«Нравится? Бери. Оно твое, — вспомнил я свои слова. — Я зачаровывал его для воина. Такого сейчас вижу перед собой. Только долго не носи, за все нужно платить, через пару часов ты будешь падать с ног от усталости», — улыбаясь, сказал я тогда Филиппу.
Страшный удар — наискосок через грудь от плеча до живота — отшвырнул Сайлана к моим ногам.
— Господин, бегите! — прорычал он и медленно поднялся. Он не мог встать, рана смертельна, но поднялся, чтобы защитить меня.
Я подчинился. Ибо Сайлана спасти был не в силах. Мог только отомстить за него. Устремился по коридору на второй этаж.
Филипп легко увернулся от выпада Сайлана, рубанул алькасарца в висок, метнулся за мной в коридор и остановился. Не знал, где меня искать. Десятки дверей. Убийцы разделились: часть из них кинулась в ближайшие комнаты, другие вперед по коридору.
Я не дышал, застыв за шторой. Убийца в черном плаще откинул ее, обдал меня горячим дыханием и ушел. «Отвод глаз» — одно из первых заклинаний, что я выучил в юности. Помогало, когда приходилось уходить из трактира не расплатившись.
Боялся, как бы убийца не заметил кровь на полу, но в комнате было темно. Лампы во внутренних помещениях, в отличие от коридоров, ночью не зажигали.
Нападавшие меня упустили, и второго шанса я им не дал. Дождался, когда убийцы уйдут, выбежал из комнаты, назад по коридору на залитую кровью лестницу, вверх на третий этаж. Нет, не в лабораторию, там меня ждут, — в маленькую, незаметную каморку для прислуги. Ветхий рассохшийся сундучок хранил в себе такой же старый дорожный мешочек.
Два перстня с рубинами и два с сапфирами на левую руку, на правую — длинную, до локтя, перчатку, весьма мерзкую на вид, что неудивительно, ведь кожа для нее снята с вампира. Выпил, почти не морщась, бутылочку мерзкого отвара — пусть наутро я не смог встать на ноги, но тогда тело работало на пределе человеческих сил.
В коридоре трое. С криками бросились на меня, сапфир на перстне вспыхнул синим пламенем и исчез, оставляя после себя три ледяные статуи. Разбил замерзших убийц воздушной плетью.
Вниз по лестнице — еще двое. Перчатка источала зеленый свет. Если он попадает на кожу, та мгновенно лопается. Переступил через обезображенные тела, вместо лиц у них выжженные ямы. Зря не надели шлемы. Босые ступни скользили в крови. Порезался о брошенный меч. Захромал.
Крики привлекали все новых и новых убийц. Озлобленные, яростные лица, ненависть и страх в глазах. Махали мечами, пытались достать короткой алебардой. Орали боевые кличи.
— Бей, убивай! Камоэнс и Обинье! — разносилось по залам моего дома.
Все это слабо помогало. Им больно и страшно было подыхать, этим убийцам, они вопили от боли, когда воздушные когти вспарывали тела, визжали, как свиньи, горя в огне!
Я оправдал данное мне когда-то прозвище — смертью прошелся по комнатам, коридорам, залам. Бил ублюдков по отдельности. Пока оставшиеся не успели собраться вместе. На пороге своих личных покоев споткнулся о Родге. Волкодав грыз, кусал, драл непрошеных гостей, пока не пал замертво, изрубленный, исколотый. Забрав с собой одного из «черных». Почувствовал, что в спальне меня ждут.
Ядовитый дым, что выжигает глаза и легкие. Из комнаты выполз всего один обладатель черного плаща, хрипя, задыхаясь, раздирая руками грудь. Я не стал облегчать его мучения.
Родге, ты отмщен.
— Филипп! Филипп д'Обинье! Ублюдок! Предатель! Где ты, сукин сын! — вопил я во все горло.
В ответ тишина. Никто больше не пытается снести мне голову мечом. Догадался — они на первом этаже. Все завершится там, где и началось.
Медленно спустился до первого этажа. Внизу у фонтана — Филипп. Кинул в него огненным мячом. Невидимая сфера вокруг него вспыхнула на мгновение, поглотив пламя. Магическая защита. Серьезная. Гонсало очень постарался. Сделал бы подобную раньше, экзамен я зачел бы ему досрочно. Филипп засмеялся. Хрипло и зло. Взмахнул мечом, приглашая вниз. В засаду.
— Гийом, держитесь! — раздался крик. Из-за колонны у самого входа страшным по силе ударом выбросило арбалетчика. Он упал, щедро забрызгивая кровью мозаичный пол.
Блас Феррейра. В черно-желтом камзоле, с длинным мечом в руках.
— Гийом, я иду!
Навстречу ему сразу же бросились убийцы, прятавшиеся до того за колоннами и в проходах. Человек семь-восемь, столько же вместе с Филиппом устремилось ко мне. Отбросил их ударом ветра. Убил двоих молнией, снова отбросил тех, кто вновь кинулся вверх по лестнице.
Феррейра не зря звался лучшим мечом королевства.
Он вошел в ряды убийц как смерч, как ураган. Пронесся насквозь, оставляя за собой раненых и умирающих. Взлетал и падал его длинный меч, неуловимо быстрые взмахи клинка сливались в один. «Черные» один за другим вылетали из смертоносного круга. Разбрызгивая кровь по коврам и колоннам, опрокидывая кадки с пальмами. Зажимая руками страшные раны. Умирая.
— Гийом, еще чуть-чуть! — Феррейра расправился с преградившими ему путь убийцами и бросился на тех, кто пытался добраться до меня.
— Филипп, что вы здесь делаете?!
От неожиданности Феррейра чуть не пропустил удар другого убийцы. На Бласа напали по всем правилам. Тройкой. Били одновременно в бедро, грудь и голову. Феррейра отпрыгнул назад, ушел в сторону, за колонну, строй убийц разбился. Гвардеец воспользовался этим и молниеносно атаковал. Тройка эта быстро стала двойкой. Третий убийца вскоре агонизировал на полу, получив самым кончиком меча в горло.
Второго убил я. Хлопнул ладонью, как в том случае с медведем. Результат был такой же. Обезглавленное тело зашаталось и рухнуло на пол.
Д'Обинье остался один. Все его товарищи — раненые и мертвые — лежали на залитом кровью полу.
Филипп и Блас рубились среди груды мертвых тел. Почти четыре десятка убитых на первом этаже и лестнице. Кошмар и ужас. Не для этого был дом построен.
Учитель и ученик скользили по залитому кровью полу, словно в смертоносном танце, кружили в пируэтах, обмениваясь ударами. Молниями сверкали мечи, нельзя было уследить за бесчисленными выпадами, финтами и дексетерами, кватерами и синистрами из невозможных позиций. И прочими искусными фехтовальными приемами, названий которых я не знал.
Но понятно было лишь одно — Феррейра не мог одолеть Филиппа. Ученик превзошел учителя. Благодаря моему талисману. Простенькому серебряному кольцу на черной перчатке. Блас бил уже в полную силу, видя, что Филипп ему, по крайней мере, не уступает. Д'Обинье же, наоборот, щадил учителя. Пытался лишь легко ранить или обезоружить. Ему это удалось.
Меч вылетел из руки гвардейца, зазвенел, ударяясь о колонну. Феррейра тут же отскочил в сторону, подхватил клинок убитого им «черного».
