— Какой радостный день для всех нас! — пробасил высокий красивый мужчина.
Он вошел в дом, низко склонившись, чтобы не удариться головой. На незнакомце были плащ, отделанный куницей, и высокие лосиные сапоги. Правую руку он держал под плащом на перевязи. — Гей, парни, неужели к нам вельва приехала? Три года не заезжала, надо устроить праздник! Наверное, в Упсале тоже веселье?
— Это мой племянник Торарин, — представил Хьялти. — Он лечится здесь после викинга. Проклятые оркнейцы достали его мечом!
— Мы как раз из Упсалы, там большое жертвоприношение, — сообщила вельва. — Скажу честно, Хьялти, мы завернули к тебе, потому что на нас напали волки.
Хозяин усадьбы присвистнул, когда разглядел охотничьи трофеи. Дага кто-то снова взял на руки, чтобы покормить. Понесли в другой дом, как маленького.
— Я только вчера приплыл из Скирингссала, — поделился по пути Хьялти. — Там была большая торговля, саамы навезли много пуха. Еще мы с братом продали две лодки, нам столько не нужно.
Даг смотрел во все глаза. На заднем дворе стояли навесы, под ними прятались от снегопада сотни, если не тысячи моржовых и тюленьих шкур. За навесами колотили молотками резчики, они вытесывали из белого известняка очередной кладбищенский крест. С одной стороны креста выстукивали изображение Белого Бога Езуса, с другой — богиню Хель верхом на рогатом коне.
Куриных потрохов для ведьмы принесли, но, как видно, здешние люди не занимались всерьез ни птицей, ни скотиной, ни земледелием. Серые валуны, от которых когда-то с трудом очистили двор, грудами валялись тут же. Здесь не гуляли по снежку козы и овечки, как в родном хозяйстве Северянина. Зато вокруг главной усадьбы вразброс стояло много маленьких домиков, на козлах зимовали недостроенные лодки, а под навесами сохли рыбацкие сети. Отовсюду к небу поднимались дымки коптилен. Домики нищих землевладельцев теснились на краю обрыва. Они льнули к ограде богатого одальмана, как цыплята к наседке.
— Как там дела, в Каупанге? — подхватила разговор Пиркке. — Говорят, сильный неурожай? Многие погибли?
— Был голод. Даже выгоняли из домов стариков, — поморщился Хьялти. — Наверняка во всем виноват их конунг. Он только и занят набегами, вместо того чтобы помогать своим людям. Собрал в дружину нидингов, которых изгоняли всюду. И ушел в набег на Бьярму.
— Их конунг не желает подчиняться Харальду Серая Шкура?
— Делает вид, что признает его господином. Но всегда готов воткнуть нож: в глотку.
— Хе-хе, вот как… А твой брат?
— Мой брат жив. В Каупанге новое бедствие, потому и пришлось продать лодки. Вода спала.
— То есть как? — открыла рот колдунья. — На лето спала?
— Нет. Не вернулась совсем. Люди говорят — не будет теперь доброй торговли в Каупанге. И сами торговцы переселятся в Бирку или еще южнее. Мой брат жил там много лет. И много друзей. Теперь вода ушла, лодкам не подойти к берегу.
— Но море не может высохнуть, — растерялась вельва.
— Раньше зимы были теплые, вода не замерзала, — вздохнул хозяин. — Мой дальний родич Эйнар умер, когда ему исполнилось почти восемьдесят лет! Так он рассказывал, что во времена детства его деда теплая вода не уходила из фиордов. И проливы не замерзали, и летом некоторые хозяева дважды засевали делянки. А теперь всюду холод, разве не так, фрю Пиркке?! Чем мы разозлили богов?
— Холод, холод, — покивала вельва. — Оттого и бегут ваши братья на дальние острова, в Исландию и еще дальше. Все ищут тепла… Только финны никуда не бегут.
Из соседнего помещения вышла молодая женщина с длинной русой косой и с ребенком на руках.
— Фрю Пиркке, вы приехали очень вовремя, — произнесла она и порозовела. — Завтра начнется праздник. Если вы задержитесь, мы все будем счастливы.
— Праздник во славу Фрейра? — хитро глянула старуха. — Так я и знала. Вы, норвежцы, больше всего любите своего бесстыдника Фрейра!
Женщины заулыбались.
— Ничего удивительного, что мальчик отпугнул волков, — авторитетно заявил Торарин. — Ведь у него метка ульфхеднера. А таких людей очень немного.
— Не обижайтесь, плохие времена, даже просо не взошло, — виновато развела руками жена Хьялти. — У нас скромное угощение…
— Это хорошо, — успокоила Пиркке. — Нам не надо ничего особенного. Главное — что вы нам рады. Расскажи мне, Хьялти, как идут ваши дела?
— Железо продается лучше всего, — начал загибать пальцы хозяин. — Тальк тоже хорошо продали, и соль, и пух, и канаты… Но я слышал, что в Хедебю стали чеканить монету. Торарин плавал в Хедебю. Он не смог купить хорошего раба и за триста динариев! Неужели теперь нельзя принимать в оплату обычное серебро на вес?
— Я мало смыслю в деньгах, — улыбнулась Пиркке. — Думаю, боги не отвернутся от такого рачительного хозяина, как ты.
— Если Каупанг разорится, мне негде будет продавать то, что я беру у саамов, — понурился Хьялти. — Бирка слишком далека от меня. А Готланд — еще дальше. Мой брат говорит, что в Готланде богатая ярмарка. Он оттуда привез жену, и она сразу родила ему двоих, ха-ха…
— Двоих? Это доброе знамение, — вставила Юкса.
Пиркке строго взглянула на служанку, и та прикусила язык.
— Доброе знамение? — уныло переспросил Хьялти. — Ты знаешь, фрю Юкса, что делали с детьми в Каупанге, когда ушла вода? Сначала никто не верил, что будет голод, но потом вернулись рыбаки с пустыми лодками. И охотники вернулись ни с чем. А в Каупанге не держат скотину и не умеют сеять зерно. Там просто негде сеять. Там одни камни! Было так, фрю Юкса. Новорожденных близнецов принесли моему брату, чтобы он решил, кому жить, а кого бросить в яму. А к тому времени уже четверых детей положили в открытую могилу. И никто не подобрал их! Потому что нечем стало кормить! — Хьялти разошелся, брызгал слюной, видно, Юкса задела его за живое. — А у моего брата родились девочка и мальчик. Девочка родилась крепкая и здоровая. А мальчик — маленький и хилый. Но по закону надо было одного ребенка назвать «обреченным на могилу». Надо было выкинуть девочку. Все равно еды не хватало пережить зиму. Мой брат соблюдает заветы, он приказал отнести девочку в лес и подарить медведю. А мальчика окропили. Ему дали имя. А потом пришел английский монах и предложил полить новорожденного святой водой. У их Белого Бога есть такая особая вода. И мой брат согласился, слышишь, фрю Юкса?!
— Она хорошо слышит, не кричи! — урезонила мужчину Пиркке.
Ребенок на руках молодой хозяйки проснулся и стал искать грудь. За перегородкой, прямо внутри дома, Даг вдруг заметил корову. Мальчик удивился — отец даже в лютые зимы не запускал скотину в дом. Здесь же корова никому не мешала.
