Приблизившись, варвар увидел двух огромных кукол, деревянных истуканов, стоящих на площади перед лавкой. Одна из кукол, судя по всему, должна была изображать женщину, поэтому хозяин обрядил ее в пышное платье, кипящее пеной многочисленных оборок и каких-то замысловатых кружев, украшенное ворохом разноцветных лент и немыслимых побрякушек. А вторая кукла явно представляла из себя знатного кавалера — тончайшая сорочка с кружевными манжетами белела под красным камзолом, густо расшитым золотом, замысловато скроенные штаны поддерживались тонкими кожаными ремнями, на которых висело несколько пар перчаток из прекрасной кожи. Хозяин лавки хрипло выкрикивал:
— Лишь у Лукейо досточтимые херридцы смогут купить самые модные товары из Аквилонии!.. Прошу вас, благородные кавалеры, самые модные башмаки с носком «утиный клюв»! Такие башмаки носят только самые модные господа в Тарантии и Танасуле!.. Прошу вас, очаровательные дамы…
Было видно, что он постоянно выкрикивает одни и те же слова и, расхваливая свой товар, рискует окончательно потерять голос. Подручный купца едва успевал принимать деньги, бросая их в кожаный мешочек, и вытаскивать из лавки все новые и новые вещи.
Киммериец невольно взглянул на свои сапоги. В них он, конечно, не выглядел щеголем, но он никогда и не задумывался об этом для бойца не важно, насколько моден фасон меча, главное, чтобы он вовремя снес голову недруга. Варвар миновал площадь и попал на очередную узкую улочку, запруженную пестрым городским людом. Хозяйки возвращались с рынка с корзинами продуктов. Уличные торговцы громко предлагали улитки и орехи, мелкие украшения из кораллов и сласти из вываренного виноградного сока, причем каждый расхваливал свой товар на особый манер, выпевая, как мелодию, особый мотив.
— Ули-итки!.. Ули-итки!.. Ули-итки! — вопил над ухом Конана молодой парнишка с плетеной корзиной. — Купите ули-итки! Лучшие ули-итки!
После вчерашних подводных грибов киммериец поклялся, что не прикоснется ни к чему, кроме хорошего куска жареной телятины с краюхой хлеба. Он до сих пор ощущал какую-то непонятную слабость в животе, и от этого раздражение варвара только усиливалось.
— Клянусь Ресницами Пастыря Света, почтенный месьор капитан, ты приобрел самые лучшие сапоги на всем побережье от Кордавы до Асгалуна! — услышал он рядом с собой знакомый гнусавый голос, — Сначала я увидел твои сапоги и оценил их, а только потом понял, что сшил их сам специально для почтенного капитана!
Черные редкие волосенки тощего сапожника взмокли от жары и торчали слипшимися птичьими перьями. Он явно был намерен не проходить мимо Конана и продолжал расхваливать свою работу, втайне надеясь продать нескупому чужеземцу что-нибудь еще:
— Клянусь кончиками волос светлоокой Иштар! Почтенный месьор капитан, теперь к таким великолепным сапогам тебе просто необходимы перчатки по локоть и кожаная перевязь! Я продам это уважаемому месьору всего за два с половиной золотых!
Киммериец и не думал замедлять шаг, поэтому хромоногому зингарцу приходилось почти бежать, чтобы поспевать за ним. Рот Риэго не закрывался ни на миг.
— Два с четвертью золотых! — задыхаясь, шептал сапожник, цепляясь за край короткого афгульского жилета Конана. — Два с четвертью, и клянусь Светлым Взором Митры, таких добротных и вместе с тем дешевых вещей ты не встретишь на всем побережье от Асгалуна до Мессантии, от Мессантии до Херриды, даже в самой Кордаве ты… Месьор! — вдруг заверещал он. — Что ты делаешь?!
Мощная рука варвара опустилась сверху на воротник зингарца и подняла, как котенка, за загривок. Ноги Хромого Риэго болтались в воздухе, пытаясь нащупать твердую опору под собой. На узкой улочке в один момент застопорилось движение, прохожие не могли отказать себе в удовольствии поглазеть, как черноволосый гигант одной рукой держит в воздухе болтливого сапожника, вытряхивая из него пыль, как из коврика.
— Предупреждали тебя, что ты проглотишь собственный башмак? Да или нет? Вонючая ты подошва, ты, как я вижу, не понимаешь слов, — сквозь зубы цедил киммериец.
Настроение его никак не выравнивалось. Вчерашний случай на кладбище оставил гнусный отпечаток в душе варвара, а поганые подводные грибы по-прежнему воевали друг с другом в его желудке. Уличные зеваки показывали пальцами на болтающегося в его руке сапожника и весело смеялись.
— Иди и больше не попадайся у меня на пути, зингарская отрыжка, а не то я забью сапог тебе в глотку, — рявкнул для порядка Конан и наконец, опустил сапожника на землю.
Риэго под бурный хохот окружающих попытался сразу же скрыться в толпе, но прежде его вновь настигла могучая рука. Конан не смог сдержаться и задержал доведшего его до белого каления болтуна, легким тычком в живот заставил его согнуться пополам и всей подошвой несильно поддал по выпяченному заду. К восторгу прохожих Риэго пролетел несколько шагов и растянулся на мостовой.
* * *
Капитан херридской гвардии Селинас во главе небольшого отряда из пяти человек обходил свой участок. Он был тщеславным человеком и страстно мечтал о скорейшем продвижении наверх. Херрида изнемогала от страха, узнавая о новых злодеяниях Ночного Губителя, и порой месьор Селинас думал, что если бы все-таки ему удалось изловить страшного убийцу, наместник Херриды герцог Фредегар наверняка назначил бы его даже начальником гвардии.
Утром в Храме Небесного Льва Селинас увидел, наконец, следы таинственного преступника. Следы эти поразили его огромным размером, поэтому гвардеец справедливо полагал, что отпечаток ноги такой величины может принадлежать только гиганту, исполину, мужчине огромного роста.
Губитель был крайне опасен. Он обладал чрезвычайной силой, если мог легко рассекать грудные клетки своих жертв и извлекать их сердца. Среди обывателей Херриды только и говорили об этих кровавых преступлениях. Жители города не находили ничего сверхъестественного, когда человека грабили, отбирали у него золото и драгоценности, — такие преступления, конечно, тоже ужасали обывателей, но они были вполне объяснимы с точки зрения обыкновенных людей.
Ночной же Губитель не брал ничего, кроме сердец, и это вызывало дрожь у всех херридцев. Поэтому месьор Селинас мечтал о славе, которая пришла бы к нему в случае поимки жуткого убийцы.
Размышляя об этом, капитан неторопливо шел по улице, положив руку на рукоятку ламиры с четырехгранным; клинком. По обе стороны от него следовали верные бойцы — Кабрера и Алвар с мощными алебардами, Риккар с арбалетом, заряженным зазубренным болтом, способным догнать любого беглеца, а братья-близнецы Ареас Рыжий и Ареас Черный были вооружены только ламирами, как и сам капитан. Навстречу отряду хромал, держась за ребра, какой-то ремесленник, посылавший яростные проклятия незримому обидчику. За ним бежала стайка мальчишек, хохотавших во весь голос и швырявших мелкими камешками в нелепого, смешного человечка.
