– Рис! Ри-и-ис!
Ференц метался по сонному кварталу, как подраненный заяц. Поскорее найти Риса, он же все-таки маг, пусть недоученный и неправильный, но маг, вдруг что-нибудь сможет… Одни хоромины были похожи на увеличенные в тысячу раз стеклянные безделушки, другие поражали громадными куполами в лепных узорах и каменными колоннами, покрытыми ветвящейся резьбой, третьи вообще ни то ни се, причудливые дома-головоломки сплошь в мозаиках – такое нарочно не придумаешь, даже если мозги соскочат с петель. И все выглядят одинаково необитаемыми.
– Ри-и-и-ис!..
– Чего кричишь?
Ференц обернулся.
Он стоял возле угла. Тонкий, настороженный, глаза выжидающе блестят из-под темных прядей.
– Рис, колотилово у нас! Короче, шмыранулись, Живодер утащил Хенека Манжетку. Я не знаю, что делать…
Последняя фраза прозвучала не по-взрослому жалобно. Манжетка был для Ференца вроде младшего брата, о котором надо заботиться. Чтобы именно с ним приключилась такая жуть – это как удар под дых в тот момент, когда ничего подлого не ждешь.
– Идем. Показывай дорогу.
Они бегом домчались до закоулка, где топталось еще несколько нижнереченских. Пацаны выглядели жалкими и растерянными, как пойманные крысята.
– Там, – Ференц ткнул пальцем в сторону нежилого купеческого особняка, который прошлым летом затеяли перестраивать, но после банкротства купчины забросили, не доделав. – Живодер пришел, будто покупатель, а Манжетка к нему подкатился, типа местный, все показать, хотел втихаря кошелек из кармана вытянуть.
– Он не кричит, – испуганным шепотом добавил кто-то из мелкоты.
– Придурки… – со злостью процедил Рис. – «Ведьмина пастила» у кого-нибудь есть?
– У меня, кажись, была.
– И у меня…
Разом снеслись, хотя «ведьмина пастила» – это не что-нибудь, это вещь! Ведьмы и прочие маги ее жуют, чтобы видеть и чувствовать, что происходит на расстоянии, а обычные ребята – для простого человеческого удовольствия. Интересно, словно смотришь цветные сны, хотя картинки наплывают друг на друга, наматываются в дикий клубок, который становится все больше и больше, да после тебя еще и ломает.
– Давай сюда.
Рис выхватил из грязных пальцев у Джоги Гвоздя ноздреватую пастилку, отломил кусочек, сунул в рот и энергично задвигал челюстями, усевшись на землю возле ржавого рыла водосточной трубы. Сесть – это обязательно, после этой штуки все равно не устоишь на ногах.
Выплюнул изжеванный комок, прикрыл глаза. Прислонился затылком к серой штукатурке. Побледневший, губы зло сжаты, длинные каштановые ресницы подрагивают.
Все уставились на него и непонятно чего ждали. Особняк, ощетинившийся прогнившими лесами, казался страшным, как выкопанный прошлогодний гроб.
Соседние дома тоже выглядели вымершими. То ли там никто не живет, то ли здешние обитатели сообразили, что рядом творится что-то скверное, и решили не подавать признаков жизни, пока все не закончится.
– Нашел! – хрипло произнес Рис, и его узкое, наполовину занавешенное челкой лицо скривилось, как будто он собирался разреветься. – Ференц, извини, Хенеку уже не помочь. Надо, чтобы он поскорее умер. У него больное сердце, но эта гадина не дает ему умереть.
Ференц уже не стоял, а сидел на мостовой напротив Риса, но башка, несмотря на дрожь и тошноту, соображала, и он предложил:
– Забраться туда и бросить ножик? А потом сразу тикать… Хоть это сделаем!
– Подожди, – не открывая глаз, остановил Рис. – Я сам.
По его напряженному худому телу прошла судорога, лохматая голова запрокинулась. Он по-звериному оскалил зубы, обнажив десны, и сделал движение челюстями, как будто перекусывал что-то невидимое.
После этого обмяк, прислонился к стене и открыл глаза. Мутновато посмотрел на Ференца.
– Хенек умер. Я… вроде как разорвал привязь… и он смог уйти на ту сторону.
– Не разорвал, а перегрыз, – уважительно возразил Петруш-малолетка. – Мы видели.
– Мотаем куда-нибудь. Гонбер сейчас оттуда выйдет.
Они всей шарагой забились в ближайшую подворотню. И Риса, и Ференца шатало, как пьяных. Повытаскивали ножи, только сунься Живодер – утыкали бы его сплошняком, как подушечку для иголок.
– Он отправился в другую сторону, – нарушил отчаянную, хуже крика, тишину негромкий голос Риса. – Не хочет нарваться.
– Испугался нас? – пискнул кто-то из младших.
– Он не знает, что это мы. Ему помешало что-то непонятное, и он решил не связываться. Он осторожный. Подумал, наверное, что имеет дело с магом.
– Так ты и есть маг! Ослы они, если такого, как ты, выпнули из своей школы.
– Я не маг. Я колдовать не умею.
– Ну а что ты сейчас сделал?
– Это не магия.
– А что тогда?!
– Не знаю.
Ференцу хотелось заплакать, выругаться, кого-нибудь пырнуть ножом – Гонбера или другую такую же суку. Остальным в общем-то все равно, еще один пропал, бывает: то кургузы заметут, то в драке зашибут, а еще есть демоны, чокнутые маги, упыри… Смерть может подстерегать тебя за каждым углом, Хенек Манжетка не первый и не последний, но для Ференца он был закадычным другом.
– Идите без меня, – выдавил Берда-младший. – Я потом.
Нижнереченские гурьбой повалили прочь. Всем хотелось поскорее отсюда смыться.
Ференц медленно, делая каждый шаг через силу, направился к особняку. Серые от въевшейся грязи леса, брошенные строительной артелью, пошатывались и поскрипывали, поэтому он не сразу уловил звук шагов за спиной. Развернулся, мгновенно вспотев и нашаривая в кармане нож – и с неимоверным облегчением выдохнул, увидев Риса.
– Я тоже туда.
Ференц молча потащился дальше. Вдруг все это окажется ошибкой, и Хенек там живой, раненый, но живой, и его еще можно вылечить… Толкнул ногой тяжелую дверь. Ага, замок сломан. Выстуженная пыльная зала без мебели. Где-то наверху жужжат мухи.
– На втором этаже, – тихо прошелестело позади.
Острый запах крови и кала. Полутемная комната, блеклые журавли на обоях, заляпанный пол. То, что привязано к вбитым в стенку скобам, выглядит, как частью выпотрошенный труп. И хорошо, что Хенек уже труп, Живодер привык растягивать удовольствие.
Отведя взгляд, Ференц пробормотал заупокойную молитву, обращенную к богу смерти Акетису, Кадаху Радеющему и богине милосердия Тавше. Сделать для друга что-то еще он был не в силах.
– Все теперича, пошли.
Его опять начало пошатывать.
– Подожди!
Рис присел, обмакнул кончики пальцев в кровь.
– Я убью Живодера. Слышишь меня, Хенек… И все остальные. Я его убью, – встал, взглянул на Ференца. – Теперь идем.
На улицу вышли молча. Добрели до поворота.
– Тут недалеко есть винная лавка, – сипло вымолвил Берда Младший. – Возьмем чего-нибудь, а? Иначе худо станет.
