Нозоми одарил душу приятной улыбкой и, легко проходясь по нежной шерстке, промолвил:
— Ну здравствуй, Сакацуй. Рад нашей встречи.
Котенок вмиг приободрился, потоптался на месте, и, едва не упав, прыгнул на своих коротких лапках прямиком к Нозоми. Со стороны подобное зрелище грело душу, покуда маленькая душа не затряслась от внезапно нахлынувшего страха.
Мечник внимательно осмотрел напуганного товарища, как тот же накатившийся страх заполонил его душу. Сакацуй немедля вернулся в родной сосуд, дожидаясь реакции спутников.
— У меня плохое предчувствие. Нам стоит выдвигаться, — несколько встревоженным голосом произнес он.
— А? Да что не так-то, Нозоми?
— Просто прислушайся ко мне.
Странник повернулся лицом к духу и, совершив низкий, наполненный уважением и искренностью поклон, немедля удалился. Парнишка последовал примеру своего наставника, хотя наспех это выглядело весьма нелепо, отблагодарил господина и ринулся за старшим.
Быстрый шаг переменился почти что на бег. Кругом стояла пугающая тишина, и лишь постукивания гэта о твердый пол нарушали её покои.
Они бежали по темным коридорам, как вдруг, выскочив в центральный зал увидели одну лишь пустоту. Ни нанаши, ни самопровозглашенной императрицы уже не было.
— Они что, пошли любезно выпить чаю? — нахмурив брови да с некой иронией промолвил Нозоми. — Как ты, черт побери, нанаши, договариваешься?
Юцуна прытко осмотрел весь зал, как тут же его внимание привлекла запачканная лестница на верхний этаж.
— Глянь, — обратился тот к мечнику, указав на кровавые следы вдоль ступеней, — кажется, они там.
Узрев алые пятная на фоне лилового окраса, мечники стремительно взобрались по лестнице прямиком наверх. Осмотревшись по сторонам, они узрели уйму дверей, ведущих в безызвестность. Среди десятков дверей лишь одна вела по верному пути. Некоторые из них были открыты, потому путники начали с них — не ошиблись.
Ворвавшись в одну из комнат, Нозоми нашел пропавшую спутницу вместе с императрицей.
Прямиком перед его взором была нанаши. Истощенная, бледная, словно чистый лист бумаги, что украшали лишь несколько амарантовых ⌜⁴⁶⌟ разводов от нахлынувшей агонии. Повсюду валялись бинты, а рядом лежал острый ножик. Стояло и ведро воды.
Кенко облачала безжизненное тело в аккуратный нагадзюбан. Сняв острую заколочку, она бережно укладывала девушку на чистую постель, поправляя каждый загнувшийся кончик, расправляя каждую складку. Управившись с одним — принялась за другое. Рассыпав локоны по всей кровати, императрица переменила мокрую тряпочку да положила прямиком на лоб мечнице. Такая забота вызывала недоразумение и изумление в одном лице.
Нозоми стоял в дверном проеме, все глядя на сию картину. «Сама ранила, сама лечит», — пытаясь понять ход мыслей противницы подумал тот.
Через минуту прибежал и вспыльчивый парнишка. Вот он то уж точно не оставит подобное просто так.
— Эй, ты, императричка, — с язвлением молвил Юцуна, — немедля отойди от нашей главы!
Продолжая глазеть на раненую девицу, она сделала вид, что не услышала столь явной агрессии в свою сторону, лишь невольно подумала: «Глава…»
Чем дольше парень смотрел на столь безразличное отношение, тем больше его это изводило.
— Императричка, я, вообще-то, к тебе обращаюсь. Убери свои грязные руки от этой самоуверенной девицы, иначе мы с наставником прикончим тебя! — прогремел мечник, совершая несколько шагов навстречу Кенко.
— Стой, — едва слышно промолвила та.
— Думаешь, послушаюсь тебя, а?
— Остановись, — схватив за руку мальчонку отрек Нозоми, — ты не дал ей сказать и слова.
— Зачем нам слушать убийцу?!
— «Грехи других судить Вы так усердно рветесь, начните со своих и до чужих не доберетесь» ⌜⁴⁷⌟, - промолвила Кенко ступая к мечникам.
Императрица подошла достаточно близко, чтобы говорить с глазу на глаз, но и сохраняла небольшую дистанцию. В её сумрачных очах отображалась неведомая печаль и стыд перед странниками.
