Он щелкнул пальцами, отчего молодая женщина вздрогнула и съежилась еще сильнее, а затем указал на лестницу. Чейн посторонился, пропуская обращенных.
Один только курчавый мужчина задержался возле него, оглядел с головы до ног и принюхался, словно проверяя, годится ли он в пищу. Когда все ушли, Чейн крадучись двинулся к последней двери справа. Дверь была приоткрыта. Чейн протянул руку и кончиками пальцев распахнул ее настежь.
У юнца, валявшегося на полу кельи, были рыжие волосы и веснушчатая бледная кожа. Он был намного моложе тех, кого Чейн в первую ночь запирал в этих кельях… впрочем, воспоминания о той ночи у него остались самые смутные. Ворот и рукава шерстяной рясы монаха были разорваны и измазаны кровью, кровь покрывала также горло и запястья. На указательном пальце хрупкой правой руки виднелась едва заметная мозоль — след долгого общения со стило или пером.
Ресницы мальчишки дрожали. Из маленького рта вырывалось частое неглубокое дыхание.
Чейн присел на корточки рядом с ним, обхватил его затылок. Голод — все тот же ложный голод — с новой силой вспыхнул в нем.
Если мальчишку бросить вот так, он истечет кровью и умрет — бессмысленная трата жизни. Впрочем, эта жизнь была обречена, как только Чейн ступил на порог обители. Чейн наклонился ниже, клыки его заныли, удлиняясь. Лицо мальчика было так близко, что он кожей чувствовал его слабое дыхание.
— Что вы здесь изучали? — спросил он.
Ответа не последовало, лишь сомкнутые веки мальчишки на секунду дрогнули.
Кем он стал бы, когда вырос? Уж наверняка не двуногим скотом в обширном человеческом стаде.
Чейн обхватил второй рукой подбородок мальчишки, задрал его вверх. Из ран на истерзанном хрупком горле начала сочиться свежая кровь. Чейн крепко сжал обеими руками голову мальчишки.
И резким движением крутнул ее вбок.
Хрустнули позвонки, и прерывистое дыхание мальчика оборвалось.
Чейн уронил тело на каменный пол и на четвереньках пополз прочь.
Цепляясь ногтями за дверной косяк, он кое-как выпрямился и опрометью выскочил из кельи. На середине лестницы он остановился и прижался лицом к ледяному камню стены, стиснув челюсти и скрежеща удлинившимися клыками.
Мальчик мертв… все, все, кто был здесь, так или иначе мертвы. Остались только их записи, да и те со временем истлеют, потерявшись для мира в этом убогом уединении.
Ногти Чейна заскрежетали по стене.
Снаружи ждал, раздражаясь от нетерпения, Вельстил, но мысли Чейна были заняты другим. Сбежав по лестнице, он бросился в библиотеку, примыкавшую к кабинету. И застыл в дверном проеме, обездвиженный паникой.
Взгляд его метался по книжным полкам. Чейн помотал головой. Все эти книги, свитки, фолианты, рукописи — он просто не в силах бросить их здесь. И унести все тоже не сможет. Как же ему выбрать, что взять с собой, если столько придется оставить?
Впрочем, время не ждет.
Чейн выдернул с полки одну книгу, за ней другую. Он выбирал те, которые уже осмотрел раньше, со смутно знакомыми названиями, а еще те, что потолще и с убористым шрифтом, а стало быть, содержащие больше знаний. Он туго набивал книгами холщовый мешок, позаимствованный в кабинете. Даже когда мешок был уже набит доверху, Чейн все еще лихорадочно обшаривал взглядом оставшиеся сокровища. И наконец, развернувшись, бросился бежать из этого царства мертвой тишины.
Снаружи Вельстил внимательно наблюдал за тем, как шестеро его подопечных, раздевшись донага, обтираются снегом. Затем он велел им надеть чистые рясы и привесить к поясам кухонные ножи либо топорики. Курчавый мужчина вооружился, как дубинкой, железным шкворнем.
— Берите поклажу, — приказал Вельстил, и дикие вампиры пришли в движение, задергавшись, точно марионетки на ниточках.
При виде этого Чейна передернуло — он-то знал, каково им сейчас. Именно так отдавал приказы Торет, его создатель, когда Чейн не спешил повиноваться. Когда Дитя Ночи сотворяет себе подобного, новый вампир обречен вечно покоряться любому приказу своего создателя.
Вечно, вернее, до тех пор, пока создатель не будет уничтожен.
Чейн не сводил глаз с Вельстила, который направился к ведущей вниз тропе, бросив лишь мимолетный взгляд на туго набитый мешок в руках своего младшего спутника.
— Очень скоро в твоем распоряжении будут все книги, какие только пожелаешь, — заметил он и ступил на первый поворот тропы.
Дикие вампиры потрусили вслед за своим повелителем. Чейн дождался, пока они пройдут мимо, и хотел двинуться следом, но в последний раз оглянулся на обитель, высеченную в стене ущелья. Входная дверь так и осталась распахнутой.
Чейн взялся за дверную ручку и, с силой потянув дверь на себя, постарался закрыть ее поплотнее. Если бы только он мог так же легко захлопнуть дверь за всеми воспоминаниями об этом месте… как если бы никогда сюда не приходил.
— А еще когда-нибудь ты займешь подобающее место среди своих возлюбленных Хранителей! — крикнул Вельстил.
Зверь, живущий внутри Чейна, возбужденно заметался в цепях, словно пытаясь схватить зубами некий лакомый кусочек.
— Исполняй свое обещание, — прибавил Вельстил. Голос его, казалось, поднимался из темноты. — И тогда я исполню свое.
При этих словах внутри Чейна словно что-то с громким хрустом сломалось.
Зверь, живущий в нем, настороженно попятился в угол. Он не увидел в руке своего господина сочной косточки с мясом. То, что ему предлагалось, не могло утолить его неистовый голод. Он услышал только посулы, всего лишь слова.
Содрогнувшись, Чейн резко обернулся и впился взглядом в верхний зигзаг тропы.
Такого с ним никогда прежде не бывало. Он растерялся, даже запаниковал.
* * *
Спустя полмесяца после начала плавания, на рассвете, Авранверд слонялась недалеко от носа корабля. Она наблюдала за Сгэйльшеллеахэ и черноволосой бледной женщиной.
Опершись на фальшборт, Сгэйльшеллеахэ указал вперед и проговорил что-то на уродливом гортанном наречии, из которого Авранверд не понимала ни слова. Впрочем, она и так знала, что говорит анмаглахк. Корабль дошел до полуострова и теперь вдоль восточного побережья поплывет на юг.
Бледное лицо женщины просияло от безмерного ликования. Сгэйльшеллеахэ кивнул, словно и сам радовался, что сумел сообщить ей такую приятную весть.
Его репутация среди Ан'Кроан так чиста и безупречна. Пускай Сгэйльшеллеахэ не так почитаем, как Бротандуиве или великая Эйллеан, все же он немало ходил по чужеземным краям и противостоял людскому коварству, дабы защитить и охранить всех Ан'Кроан. А теперь он стоит бок о бок с женщиной из этих варварских орд… И при этой мысли Авранверд судорожно сглотнула от омерзения.
