— ТРОЙ ЗАБИВАЕТ ГОЛ! — взревел Шульман, и стадион содрогнулся от грохота аплодисментов и криков. — 10:0 в пользу Ирландии.
— Что? — заорал Гарри, дико вращая головой, забыв опустить омниокуляр. — Ведь Кваффл у Левски?
— Гарри, если ты не будешь смотреть матч на нормальной скорости, то всё пропустишь! — закричала Гермиона, прыгая на месте и радостно размахивая руками. Трой в это время пролетал над полем круг почёта. Гарри быстро посмотрел поверх омниокуляра и увидел, что непречёмы, наблюдавшие от барьера, дружно поднялись в воздух и образовали огромный, сверкающий трилистник. С другой стороны поля мрачно глядели недовольные вейлы.
Жутко разозлившись сам на себя, Гарри перевёл регулятор скорости в нормальное положение. Игра возобновилась.
Гарри знал о квидише достаточно, чтобы понять, что ирландские Охотники играют потрясающе. Они работали с безупречной слаженностью. По их чётким перестроениям было видно, что они читают мысли друг друга. Розетка на груди у Гарри неустанно выкрикивала их имена: «Трой — Муллет — Моран!» В течение ближайших десяти минут Ирландия забила ещё два гола, что вызвало бурный прилив восторга и рукоплесканий среди облачённых в зелёное болельщиков.
Темп игры становился всё быстрее, а сама игра — всё жёстче. Волков и Вулчанов, болгарские Отбивалы, с бешеной свирепостью лупили по Нападалам, посылая их в ирландских Охотников, и начали использовать самые хитрые приёмы, чтобы помешать их перемещениям; дважды Охотникам приходилось разлетаться в стороны, а потом, наконец, Ивановой удалось прорваться сквозь них, отвлечь Охранника, Райана, и забить первый гол.
— Заткните уши! — заорал мистер Уэсли: счастливые вейлы пустились в торжествующий пляс. Гарри ещё и зажмурился; он не хотел отвлекаться от игры. Спустя несколько секунд он рискнул взглянуть на поле. Вейлы прекратили танцевать; болгары вновь владели Кваффлом. Шульман громогласно выкрикивал:
— Димитров! Левски! Димитров! Иванова — ух ты!…
Сто тысяч колдунов и ведьм дружно ахнули — обе Ищейки, Крум и Линч, пронеслись сверху вниз сквозь Охотников с такой скоростью, как будто их выкинули из самолёта без парашютов. Гарри проследил за их спуском в омниокуляр, старательно щурясь и пытаясь понять, где Проныра…
— Они разобьются! — вскричала Гермиона.
Она оказалась наполовину права. В последнее мгновение Виктор Крум вышел из пике и спирально взмыл вверх. Линч же ударился о землю. Страшный гул удара разнёсся по всему стадиону. Ирландские болельщики исторгли дружный стон.
— Вот дурак! — простонал мистер Уэсли. — Крум притворялся!
— Тайм-аут! — проорал голос Шульмана. — Колдомедики должны осмотреть Эйдана Линча!
— С ним всё будет в порядке, подумаешь, пропахал землю! — Чарли успокаивал Джинни, которая перевесилась через край ложи с выражением безмерного ужаса на лице. — Чего, собственно, и добивался Крум…
Гарри поскорей нажал «повтор» и «детальный просмотр», крутанул регулятор скорости и приложил омниокуляр к глазам.
Он снова смотрел, как Крум и Линч несутся к земле — теперь в замедленной съёмке. «Обманка Вральского — опасный приём по отвлечению Ищейки», гласила сияющая пурпурная строчка, бегущая внутри линз. Было видно, как лицо Крума исказилось от напряжения, когда он выходил из пике. Линч в это время уже распластался по земле. Тут до Гарри дошло — Крум вообще не видел никакого Проныры, он обманул Линча, намеренно увлёк за собой. Гарри ещё никогда не видел такого виртуозного полёта; Крум летел словно бы и не на метле, а сам по себе; он двигался в воздухе столь легко, что казался невесомым. Гарри повернул регулятор в нормальное положение и навёл омниокуляр на Крума. Тот кружил высоко в небе над Линчем, которого отпаивала зельем бригада колдомедиков. Гарри ещё внимательнее пригляделся к Круму и обратил внимание, как быстро он шарит по земле своими чёрными глазами. Он вывел Линча из строя, и теперь пользуется случаем, чтобы найти Проныру…
Наконец, Линч, радостно приветствуемый зелёными болельщиками, встал на ноги, оседлал «Всполох» и, оттолкнувшись от земли, взлетел. Его возвращение к жизни вдохнуло в команду Ирландии новые силы. Прозвучал свисток Мустафы, и Охотники ринулись в бой, проявляя такие чудеса техники, какие Гарри и не снились.
Прошло пятнадцать бешеных, напряжённых минут, и Ирландия забила ещё десять голов. Счёт стал 130:10, а игра приняла более грубый характер.
Муллет, крепко прижимая рукой Кваффл, устремилась к шестам, а болгарский Охранник, Зограф, вылетел ей навстречу. Дальше случилось нечто — но так быстро, что Гарри не успел ничего разобрать. Тем не менее, по возмущённому рёву толпы и длинному, пронзительному свистку Мустафы он понял, что было нарушение.
— Мустафа делает предупреждение болгарскому Охраннику за грубое поведение — слишком активную работу локтями! — проинформировал орущих зрителей Шульман. — И, разумеется — да! Ирландия будет бить пенальти!
Непречёмы, после фола болгарской команды поднявшиеся в воздух подобно рою злобных сверкающих шершней, ринулись друг к другу и быстро сформировали слова: «ХА-ХА-ХА!» На другой стороне поля вейлы повскакали на ноги, сердито затрясли волосами и начали танцевать.
Все как один, мальчики Уэсли и Гарри засунули пальцы в уши, но Гермиона, которая не потрудилась это сделать, вскоре стала тянуть Гарри за рукав. Он повернулся к ней, и она нетерпеливо вынула его пальцы из ушей.
— Посмотри на судью! — она захихикала.
Гарри посмотрел на поле. Хассан Мустафа спустился на землю к танцующим вейлам и, надо сказать, действительно вёл себя престранно. Он играл мускулами и горделиво разглаживал усы.
— Этого нам только не хватало! — В голосе Людо Шульмана звучал смешок. — Кто-нибудь! Шлёпните судью!
Зажимая уши пальцами, по полю промчался колдомедик и основательно пнул судью в пах. Мустафа пришёл в чувство; Гарри сквозь омниокуляр видел, какой смущённый вид сделался у судьи, и как он стал кричать на вейл. Те прекратили танцевать, но выглядели при этом вызывающе.
— Если я не ошибаюсь, Мустафа хочет удалить с поля болгарскую группу поддержки! — раздался голос Шульмана. — А вот такого мы ещё не видели… о, это может обернуться плохо…
Так и вышло: болгарские Отбивалы, Волков и Вулчанов, приземлились по обе стороны от Мустафы и начали с ним яростно спорить, с выразительной жестикуляцией показывая на непречёмов, которые с ликованием сложились в слова: «ХИ-ХИ-ХИ!». Мустафу, однако, не убедили доводы болгар; он тыкал пальцем вверх, в небо, явно требуя, чтобы Отбивалы занялись своим делом, а когда те отказались, дважды коротко свистнул.
