так что трезвость — это для арабов, русскому человеку трезвость смерти подобно. Медленной такой и очень скучной смерти…
* * *
Следующий день тянулся нестерпимо долго. Я горбатился на конюшне, ворочал тюки с сеном, таскал воду из колодца и закидывал телегу лошадиным навозом. Никогда не чурался работать руками, но это занятие мне совсем не нравилось. Как то маловато самоуважения от такого занятия. Ликан копается в лошадином дерьме. Очень эпично… Линять отсюда надо. Но тогда буду вне закона, и открыто рыскать по городу в поисках Джунаида не получится. Из двух зол выбираем меньшее, в надежде, что большее не выберет нас. Привычка выбирать из двух зол, и радоваться своему выбору — что еще рабам доступно?С лучами вечернего солнца главный конюх ударил в медный гонг. Конец рабочего дня — скорей бы пятница. Хотя здесь, наверное нет выходных. Работники стекались со всех уголков конюшни на местную кухню. Все тот же дымящийся рис и лепешки. Все счастливы и довольны ужином. Да-а… Самое неприхотливое существо — это человек. Жаль что к смерти привыкнуть нельзя…Наскоро проглотив свою порцию, я выдвинулся в город. Служба службой, а у меня другая миссия. Я брел по бурлящему рынку. Несмотря на вечер, здесь еще бойко шла торговля. Смуглые торговки и холеные пузаны в узорчатых халатах, шныряющие чумазые воришки и расфуфыренные купцы в расшитых самоцветами одеждах — все смешалось и двигалось. Рынок жил своей плутовской жизнью. Нужно наладить контакт с местными торговцами. Каждый день через них проходит множество людей. Может кто и знает амбициозного парня по имени Джунаид, что носит на шее подвеску в виде клевера-четырехлистника и собирается погубить мир. Бац! Кто-то толкнул меня в бок и скользом протиснулся между мной и встречными прохожими. “Карманник, сука!” — мелькнула мысль. Я рефлекторно похлопал себя по местам где должны быть карманы, но карманов у меня не оказалось. Да и денег тоже не было, зарплата только через неделю — обещали выплатить десять медных динаров. Можно будет мясо пожрать и вина прикупить, правда только один раз…Карманник — чумазый мальчишка лет двенадцати, разочарованно бросил на меня пронзительный взгляд, мол, что же ты дядя по рынку без денежек гуляешь, и скрылся в толпе. Эх, много здесь богатых, но нищих еще больше. Вроде жирует княжество, а народ как всегда в ж… Революцию что ль здесь замутить? Но нет, мое дело спасти сына и другое государство, желательно сделать это быстро и по тихому.— Держи вора! — впереди заверещала какая-то бабка.Сквозь толпу навстречу ко мне продирался знакомый заморыш, сжимая в кулачишке добычу — подвявшее яблоко. Толпа прыснула в стороны, пропуская бегущих вслед за ним рыночников. Сорванец хотел юркнуть за угол, но врезался в расчет стражников. Здоровый араб похожий на гориллу закованную в латы, схватил мальца за шкирку и приподнял над землей.— Отпусти, — взвизгнул воришка и попытался цапнуть зубами громилу.— Хвала богам! — прошамкала подоспевшая престарелая торговка — Вы поймали гада! Он обокрал меня.— Я ничего не брал! — крикнул пацан.— Врешь! — зашипела бабка, покажи карманы.Торговка запустила костлявые длани в лохмотья мальчика и вытащила злополучное яблоко:— Вы видели! Люди добрые, он вор!За вороство наказание только одно! — прорычал старший стражник. — Отсечение правой руки на месте!— Нет! — малец испугался, но не заплакал. — Вы что?! За гнилое яблоко?!“Горилла” швырнул мальчика на землю и придавил ногой. Кривой ятаган блеснул в его руке, а старуха довольно осклабилась.Мой мозг уже анализировал обстановку. За гориллой еще двое с мечами. Здоровяк у них старший — ведет себя повелительно и доспехи побогаче. Вокруг лишь мирные люди. Воинов и стражников не видно. Ну что ж, не повезло гориллоиду.Я оторвал рукав своего рубища и обмотал тряпицей лицо, не фиг мордой светить коль на дело собрался.Здоровяк рубанул ятаганом, явно намереваясь отсечь мальчонке руку. Я подскочил сбоку и перехватил его кисть. Тычком локтя в пузо я согнул гориллу пополам и, вывернув кисть, перехватил меч. Стоявшие позади стражники выхватили ятаганы и кинулись на меня. Толпа отхлынула, создав вокруг нас “ринг”. Первый нападавший ударил меня клинком в район шеи. Я поднырнул под удар и отправил его в нокаут ударом рукояти в затылок. Второй ткнул меня в живот, но я рубанул навстречу, пытаясь отбить клинок. Немного не расчитал — слишком сильно ударил. Мой меч выбил из рук ятаган нападавшего и пролетев дальше распорол тому брюхо. На мостовую повалилась кишки, несчастный схватился за меня и сорвал с моего лица “маску”. Твою мать! Засветился, линять надо.Горилла поднялся и попытался сгрести меня в охапку. Ну с тобой-то я церемониться не буду. Я воткнул ятаган ему в серде прямо меж пластин лат и чуть-чуть провернул. Все, уходим. Скоро стража набежит!— Сюда, дяденька! — Малец схватил меня за руку и потянул в сторону.Толпа ахнула и расступилась. Никто не посмел остановить нас, лишь хлопали ресницами в след и молча тыкали пальцами. Мы рванули прочь и затерялись в городских подворотнях.***
Глава 18
Никак не получается у меня порешать проблемы мирно, но, как говорится, не я такой, а мир злой. Морду засветил, тяжкое преступление совершил (убийство стражников эмира наверняка тяжкое), с работы придется теперь уволиться, причем дистанционно. Ну хрен с ним. Все равно работа не нравилось. И стражники не нравились. Зато мальчонку от увечья спас, а может и от смерти. Выжил бы он с такой раной — большой вопрос…