— Громкое высказывание, — обратился к девушке странник, — как же его расценивать?
— Эти слова мне когда-то сказала моя матушка, — отведя взгляд на портрет продолжила она, — я не хотела вас задеть, но и мне неприятен столь жестокий упрек.
— Но ты ведь убийца! Посмотри на то, что сотворила с нанаши.
— В порыве гнева я совершила необдуманный поступок, за что от всей души прошу простить меня, хоть и желать такого не смею, — с небывалой искренностью в глазах и на устах, преклонив голову произнесла Кенко.
— Тебе стоит говорить это не нам, а этой барышне, — промолвил Нозоми, переведя взгляд на нанаши.
— Боюсь, мои слова будут пустым звоном для неё. Одними речами столь грязный проступок не перекрыть.
— Она простит тебя. Если увидит истину в твоих словах, то поступит именно так и никак иначе.
— Не знаю, насколько добродушным должен быть человек, чтобы простить что-то столь отвратительное по отношению к себе.
— Не обязательно быть добродушным, чтобы быть рассудительным. Впрочем, увидишь все своими глазами, если нанаши очнется.
— А если нет?
— Почему бы тебе, — вновь кинув взгляд на Кенко продолжил мечник, — просто не думать о лучшем исходе?
— Что ж, ты прав. Или мне лучше сказать Вы правы?
— Обойдемся без формальностей.
Императрица кивнула и обратилась к обоим странникам:
— В таком случае, давайте покинем все наши разногласия до тех пор, пока ваша спутница находится без сознания. Я проведу вас в гостиную, где вы сможете переждать некоторое время.
Императрица покинула комнату, а вслед за ней вышел и Юцуна. Нозоми был подле нанаши.
Мечник глядел на девушку опустошенным взглядом, но знал ли он сам, сколько в нем крылось боли и тоски. Он стоял рядом, не совершая никаких движений. Его дыхание, столь тихое, что казалось и вовсе отсутствующим, лишь изредка пропускало тяжкие вздохи. Глядеть на изувеченного человека, более того, родного душе, невозмутимо туго.
Парень не произнес ни слова, лишь глядел на едва пропускающие вдохи и выдохи странницы. Те были настолько томными, как будто вот-вот затихнут раз и навсегда. Поглядев на закрытые веки мечницы в последний раз, он вернулся к товарищу. Тот поджидал его на мягонькой козетке ⌜⁴⁸⌟ с явным желанием переговорить.
С минуты на минуту, как спутник вошел в комнату, парнишка тотчас атаковал его вопросом:
— Нозоми, почему ты остановил меня, когда я хотел преподать урок этой проказной дамочке? И почему ты вообще не сказал ничего толкового, а?
Подойдя ближе к товарищу, мечник присел на соседнюю козетку и, прикрыв дланью лицо, нехотя, отрек:
— Сдается мне, ты позабыл, где мы находимся.
— Да знаю я, что мы находимся в резиденции Кенко, но какое это имеет значение?!
— Помимо того, что мы вторглись в частную собственность, посягнули на имущество обладательницы и её жизнь, мы находимся на территории Ранзильема, запретной территории.
— Да, но…
— У нас вообще нет права говорить что-либо в этой ситуации. Хотя нанаши ранили, Кенко предоставила ей достойный уход, потом, есть ли нам что предъявить помимо возмущений о небрежности? Как глупо.
Мечник взглянул на своего спутника, соглашаясь с выказанными словами. Все вышло действительно так, как он и сказал, и этот логос был последним, что услышал странник за оставшееся ожидание. Больше те не произнесли ни звука, лишь сидели да ждали хороших иль не очень новостей.
***
Прошло немало времени, а кругом стояла все та же тишина. Кенко сидела подле раненой девушки, странники — в гостиной. Нанаши лежала все также неподвижно, но жар понемногу отпускал её. Ранение оказалось куда более опасным, чем можно было представить. Все ждали ответ на те самые вопросы: все ли будет в порядке; выживет ли она; справится ли? Безмолвное ожидание пугало их.
Тяжкое дыхание нанаши исподволь угасало. Биение затихало, словно вот-вот остановится навеки. Лицо поблекло, а на теле выступили синие пятна, предвещающие смерть. Неужто это конец?
