— Давайте спасем от пожара то, что еще можно сохранить.
— А потом? — спросил Зигфинн.
— А потом расскажем друг другу правду, — ответил Кальдер.
Зверь прыгал возле трона, со звоном дергая за цепь, как будто впал в бешенство.
— Молчать! — раздраженно прикрикнул на него Хурган, вглядываясь в драконий глаз у себя на ладони.
Глаз был мягким и теплым, и на его молочно-белой поверхности отражалось то, что сейчас видел Фафнир.
Три фигурки, жалкие людишки. Видимо, среди них даже была женщина. Они не представляли угрозы для дракона и не могли сопротивляться его огню.
И все же Хурган видел, что Фафнир испугался и отступил. Огненное дыхание отказало, а тяжелые когти не впивались в плоть. Дракон медленно летел прочь.
Изображение в глазу было мелким, однако бессмертный король рассмотрел, что у людей, от которых убегал Фафнир, был какой-то блестящий кусок золота, напугавший дракона.
— Искры.
Зверь возле трона потерял последние капли самообладания. Рыкнув, он начал биться головой о каменный пол.
Рука Хургана так сильно сжала драконий глаз, что тот готов был лопнуть, словно перезрелый плод.
— Дракона нельзя победить. Дракон не отступает.
К Хургану подошел Гадарик. Он мимоходом махнул на Зверя, и тот со стоном повалился на пол.
— Не печальтесь, ваше величество. Возможно, сила волшебства на стороне врага, но ваша власть держится не на Фафнире. Скажите лишь слово, и сотни, тысячи воинов Орды прочешут земли королевства и приведут вам этих двоих.
Хурган задумался над словами советника. В самом деле, его ярость по поводу повстанцев, которые не хотели подчиняться королю, была чрезмерной. Да что они могут сделать? Какой вред они могут нанести?
Тем не менее они, казалось, что-то напоминали Хургану. Что-то, о чем он никогда не знал. Это было похоже на эхо какого-то чувства, которое Хурган так и не ощутил, пребывая где-то далеко отсюда, как в пространстве, так и во времени. Король был в смятении, словно открылась неведомая дверь и в нее ударил порыв холодного ветра. Теперь закрыть эту дверь вряд ли удастся.
— Видящая знала об этом, — прошипел Хурган.
— Она бессильна до тех пор, пока вы находитесь при власти, мой король, — заверил Гадарик. — Железный кулак вашей власти укротит ее, но если вы начнете сомневаться, то сыграете врагу на руку.
— Я хочу, чтобы все в этом королевстве приложили усилия, дабы схватить этих людей. Не нужно их ни допрашивать, ни пытать, ни привозить сюда. Как только увидите их, тут же рубите им головы. И лишь после этого мои воины могут успокоиться.
Гадарик с преданным видом кивнул. Внезапное беспокойство повелителя казалось ему неуместным.
Некоторые повстанцы до сих пор тушили остатки пожара, набирая воду из ручья. Довольно много людей погибло. Кальдер опечалился, узнав, что среди них была и провидица Ауда. Он окунул голову в ручей, чтобы освежить мысли. Зигфинн и Бруния, стараясь не смотреть друг на друга, ожидали разговора с ним. Трещина, возникшая в их отношениях прошлой ночью, еще не успела затянуться.
Кальдер мотнул головой, и во все стороны полетела вода. Зрелище было просто потрясающим. По крайней мере, так показалось Брунии.
— Дракон еще никогда на нас не нападал, — заявил повстанец.
— Может быть, он просто не замечал раньше вашего поселения, — предположил Зигфинн.
— Это Фафнир-то? Нас было слишком мало, и мы не представляли никакой угрозы, поэтому чудовище Хургана нас и не трогало, — возразил Кальдер.
— Что же изменилось? — спросила Бруния.
— Появились вы. Сперва вас искали ордынцы, а теперь дракон. Все дело в вас.
Зигфинн знал, что повстанец, скорее всего, прав, но ему не хотелось признавать его правоту.
— Зачем Хургану нас преследовать? Мы же обычные путешественники.
— Ничего обычного в вас нет, — заявил Кальдер, глядя Брунии в глаза. От этого взгляда у нее потеплело в груди. — И амулет, который вы разделили, это ключ ко всему. Покажите его мне.
Зигфинн и Бруния с неохотой вытащили из-под одежды цепочки с талисманами. Кальдер сложил две золотые части и осторожно провел кончиками пальцев по его искусно украшенной поверхности.
— Тут чего-то не хватает. Амулет не полон, — после довольно продолжительной паузы заявил он. — Так я и думал.
Зигфинн бросил взгляд на украшение, но за исключением того, что оно было разломано на две части, не заметил никаких недостатков.
— По-моему, ты ошибаешься, — осторожно протянул он.
Кальдер сунул амулет Зигфинну прямо под нос.
— А ты присмотрись повнимательнее. Ты этого не замечаешь, потому что отсутствующая часть талисмана скрыта новым предназначением.
Зигфинн был озадачен. Взяв амулет принца, Бруния покрутила его на цепочке.
— Тут нет глаза дракона.
Кальдер кивнул.
— Никогда не предполагалось, что этот амулет будут носить на цепочке, и только после того как глаз дракона исчез, начали так делать. Пока талисман висит на цепочке, отсутствие глаза никто не замечает.
Зигфинн поморщился.
— С таким же успехом тут вообще могло не быть глаза. Почему ты так думаешь?
Подняв руку, Кальдер показал им кольцо, которое носил с детства. На кольце был маленький драгоценный камень черного цвета со странной матовой поверхностью.
— Я уверен, что глаз дракона у меня.
Зигфинн снял цепочку, освободив отверстие в амулете, а затем прижал к кольцу свою половинку. Камень идеально подходил к отверстию, так что сомнений больше не было.
Внезапно вокруг Зигфинна, Кальдера и Брунии прошла какая-то волна. Волна света и красок. Воздух завибрировал, и послышался странный высокий звук. Но все длилось лишь секунду.
— Вы это тоже почувствовали? — спросила Бруния.
Кальдер и Зигфинн кивнули.
— А как к тебе попало это кольцо? — поинтересовался Зигфинн.
Кальдер смерил своих друзей осторожным взглядом, словно пытаясь убедиться в том, что им действительно можно доверять.
— Это кольцо, подарок моего отца, я получил еще в детстве, когда был маленьким мальчиком, — глубоко вздохнув, ответил он. — Вначале я носил его на кожаной тесемке на шее, потому что пальцы были слишком тонкими. Я говорю о временах, когда все было так, как и должно быть.
Бруния и Зигфинн растерялись, не зная, имеет ли в виду Кальдер именно то, о чем они думали.
— Когда все было так, как и должно быть? — осторожно переспросил принц.
— Вы знаете, о чем я говорю. Время мира и света, которое исчезло в одну ночь, и я очутился в этом черном столетии. Не в будущем, а в прошлом.
