За свою богатую событиями жизнь Конану пришлось отправить на Серые Равнины немало народа. Никогда ему даже в голову не приходило подсчитать, скольких именно он послал в объятия к Нергалу, но никогда варвар не убивал ради удовольствия, никогда его оружие не поднималось на беззащитных людей.
— Не двигайся! — прошипел арбалетчик.
Он целился в грудь Конана, а с двух сторон от его шеи колыхались острия алебард, готовые в одно мгновение рвануться вперед и пронзить его. За спиной киммерийца в ножнах торчал добрый забарский кинжал, немало помогавший не так давно в Афгулистане, но чутье подсказывало ему, что как только он сделает движение рукой, болт арбалета сорвется со ствола и прошьет его грудь, а пики алебард немедленно воткнутся в шею.
Высокий капитан держал в руках кандалы.
— Вытяни вперед руки, Ночной Губитель! — торжествующе объявил он. — Именем Митры и герцога Фредегара ты заключаешься под стражу.
Охранники дворца вбежали в залу с оружием в руках, а за ними маячило толстое лоснящееся лицо насмерть перепуганного советника, облаченного в пурпурную тунику. Глаза толстяка выражали ужас, он негодующе воскликнул:
— В моем доме Ночной Губитель! Что делает этот злодей в моем дворце?
Конан усмехнулся и неторопливо протянул руки, всем своим видом показывая, что сдается без боя и готов дать заковать себя в кандалы. Он понимал, что если сейчас сделает, хотя бы одно резкое движение, напряженные нервы гвардейцев могут не выдержать и сорваться.
Но когда капитан приблизился, пальцы варвара цепко схватили цепь посередине, и он мощно рванулся назад, увлекая за собой зингарца. Арбалетчик не мог выстрелить, потому что Конан защищался его начальником как живым щитом, а капитан, выпучив глаза, не доставал ламиру из ножен, продолжая сжимать кандалы.
В одно мгновение варвар отволок его назад на несколько шагов, двигаясь спиной вперед, и пока зингарец успел что-либо сообразить, Конан, склонив голову, резко боднул того лбом, прямо в лицо. Селинас только успел тихо вскрикнуть, колени его подломились, и руки бессильно повисли вдоль тела. В следующее мгновение киммериец швырнул безжизненное тело на арбалетчика с такой силой, что тот повалился на пол, непроизвольно выпустив заряд арбалета в расписной потолок.
Против варвара оставалось три гвардейца и два охранника с копьями, но во дворце советника уже начался переполох, и чуткий слух Конана различал где-то за шпалерами лязганье оружия. В руках его бренчала тяжелая цепь, и он не спешил достать из ножен забарский кинжал.
Неожиданно в его памяти вспыхнула, картина двадцатилетней давности — закат зимнего солнца, золотивший зубчатые вершины: заснеженного леса, и стая волков, преградившая путь обессиленному киммерийскому парню, бежавшему из плена с обрывком цепи около четырех локтей длиной. Тогда Конан с такой дикой яростью раскрутил цепь, что через мгновение один серый зверь уже хрипел на снегу с перебитым позвоночником, а другой откинулся в сторону с размозженным черепом.
Что эти зингарские гусаки по сравнению со свирепыми лесными волками, рыскающими в поисках жертвы на излете зимы? Гвардейцы, воинственно завопив, ринулись на варвара, но уже в следующий момент звенья кандалов обрушились молотильным цепом сначала на одну алебарду, а потом на другую, и деревянные древки разлетелись в щепы. Несколько резких выпадов — ламиры нападавших пронзили пустоту, а их владельцы рухнули на мозаичный пол с проломленными головами. Два других гвардейца, ошеломленные быстротой кровавой расправы, нерешительно пятились назад, ко входу, но из внутренних покоев в зал вывалилась охрана советника, около десятка крепких зингарцев с самым разнообразным оружием в руках. Несколько человек сразу перекрыли путь к выходу из дворца.
— Ночной Губитель! Ты обречен! — закричал из-за спин своих охранников советник, благоразумно прячущийся за толстой створкой двери.
Цепь в руках киммерийца еще раз раскрутилась, превратившись в сверкающий круг, а потом с силой вылетела в сторону охранников. Первый еще сумел среагировать и увернуться, но стоящий за ним не видел, летящих кандалов, и металлические звенья со страшным хрустом врезались ему в лицо. Охранник успел только коротко вскрикнуть, но его товарищи непроизвольно повернули в его сторону головы. Воспользовавшись мгновенным замешательством, Конан подбежал к галерее и в один момент взобрался по богато украшенной колонне на верхний проход. Пока охранники успели что-либо сообразить, он ринулся внутрь дворца.
За спиной варвара раздавались крики, но он бежал через богато обставленные залы по направлению к внутреннему двору. Опыт подсказывал, что нельзя сейчас выскакивать из дома советника прямо на многолюдную улицу.
Просторная терраса, с мраморными статуями выходила прямо в цветущий сад. Конан легко спрыгнул вниз и устремился к. стене, белеющей за деревьями. За этой стеной находился двор другого дворца, который он быстро миновал, не обращая внимания на вопли служанок. Легко перемахнув через следующую каменную ограду, варвар оказался в заросшем, запущенном саду, в котором не было видно обитателей. Только здесь киммериец позволил, себе замедлить бег и отдышаться. Времени на то, чтобы обдумать свое положение, у него по-прежнему не было, но он отчетливо понимал, что попал в какую-то путаницу. Так это или не так, хладнокровно полагал Конан, в любом случае удобнее действовать без кандалов на руках.
Бесшумно передвигаясь от дерева, к дереву, он пересек обширный сад и за его стеной обнаружил следующий. Так варвар миновал несколько внутренних дворов, пока не оказался в ухоженном парке. За подстриженными вершинами деревьев сверкал золотой шпиль храма Митры.
Конан осторожно вышел из орешника и краем глаза уловил какое-то движение слева от себя.
Молниеносным движением руки он выхватил из-за спины забарский кинжал и мягко отпрыгнул в сторону, слегка согнувшись в ожидании нападения.
Но тут же он немного расслабился, потому что на дорожке стоял седой крепкий мужчина в длинной тунике, по обе стороны от которого испуганно выглядывали два паренька, удивительно похожие друг на друга. Оружия у них не было, и вид был самый, что ни на есть мирный.
— Далеко ли отсюда до моря? — хрипло спросил варвар, неторопливо отправляя кинжал обратно в ножны. — Я гулял и немного заблудился…
Он заметил, как умные, сверкающие искорками глаза седовласого внимательно изучают следы, которые его сапоги оставили на дорожке.
— До моря довольно далеко, почтенный чужестранец, — вежливо отозвался мужчина. — Только я на твоем месте первым делом сменил бы сапоги…
