— И что?
— А то! Никаких необдуманных поступков мы совершать не будем.
Мне нравится Питер. Честное слово. Но вот когда мной начинают командовать, я брыкаюсь.
— Знаешь что, Питер, — начал я, постепенно закипая, — Ты — может, и не будешь! А я не собираюсь тусоваться здесь, зная, что есть возможность сообщить Дику о том, что здесь происходит. Разговор окончен! — сказал я, заметив недовольство на лице Пита, и вышел, хлопнув дверью.
* * *
Настроение было паршивое.
Я сидел в чужой мне комнате с серыми стенами, где не было даже окна, и вспоминал уютный беспорядок своем залитом солнцем жилище в "Новом доме". Не прошло и недели с того дня, как мы сели в серебристый флайер, а казалось — годы. И сегодняшний разговор это мне показал со всей отчетливостью.
В дверь коротко стукнули.
— Войдите, — крикнул я.
Вошла, к моему изумлению, Джой.
— Не помешаю? Или ты предпочитаешь сидеть в позе задумчивого героя у камина.
— И попивать мартини с долькой лимона, есть фондю и слушать оркестровую версию "Yesterday", — с энтузиазмом подхватился я, но сдулся, — На самом деле, я просто сижу на кровати и думаю о том, что жизнь — чертовски дерьмовая штука.
— Да уж, за это стоит выпить, — усмехнулась она одними губами. Глаза оставались серьезными.
— Джой, если ты пришла по просьбе своего брата, и собираешься читать мне лекции о примерном поведении, то предупреждаю сразу — это бесполезно, — сказал я, выпрямляясь. Джой села рядом.
Я старался не смотреть на нее, но в поле зрения постоянно попадали то длинные светло-русые волосы, то родинка на шее, то удивительные синие глаза. Мы сидели так близко, что я мог чувствовать запах ее волос, тепло, исходящее от кожи. Она не спешила отвечать, и мы сидели в тишине, нарушаемой лишь нашим дыханием.
Мое тело отреагировало на ситуацию по-своему, и меня это напугало. Я поспешно отодвинулся и вопросительно хмыкнул.
— Я вовсе не собираюсь читать тебе нотаций, — сказала она, наконец.
— Вот как?
— Да. Я считаю, что ты прав. Пит трясется над нами как курица-наседка.
Я не стал сейчас говорить о том, что в отношении младшей сестры у него были на то веские основания. Джой была та еще штучка, могла выкинуть любой фортель, так что я бы на его месте запер ее в комнате, этаже так на восьмом, чтобы не могла выбраться, и вдобавок, поставил бы человек десять ее сторожить.
— Уточнение, — произнес я, — Ты — его младшая сестра. Поэтому он обязан быть наседкой.
— Ты — зануда, такой же, как и он!
— И ты пришла, чтобы сообщить мне об этом лично?
Джой убрала со лба упавшую прядь. Я в этот момент вел с собой тяжелую внутреннюю борьбу — главным моим желанием было поцеловать ее, но мозг приводил контр-доводы. Я не ее парень, она знать меня не хочет, ее брат меня убьет, если я до нее дотронусь, и откуда вообще я могу знать — чувства это, или внезапно вспыхнувшее с новой силой половое созревание. В итоге, ничего у меня не вышло. Я ничего не решил — потянуться ли губами к ее губам, или навсегда забыть об этом наваждении.
— Нет, — сказала она, — Я пришла, чтобы помочь тебе. Надо отсюда выбираться. Питер просто дурак, что этого не понимает. Он не хочет уходить, потому что у Синклера папа и мама. Он думает, что если они сделают то, что нужно Синклеру, мы будем вместе.
— А ты? — вырвалось у меня. Джой помолчала секунду, потом пожала плечами:
— Я почти их не помню, Чарли. Это для Пита дом остался на Луне. Для меня, дом — это школа, а моя семья — это Пит, Полина, ребята. Вот так то. Я, наверное, говорю ужасные вещи, но это действительно так.
— Они не ужасные! — воскликнул я. И подумал о собственной матери.
