Внизу уже расстилается нечто еще более низкое и плоское, чем Поле, и по уродливым горбам торосов, еле заметных отсюда, но явно огромных, юноша понимает, что они летят над Замерзшим морем. Сейчас оно вполне оправдывает название…
«Замерзшее море?»
«Да, мы над Морем. Уже скоро прилетим».
И все. Еще часа три — и они будут на месте. А ведь собирался идти к цели месяца два… самое меньшее. Только какая с того радость, если, оказавшись у цели, все равно ничего не поделаешь?
Так уж и ничего? Вспоминаются уроки Левдаста, Тетрик старательно дробит мысли, топя их в ничего не значащих словах. И дракон по-прежнему уверен, что Тетрик не представляет никакой угрозы, когда юноша думает:
«Вы правда надеетесь, что они вернут вам Сердце Дракона? Не боитесь, что приберут его к рукам?»
«Боимся. Они сказали, что будут держать его у себя, в залог нашей верности, дадут, лишь чтобы мы могли зачать потомство. Но других союзников у нас нет».
«А если будут? Если кто-то вернет Сердце насовсем, и вы будете в силах проследить, чтобы обещание было выполнено?»
«Кто же это, человечишко? Кто решится спасти свою погибель?»
Чтобы не дрогнуть, Тетрику понадобилась вся смелость, помноженная на воспоминание о губах Аэллы и ее голосе. Что бы с ним ни сделал за это дракон, Аэлла слишком хороша, чтобы не бороться за нее до последнего.
«Я, — отвечает он. — Я владею Силой Мира, и клянусь ею, что найду способ вернуть Сердце вам. Нужно лишь доставить меня на эти острова. Вы ничем не рискуете, почтеннейший дракон, я никуда не денусь с островов, а получить можете все».
Дракон рычит так, будто в него попало раскаленное пушечное ядро. Из огромной пасти в ночную мглу вырывается, на миг ослепив Тетрика, сноп пламени, будто взорвалась бочка с порохом. Зверюга камнем бросается вниз и, мерно взмахивая крыльями в трех-пяти копьях надо льдом, несется дальше. В мозгу у Тетрика звучит голос, напоминающий змеиное шипение.
«Не на высоте. Они могут услышать. Что ты потребуешь взамен?»
«Свободу. И путь туда, куда я скажу».
«Назови истинное имя, которым нарекла тебя мать».
«Тетрик».
«Теперь и я клянусь Сердцем Дракона и жизнью моего народа, что помогу в том, о чем ты просишь. Мое истинное имя Рогир э`Хорэ».
Дракон разворачивается резко, на кончике крыла. И так же низко, почти касаясь бронированным брюхом прибрежных скал Земли Ночи, несется на запад.
Они летят северным берегом Замерзшего моря. По правую руку от Тетрика из морской пучины вздымаются горы — те, о которых почти ничего не знают и ствангарцы. Здесь не бывало лета и в лучшие времена. Тяжелые льды закрывают путь к этой земле кораблям, а добраться, к примеру, на санях летом мешает оттаивающее вдоль южного берега море. Желающих же отправиться на Землю Ночи зимой не нашлось за все века, которые Ствангар владел Полем Последнего Дня. Отряд Неккары должен стать первым, если одолеет Поле и Замерзшее море.
Дальше к северу горы вздымаются все выше, обледенелые вершины ослепительно прекрасны — ледяной, жестокой, неподвластной времени красотой. Не надо быть всезнайкой, чтобы понять: красота эта — не для людей. На такие кручи не взберется никакой скалолаз, ни с санями, ни без саней. Затея изначально была гиблой — не переберется через такие горы отряд утомленных путников. Тем более, судя по всему, ни Левдаст, ни Неккара ничего подобного не предвидели.
Только в одном месте Тетрик замечает нечто, похожее на проход. Из огромной пещеры, кажущейся крошечной калиткой в скальной стене, валом валят разнообразные Твари Ночи. В том числе такие, что Тетрик как-то сразу понимает: Рубеж будет прорван, как только они до него доберутся. Левдаст прав — со временем убиваемая магия будет порождать все более кошмарных монстров.
Но дракон миновал бы чудовищную стену гор с такой же легкостью, как и Стылые Холмы. Миновал бы, потерпи Тетрик поражение в беззвучном споре. Миновал бы и другие хребты, еще выше, в том числе и самый последний, взметнувшийся к самым зведам. Туда, где человек бы просто задохнулся…
За первым хребтом идут несколько заполненных вечными льдами долин, затем — еще хребты, уже не выстраивающиеся в неприступную стену, а образующие непредставимый каменный хаос, покрытый толстенным слоем снега и вечных льдов. Внизу, кажется, нет и намека на жизнь. Но каким-то образом слезящиеся от лютого ветра глаза Тетрика видят в залитой тьмой горной пустыне тоненькие черные «ручейки», ближе к скальному проходу сливающиеся в сплошную реку. Земля Ночи обитаема — тут обитают Твари Ночи.
Но туда, вглубь Земли Ночи, дракон не летит. Проскальзывает между горами и мчится узкими ущельями, кончики крыльев едва не задевают скалы. Тетрик понимает, отчего: в каменном хаосе их непросто разглядеть даже сверху, а с боков и снизу — некому. Рогир держит путь на юго-запад, ловко лавируя в каменном хаосе прибрежных скал. Свирепый ветер по-прежнему терзает лицо Тетрика, каменные пики проносятся под самыми ногами. Один из них вырастает из тьмы ущелья так неожиданно, что дракон едва успевает взмыть вверх. Заснеженная вершина проносится под самыми ногами, Тетрик зачерпывает снег сапогами, чудом не лишившись обуви и ног заодно. Дракон набирает высоту, выныривая из каменного хаоса, потом так же резко снижается. Тетрику закладывает уши, ветер бьет в лицо лютым, непредставимым в Эрхавене, да и Нехавенде, холодом. И снова внизу проносится ледяная равнина. Укрыться негде, но и врезаться не во что. Рогир снижается до трех копий, зато разгоняется, как только может, и льды внизу сливаются в сплошной калейдоскоп. Их пятнают черные проталины, потом вода окружает глыбы айсбергов. В этой части моря бушует свирепый шторм, ноги Тетрика едва не задевают пенные гребни.
И вновь из мутной мглы неба выплывает черный силуэт земли. Теперь на юге.
«Полуночные острова, крайний западный. Не знаю, как их называют орки, а как называли мы, теперь неважно. Я не смогу подлететь — не пустит магическая стена. Хоть магия и умирает, эта стена дерится. Я спущусь как можно ниже, полечу вдоль стены, а ты постарайся спрыгнуть и попасть не в море, а на скалы. Насколько я знаю, вы, люди, не выдерживаете холода зимней воды. И шторм может разбить тебя о скалы».
«Ты прав, Рогир. Попробую не промазать».
…Удар о камень на миг лишает сознания. Первое, что он чувствует — холод. Чем-чем, а этим в Поле Последнего Дня удивить трудно. Тем более — в когтях дракона, когда лицо режет, а остальное тело пробирает до костей люто-ледяной ветер. Но ему не повезло упасть на небольшой выступ скалы, возвышающийся над беснующимся прибоем. Больно ударившись локтем о мокрый, покрытый наледью камень, Тетрик соскальзывает в воду, оказавшись во власти беснующейся стихии. И нет поблизости жрецов Лаэя, непревзойденных мастеров укрощать шторма. Впрочем, если б и были — чем он может заплатить за спасение?
