Покачав головой, Шут встал и отряхнул плащ.
— Для публики, желающей развлечься, но не ожидающей ничего особенного, я стану богом. Вот самая лучшая известная мне истина.
Тишина.
— Не помешало бы немного музыки. Для драматического эффекта, понимаешь ли. Кто-то идет, и я хочу приготовиться, чтобы его поприветствовать.
Сонглинг снова услужливо затрещал. Глубоко вздохнув, Шут принял подходящую позу — ленивое ожидание, сознательная осведомленность, невыносимая заносчивость. Все же он обладал определенной репутацией, которой необходимо соответствовать.
Воздух перед ним замерцал кольцом, будто нагрелся от земли. По кругу заметались росчерки молнии, образуя сияющую стену пяти-шести футов[53] высотой. Молния сразу же исчезла, оказавшись на самом деле послеобразом, словно что-то светящееся очень быстро мелькнуло внутри кольца.
В центре круга появилась стоящая во весь рост Джасна Холин.
Одежда изодрана в лохмотья, волосы заплетены в практичную косу, лицо покрыто ожогами. Когда-то ее платье было роскошным, но теперь оказалось порвано в клочья. Она отрезала его на уровне колен и смастерила из обрывков импровизированную перчатку. Странно, но с собой у нее имелись своего рода поясная кожаная сумка и заплечный мешок. Шут засомневался, располагала ли она этими вещами, когда начала свое путешествие.
Джасна испустила долгий стон и посмотрела в сторону Шута.
Он наградил ее ухмылкой.
В мгновение ока женщина выбросила руку в сторону, вокруг нее заклубился туман и принял форму длинного тонкого меча, направленного в шею Шута.
Он выгнул бровь.
— Как ты нашел меня? — спросила Джасна.
— Ты устроила порядочное беспокойство на той стороне, — ответил Шут. — Прошло много времени с тех пор, как спрены имели дело с кем-то живым, в особенности с таким требовательным, как ты.
Она со свистом выдохнула, а затем поднесла Клинок Осколков ближе.
— Скажи, что тебе известно, Шут.
— Однажды я провел большую часть года внутри огромного желудка, перевариваясь.
Джасна посмотрела неодобрительно.
— Это то, что мне известно. Тебе стоит быть более конкретной в своих угрозах.
Шут взглянул вниз, а Джасна повернула Клинок Осколков, вращая все еще указывающее на него острие.
— Я очень удивлюсь, если этот маленький нож представляет для меня реальную опасность, Холин. Хотя ты можешь продолжать размахивать им, если тебе так хочется. Возможно, почувствуешь себя более значительной.
Джасна разглядывала его какое-то время. Затем меч испарился, превратившись в туман. Принцесса опустила руку.
— У меня нет на тебя времени. Приближается шторм, ужасный шторм. Он вернет к жизни Несущих Пустоту и...
— Они уже здесь.
— Бездна. Нам нужно найти Уритиру и...
— Уже найден.
Она запнулась.
— Рыцари...
— Восстановлены, — перебил Шут. — При участии твоей ученицы, которая, позволю себе добавить, в точности на семьдесят семь процентов приятнее тебя. Я провел опрос.
— Ты лжешь.
— Ладно, это был довольно неофициальный опрос. Но уродливая помесь краба с ящерицей дала тебе очень плохие оценки за...
— Насчет всего остального.
— Я не лгу о таких вещах, Джасна. Ты это знаешь. Поэтому я и раздражаю тебя.
Она оглядела его и вздохнула.
— Это лишь часть того, почему ты раздражаешь меня, Шут. Лишь маленькая часть обширной, безбрежной реки.
— Ты говоришь так только потому, что плохо меня знаешь.
— Сомневаюсь.
— Нет, действительно. Если бы ты знала меня, очевидно, что эта река раздражения превратилась бы в океан. Но не важно. Я знаю то, чего ты не знаешь, и мне кажется, что ты можешь даже знать то, чего не знаю я. Следовательно, получаем то, что называют взаимовыгодным сотрудничеством. Если ты сможешь сдержать свое раздражение, мы оба могли бы узнать что-то новое.
Она осмотрела его с головы до ног, поджала губы и кивнула. А затем зашагала в сторону ближайшего города. Эта женщина в самом деле хорошо ориентировалась на местности.
Шут устремился за ней.
— Ты понимаешь, что мы самое малое в неделе пути от цивилизации? Тебе обязательно было переместиться в такую глухомань?
— У меня не было времени в момент побега. Мне вообще повезло, что я здесь.