Почему-то такие вещи приходят в голову в самый неподходящий момент. Внезапно я вновь пережил историю месячной давности, и меня передернуло. Наверное, то, что я думал о женщине, которая меня родила, тоже можно было назвать "ужасной вещью". Но я не отказывался от собственных мыслей в угоду тому, что обо мне могли подумать. Плевать!
— Ну так что? — спросила Джой, — Что мы будем делать?
Я чуть не грохнулся со стула:
— Не понял…
Гримаса, появившаяся на лице Джой, мигом напомнила мне первые дни нашего знакомства. Она возвела очи к потолку и вздохнула:
— Какая часть вопроса "что мы будем делать?" тебе непонятна, Чарли Рэндом Рихтер? Или слухи о твоей умственной неполноценности все-таки оказываются правдой?!
— Ну… во-первых, эти слухи распространяла ты, — парировал я, — А во-вторых, никакого "мы" не будет. Питер мне точно голову оторвет, если с тобой что-нибудь случится!
— Ну да, с твоей активной мозговой деятельностью это не так уж актуально!
— Сука! — не выдержал я. И тут же опомнился. Боже праведный, как я мог это сказать ей в лицо!
Джой, к моему великому изумлению, не набросилась на меня с кулаками, и не расцарапала лицо. Она расхохоталась.
— Боже, Чарли, ты все-таки еще большее хамло, чем я! И как Полина не вешалась от нас двоих, пока мы были в школе?
Она все смеялась, и я понял, что все-таки в чем-то ошибался. Я покраснел: молоточками застучала в висках кровь, и в глазах стало темно.
— Извини. Я не хотел говорить о тебе так.
Джой лишь отмахнулась:
— Пустяки, бывает! Ну, так что мы будем делать?
Всё, понял я. Попал. Джой Чейс не из тех, кого легко отшить, если уж она прицепилась, то это надолго. Я всерьез начал прикидывать, каким образом буду скрываться от Питера, если он обнаружит заговор, который мы плели за его спиной.
— Надо продумать, — сказал я, — Надо все тщательно продумать.
* * *
В воровском мире славного города Нью-Йорка и, если уж быть совсем честным, то еще нескольких десятков городов Матушки Земли, меня знавали как Чарли-карманника. Если там мал ростом, умеешь производить приятное впечатление (те, кто знал меня недолго, утверждали, что на первый взгляд я его производил), и владеешь хотя бы простейшими навыками, то успех на этом поприще тебе обеспечен. Уж мне-то можете поверить.
Конечно, совсем уж профи я не был. Не то чтобы я мучался угрызениями совести после каждого обчищенного кармана, просто когда-то очень давно мне все-таки привили дурацкие принципы типа "не укради". Я воровал не из озорства или желания кому-то что-то доказать (хотя нет, было и такое…), а больше по голодухе. Теоретически, государство должно было платить мне пособие как детдомовцу, но поскольку я за последние лет пять поменял с двадцать всяческих приютов, концы были потеряны.
Так или иначе, в моем арсенале было не так уж много способов обирания ближних, хотя и имеющихся было достаточно, чтобы укатать меня в колонию для малолеток года так на три-четыре, что, несомненно, было рождественской мечтой Дика Риди на протяжении последних лет. Одним из методов, которым я пользовался чаще всего, был простейший отвлекающий момент. Нет ничего проще, чем налететь на человека в толпе, особенно, если у него заняты руки. То, что было в руках, от неожиданности рассыпается, я начинаю активно помогать и в этот момент просто беру то, что мне нужно. Разумеется, для начала необходимо понаблюдать за потенциальной жертвой: где человек носит деньги или ценные вещи, какая у него реакция, и так далее. Профессиональный "щипач" может "развести" так любого. Я обычно практиковался на провинциальных олухах, которые приезжают в большие города — уж очень забавно было наблюдать за каким-нибудь юным искателем приключений из Цинциннати, сбежавшим от папочки с мамочкой на выходные в Нью-Цорк: огромные глаза при виде небоскребов и смога, обязательное посещение Централ-Парка и прогулка по Бродвею. На большее у подобных типажей почему-то фантазии не хватало.
