менее он чувствует себя гораздо лучше после долгого сна, нежели от бабушкиных отваров. Его уже не бьет дрожь, и он спокойно держится на ногах, но он все еще слаб и постоянно мерзнет: выздоровление не заставит себя долго ждать.
Деян находит и Самбора, и княжну возле той дряхлой пристройки, где недавно нашла их Лана. Только теперь они поменялись местами. Самбор оборачивается на приближающиеся шаги.
— Ты можешь отдохнуть пару дней. И без тебя сможем справиться.
Деян вопросительно смотрит на княжну.
— Не суди девочку строго.
— Я не могла тебя найти и зашла к тебе в покои, — смущенно вмешалась Лана, — у тебя был сильный жар, и я сказала об этом князю.
Самбора попросил подойти один из рабочих: обновление пристройки шло полным ходом.
Княжна повернулась к Деяну и быстро зашептала:
— Ты мог бы, если не хочешь отдыхать, потратить время на поиски. Но все же попытайся поправиться.
— Мне уже лучше. И я напал на след.
— Судя по поведению матери, она себя тоже опаивает. Мне кажется, им нужен временный результат, поэтому они используют травы, а не заговор какой-нибудь, — осторожно предполагает Лана.
— Спасибо, — благодарит Деян вернувшегося князя.
— Но не больше трех дней, — улыбается Самбор.
Напрямик поговорить Деян не захотел, а применил все тот же старый проверенный способ: он выведывает все об этом конюхе, который и, правда, молоденький, даже младше Деяна. Но судьба окрасила его волосы в серебристый цвет слишком рано. Мать умерла, когда ему было 10 лет, оставив свору детей и только один из них мальчик. А через несколько лет заболел отец-колдун. Он долго мучился, очень мучился, а когда почувствовал приближение смерти, выгнал девочек из дома и позвал сына. Сын сел с ним рядом, отец хотел было уже передать дар сыну, но тот заупрямился. Отец кричал в муках, боль в теле была невыносимой. Крики были слышны на улице, так что дочери были в ужасе, а соседи боялись подойти к дому. К утру брат вышел уже весь седой, но дар не принял. Так он и стал кормильцем в 15 лет. Сестер постарше он выдал замуж с приданным, к счастью, собранным отцом. Так он выдает по очереди их до сих пор, но уже зарабатывая своим трудом приданое. Четыре младших еще с ним живут.
Нельзя сказать, что история растрогала Деяна, он ведь и сам сирота. Но приятно знать о собеседнике больше, чем он говорит.
Деян подходит совсем близко к своей жертве, наблюдает, как работают мышцы тела. Лицо красивое, серые глаза сочетаются с серебристыми волосами, вперед выдается тонкий нос, выступают скулы, а губы плотно сжаты. Сам же Деян до сих пор не замечен.
— И как тебя зовут? — спрашивает, подойдя уже так, чтобы его уже было видно.
Юноша выпрямился, он не испугался, но выглядел удивленным.
— У меня нет имени здесь, все зовут меня, как придется.
— Я это уже заметил, — не солгав, признался Деян, — поэтому спрашиваю у тебя.
Тот приподнял брови от изумления, но ответил твердо:
— Ратко.
— Хорошее имя. А князю хорошо служится?
Ратко напрягается и кивает.
— А Путимиру?
— Зачем вы здесь?! — он злится, что удивляет теперь уже Деяна.
— Не боялся, что князь может пострадать?
— Я не понимаю.
— Княгиня ведь тоже это ела, а она беременна. Ты еще и девку за собой потянул. Не боишься кары божьей? Князь смог убить по воле богов аспида.
— Что вы хотите?
— К ведьме-то ходить не страшно было, хотя кара богов может быть страшнее. Ты же сам знаешь, что князь любимец богов, — надавливал Деян (люди и, правда, считали, что убийство аспида, захват власти совершены с помощью сил богов)
Ратко долго молчит, поэтому Деян добавляет:
— Покайся князю и девку эту тащи с собой. Я вас смогу защитить, — а сам у себя спрашивает. — С могу ли?
— Это не яд ведь.
— Я и сам знаю. Я бы уже давно вас сдал, если б это было так. А по итогу спасаю вас, бедных сирот.
Ратко все еще сомневается признаться или ждать, что Путимир поможет. Он опять замолкает, но вскоре начинает говорить.
— Путимир однажды позвал меня к себе, это было пару месяцев назад, чтобы вы не считали меня окончательно жадным человеком, скажу, что согласился не сразу. Но потом волна пожаров повредила часть нашей хаты, к счастью, дом устоял. И я согласился, сам пошел к нему, — он говорил, опустив голову.
— Нас могут здесь подслушать.
— Вряд ли, к тому же начало темнеть. Сюда мало кто заходит, а тем более в такое время, — он покачивает головой. — Мне было сказано брать травы у этой ведьмы…
— Ты знал, что это?
— Да, мне перед этим сказали о благе для князя и княжества, — он опять ненадолго замолкает. — Также сказали, чтоб сам не делал, а отдавал служанке: так незаметнее.
— О времени что-то приказано было конкретное?
— Нужно подсыпать, когда они едят вместе. Но я не всегда знал, когда это будет. Так что мальчишка с кухни прибегал ко мне. Я могу оставить его имя в тайне? — дождавшись утвердительного кивка Деяна он продолжил. — Я давал ей трав на один раз, мало ли ей что придет в голову. Или найдут у нее. Дальше вы и сами знаете.
Как странно, но этот рассказ злодея растрогал Деяна гораздо больше, чем история о сироте отца-колдуна. Может, дело в глазах, в которых застыла смесь стыда, печали и щепотка страха.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вас защитить от гнева князя. Да и вряд ли он рассердится на обычных слуг.
— Спасибо, — слова застыли, он хочет сказать что-то еще, но не может.
Деян сидит на кровати у себя в покоях. Усталость накатывает, но разум лихорадочно работает. Он уже не хочет, чтобы князь знал об этих слугах, что помогли Путимиру за копейки для семьи. Но как тогда доказать Самбору? На ум приходит княжна, но что может она? Тем более Самбору не стоит знать об участии Миланы в этом.
На этот раз он может раздеться, а не спит в одежде, что гораздо удобнее. Но он бредит, а ночью дрожит и просыпается от холода. Он моется в темноте холодной водой, обливаясь водой из ведра. От этого дрожь усиливается, но от ощущения чистоты становится легче. Он натягивает одежду, постепенно согревается, тем не менее голова раскалывается от боли. Он вспоминает Ратко, влюбленного Самбора, безнаказанную Милану, хитрого Путимира и княжну…
Что может она? Почему он опять думает о ней? Не уж-то чутье подсказывает?
Он ждет рассвета
