— А с теми пятью что сталось?
— Никто не знает. Скорее всего, погибли. Есть там нечего… Отрезав нас от Сердца Мира (дабы мы под угрозой нападения его не уничтожили), они решили атаковать нас всеми силами. Нас тогда было тысячи три с женщинами и детьми, их — пятьсот. А каждый дракон в бою стоит тысячи орков.
— Почему же они не напали?
— Спасли наши маги. Они поняли, что мы не сможем от них отбиться, создали вокруг Островов непроходимый для драконов невидимый барьер, принеся в жертву семьдесят девственниц и семьдесят распутниц. Раз в год мы обновляем его с помощью новых жертвоприношений, но это к делу не относится.
— И теперь вы не можете вернуть драконам Сердце Мира из-за внутреннего барьера, а они не могут забрать его из-за внешнего? — непочтительно фыркает Тетрик. «Глупо-то как! Аэ бы хохотала до слез». — И в итоге они вымирают, а вы… тоже вымираете, потому что на островах жить все труднее, а если выберетесь отсюда, драконы вас в порошок сотрут? И это продолжается уже не первый век.
От гнева странные, рубиново-красные глаза Яллога вспыхивают углями. Но орочий старейшна взял себя в руки и только скорбно произносит:
— Да. У нас один выход — уничтожить это нечто.
— Или вернуть хозяевам? Вы могли бы добиться мира, ведь кровь драконов в той войне не пролилась.
— Возможно, ты и прав… Но оркам туда хода нет.
— Почему? — спрашивает Тетрик.
Если людям что-то позарез надо, они найдут способ этого добиться, причем не за десять веков, а много раньше. К примеру, незаконные рыбаки в Эрхавене, как ни гоняли их эрхавенские сторожевики, как ни лютовала на рынках стража — выжили же… Орки, судя по всему, не сильно от людей отличаются, если не брать в расчет внешность.
— Там магические ловушки, настроенные именно на орков. Это мы поняли. А как ловушки поведут себя с му… человеком — не известно.
— Ясно. В общем, снова разведка боем…
— А что, у вас была война?
— Да, — усмехается юноша. — За последние восемь лет — три войны, и все моим городом выиграны. Но то, что началось на Севере — хуже войны, и грозит не только людям.
Тетрик вкратце рассказывает о том, что творится в Ствангаре и на Земле Ночи, как и о своих малоуспешных странствиях.
(Обращение на «вы» у орков не прижилось, это Тетрик уже знает. «Вы» — так говорит пьяница, видя трех собутыльников, когда в действительности собутыльник один», — объяснял Яллог.)
— У нас думали, что орки — сказка, — невпопад добавляет Тетрик, но Яллог и не думает сердиться.
— Если ничего не сделать, народ орков скоро и впрямь станет сказкой. Поэтому ты и потребовался. Извини, что посылаем тебя — но ты сам видел, как мы живем. Если рыба летом не появится вблизи островов — до весны доживет хорошо если половина…
Тетрик понимает. Как это похоже на жизнь в бывшем поселке рыбаков между крепостной стеной Эрхавена и морем! Там тоже приходилось жить, не зная, доведется ли увидеть следующий рассвет, постоянно опасаясь коварства моря и жестокости людей. Впрочем, там было теплее, ловить рыбу можно было круглый год.
Но даже если орки не способны помочь в битве с иномировой Силой, он в долгу перед народом Яллога. Если б не они, скорее всего, он бы не выжил в этом страшном краю. За добро платят добром. Этому учила Налини, а до нее сама жизнь.
— Я помогу вам, — заверяет бывший ученик аркотской танцовщицы Яллога. — Но знаете ли вы хоть о ловушках что-то конкретное? Все, что удалось узнать — любая мелочь может оказаться решающей.
— Да-да, слушай…
Собрали Тетрика на славу. Штаны из моржовой кожи — можно находиться в ледяной воде часами и не коченеть. Шапка, оставляющая открытыми глаза — защита от жгучего северного мороза. Куртка, заправленная в штаны так, чтобы не пропустить ледяную воду, позволяет даже нырять в замнее море. На прежний наряд (в таком Неккара и остальные хотели пройти через все Поле и Землю Ночи) Тетрик теперь смотрит с усмешкой. В сопровождении нескольких воинов старейшина ведет Тетрика в маленькую, но необычно сухую пещеру, где вдоль стен расставлено самое разнообразное оружие. Яллог дает команду старику-оружейнику, и тот торжественно вручает Тетрику один из орочьих рунных клинков.
— Мы не сидели без дела! — гордо произносит хранитель арсенала, остальные орки приветствуют его довольным гулом. Яллог молчит, но чуть позже одобрительно кивает.
— Ты сам мне говорил, что магия того места реагирует на все орочье, — обращается к Яллогу Тетрик. — А я привык полагаться на простой клинок. Если можно, дай еще и арбалет.
Как ни странно, Яллога это удовлетворяет. «Может, он счастлив, что не придется отдавать сокровище своего народа чужаку» — подумал Тетрик. А Яллог уже отцепляет от пояса собственный клинок — массивный, короткий, каким удобно действовать в ближнем бою. У ствангарцев, конечно, оружие получше, но людские оружейники давно превзошли орочьих.
— В этом ты прав, — сдается Яллог. — Лучше простое оружие — с магией в последний год творится что-то неладное.
— И у вас тоже?
— Конечно. Кто-то убивает магию как таковую — саму возможность творить заклятия людьми, орками и остальными. И до драконов дойдет — просто они этого еще не поняли. Меч без магии сейчас надежнее. Может, без рунного клинка ты пройдешь легче. Пойдем к морю, лодки уже готовы.
Четыре самых крупных, один помельче и множество совсем мелких островков архипелага разделяет Внутреннее море. Конечно, море небольшое — в самом широком месте миль сто, да и то там множество островков и торчащих из воды скал. Отчего-то оно замерзает позднее внешнего моря. Но с прошлого лета, по словам Яллога, все пошло не так. Хотя уже полтора года стоит ночь и трещаит невиданные морозы, Внутреннее море так и не заимерзло. Зато свирепствуют небывалые шторма. Неистовые ураганы бушуют за кольцом островов, здесь же ветра почти гасятся скалами. Иначе на небольших орочьих каяках было бы невозможно плавать большую часть года.
Впрочем, на взгляд Тетрика, хватает и того ветра, что прорывался меж скал. Здоровенные, со всадника ростом, волны бьют и швыряют каяк из той же моржовой кожи. С отцом выходивший на рыбачьей шаланде в бурное море, Тетрик сполна оценивает мастерство орка-гребца, умудрившегося ни разу не угодить на подводную скалу, не перевернуться, медленно, но верно выгребая против течения. «На парусной шаланде легче» — думает юноша. Да и здешнее море — отнюдь не Торговое: вода пополам с ледяным крошевом, шугой, порой разрезается носом лодчонки как сало, а за кормой какое-то время держится след, пока его не уничтожает новая волна. И ничего больше нет в этом промороженном краю, кроме ледяной воды, битого льда, черных, блестящих от наледи скал-клыков да грязно-бурого неба, сыплющего колким снегом, слепящего яростного ветра.