— Повезло? Я бы так не сказал.
— Почему?
— Тебе стоило оставаться на той стороне, Джасна Холин. Пришло Опустошение, а вместе с ним — конец для этих земель. — Шут посмотрел на нее. — Мне жаль.
— Не извиняйся, — ответила Джасна, — пока мы не увидим, что именно я смогу спасти. Шторм уже обрушился? Паршмены уже трансформировались?
— Да. Нет. Шторм должен ударить по Шиновару сегодня ночью и проложить свой путь по всем землям. Я считаю, что шторм несет превращение.
Джасна остановилась на месте.
— В прошлом было по-другому. Я узнала кое-что на той стороне.
— Ты права. В этот раз все иначе.
Она облизала губы, но в остальном отлично сдержала беспокойство.
— Если все происходит не так, как раньше, значит, все, что мне известно, может оказаться ошибочным. Слова высших спренов могут быть неточными. Разыскиваемые мною записи, возможно, бессмысленны.
Шут кивнул.
— Мы не можем полагаться на древние писания, — продолжила Джасна. — Воображаемый человеческий бог — фальсификация. Значит, мы не можем обращаться к небесам в поисках спасения души и, по всей видимости, не можем принимать в расчет прошлое. Так чем нам руководствоваться?
— Ты так убеждена, что Бога нет.
— Всемогущий — это...
— О, — сказал Шут, — я не имею в виду Всемогущего. Танаваст был довольно приятным парнем, даже угостил меня однажды выпивкой, но он не был Богом. Я должен признать, Джасна, что сочувствую твоему скептицизму, но я с ним не согласен. Просто думаю, что ты искала Бога не в тех местах.
— Полагаю, ты собираешься сказать, где, по твоему мнению, мне стоит поискать.
— Ты найдешь Бога в том же самом месте, где собираешься искать спасение от всего этого кошмара, — проговорил Шут. — В сердцах людей.
— Любопытно, — ответила Джасна. — Наверное, я действительно могу согласиться с чем-то подобным, но по другим причинам. Возможно, наша прогулка окажется не такой ужасной, как я опасалась.
— Возможно, — проговорил Шут, подняв голову к звездам. — Что бы там ни говорили, мир хотя бы выбрал прекрасную ночь, чтобы встретить свой конец...
Десять сущностей и их исторические ассоциации
Предшествующая таблица — несовершенное собрание традиционного воринского символизма, связанного с десятью сущностями. Вместе они образуют двойной глаз Всемогущего — глаз с двумя зрачками, олицетворяющими создание животных и растений. Он также является основой для формы в виде песочных часов, которую часто связывают с Сияющими рыцарями.
Древние ученые также добавляли в этот список десять орденов Сияющих и самих Герольдов, каждый из которых ассоциировался с одной из цифр и сущностью.
Я до сих пор не уверена, каким образом десять уровней связывания Пустоты или ее кузины Старой магии вписываются в эту парадигму, если подобное вообще возможно. Мое исследование наводит на мысль, что должен существовать ряд других способностей, даже более тайных, чем связывание Пустоты. Возможно, сюда можно отнести и Старую магию, хотя я начинаю подозревать, что это нечто совершенно другое.
Хочу заметить, что на текущий момент концепция «фокуса тела» кажется мне больше философской интерпретацией, чем реальным атрибутом вложения и его проявлений.
Десять волн
В дополнение к сущностям, классическим элементам, распространенным по Рошару, существуют десять волн. Волны считаются фундаментальными силами, с помощью которых функционирует сам мир, и являются точным представлением десяти базовых способностей, которые были дарованы Герольдам, а затем и Сияющим рыцарям посредством их связи.
Адгезия: волна давления и вакуума
Гравитация: волна земного притяжения
Деление: волна разрушения и распада
Абразия: волна трения
Прогрессия: волна роста и исцеления (или восстановления)
Иллюминация: волна света, звука и других колебаний
Трансформация: волна преобразования
Транспортировка: волна движения и перемещения между реальностями
Когезия: волна сильного продольного соединения
Натяжение: волна слабого продольного соединения
О создании фабриалов
Пока что открыты пять групп фабриалов. Способы их создания тщательно охраняются сообществом фабриалистов, но, как мне представляется, они являются скорее продуктом творчества выдающихся ученых в противовес мистическому волноплетению, когда-то продемонстрированному Сияющими рыцарями. Я все более и более убеждаюсь, что создание этих устройств требует принудительного порабощения способных к трансформации когнитивных существ, известных обычным людям как «спрены».
