Предки сегодня зашли слишком далеко. Игры «кто кого сломает» мне уже порядком надоели. Последние слова, перед тем, как Данд прокричал «отказываюсь» я запомнила отчетливо.
— … хотим видеть результат… дали ключи… род Арритидесов… аларийцы… ключи… — прошептала полупрозрачная фигура пра-пра, тая в воздухе.
— … вся в меня… — с оттенком негодования припечатал мужской старческий голос.
В зеркале отражалась юная сира, в ритуальном белоснежном халате, забрызганном кровью, с распущенными волосами и порядком покрасневшим носом.
— Вся в меня, — протянула я насмешливо. То, что «старые хрычи» поставили на кон всё, затеяли большую игру, и просто используют нас, как пешки — очевидно. Что есть малая жертва, если речь идет о будущем величии рода? Взгляд сиры в зеркале был пустым и морозным — больше всего я не любила долго смотреть в свои глаза. — Вся-в-меня… — пропела я тихо. — И вы пока даже представить себе не можете, насколько.
* * *
Его трясло до сих пор.
Он на ощупь искал в ящике бутылку, выбрасывая всё ненужное — свитки, артефакты, империалы падали на ковер и разлетались вокруг. Наконец, початая аларийского была найдена — вытащив зубами пробку, он присосался жадно, за несколько глотков осушив треть.
— Великий…
В спальне был привычный порядок — поддерживали слуги — шторы задернуты, край одеяла откинут на тахте, всё приготовлено для сна — и он начал успокаиваться.
Дядя не понял бы, если бы Наследник начал так явно демонстрировать эмоции, он и так ходит по Грани.
Импульсивный. Не способный контролировать эмоции. Вспыльчивый. Не подходящий на роль Главы клана.
Аксель прекрасно знал, что говорят за его спиной. И тщательно поддерживал и культивировал этот образ, но… иногда эмоции действительно выходили из-под контроля.
Когда сегодня Мелочь попала в ловушку алтаря, и сила закольцевалась, когда он решил… что это будет первая жертва из Блау в этом поколении… когда ни он, ни дядя никак не могли пробиться и остановить отток силы…
Алтарь жрал Мелочь. Жрал.
Это Акс понимал отчетливо — он не знал, на чем именно шекковы предки поймали сестру, и что показывали ей, но… ещё немного и она осталась бы там, в алтарном зале. Если бы бывший Хэсау не сказал, что он отказывается — у него больше не было бы сестры.
Не было бы.
И он не понял, почему ничего так и не смог сделать дядя — Глава в праве остановить любой ритуал.
«Если бы… Дандалион не сказал, что отказывается от принятия в род» — он прокрутил эту мысль в голове несколько раз, но так и не смог использовать новое для себя слово — «брат».
«Пусть будет Терци» — решил он, вылив в горло последние капли аларийского. «Пусть. Заслужил». Потому что Мелочь сейчас тихо спит в своей комнате. Он лично проводил её до спальни и проверил температуру в купальнях.
Ради Мелочи он потерпит… этого… Данда.
Взгляд Акса упал на пузатый фиал «противопростудного», который сиротливо стоял на краю туалетного столика — его принесла Нэнс накануне ритуала. Мелочь позаботилась об эликсирах для всей семьи.
В такую ночь быть одному не хотелось.
Он сходит за аларийским — пустая бутылка улетела куда-то в изголовье, утонув в ворохе подушек.
Да, он сходит за аларийским, и потом по пути просто проверит, как там Мелочь. Спит?
Аксель накинул домашний халат, завязав узлом пояс, пузатый фиал перекочевал в карман, светляки в комнате погасли по щелчку пальцами.
Он просто проверит, как она там.
* * *
— Ап-ч-и! А-а-а…ап-чи! Чхи! — чихала я знатно. Ноги все-таки приморозила — глаза превратились в щелки, были блестящими, красными и уже слезились. — Апчи! — кончик носа покраснел после купален ещё сильнее, и завтра мне обеспечена простуда, если не выпить зелье. — Да где же оно?!
Я перетряхивала шкатулку — Нэнс должна была отдать слугам — по одному фиалу на каждого, и ещё один оставался тут… неужели она его упаковала?
— Пчхи! — псаково зелье не находилось, платков на привычной полке не было — в шкафу царил непривычный бардак. — Пчхи!
В дверь постучали — отрывисто и тихо. Шмыгая носом, я побрела к двери, распахнула — на пороге стоял Данд, с влажными, аккуратно зачесанными набок волосами, в новом теплом халате.
— Ааа-а… пчхи! — чихнула я прямо на него и уже серьезно задумала, чтобы высморкаться в рукав, но перед моим носом появился платок. Большой, добротный, простой, как и почти всё у Хэсау. — Ф-ф-фпасибо!
— Держи, — Данд решительно сунул мне в руку фиал с бодрящим эликсиром, который я послала накануне. — Пей! — фиал перекочевал обратно, чпокнула пробка, и прежде, чем я успела сообразить, он запрокинул мне голову, зафиксировав шею, и приставил горлышко к губам. — Пей, быстро!
Я повиновалась скорее от удивления, и за пару глотков осушила фиал.
— Ик! — острое зелье шибануло в нос, и на глазах сразу выступили слезы. Проморгавшись, я поманила Данда рукой — он так и мялся нерешительно на пороге.
То, что он захочет поговорить — предполагала, как и то, что хочется просто побыть рядом — после таких ритуалов всегда тянуло к родным со страшной силой.
— Располагайся! — я перебросила пару подушек на тахту. — Чаю? Нэнс всегда оставляет мне ночь, будет не так вкусно, если подогреть плетениями, но…
Данд торопливо закивал, осторожно устраиваясь на краешке тахты, как будто она сделала из фарфора.
— Сладкое?
* * *
Ресницы щекотало утреннее солнце, кто-то сопел в ухо, но проснулась я не от этого — мне придавили руку и она затекла.
Я лежала, укрытая одеялом по самый подбородок, закутанная так, как будто мы ночуем в горах, а купол тепла поставить сил не было.
Сверху, с одной стороны, прямо на меховом одеяле, лежал Данд, по-детски подсунув ладошку под щеку, и сопел с присвистом. Акс лежал слева, и именно он перекатился, прижав меня во сне.
Осторожно, по чуть-чуть я вытащила руку из-под одеяла, Акс дернулся и перекатился дальше. Вчера он прибыл ко мне в спальню не намного позже Данда.
Благоухающий аларийским, с фиалом «бодрящего-и-противопростудного» в руке, который накануне притащила ему Нэнс.
Эликсир пришлось выпить, чтобы снизить градус напряженности — ревнивый взгляд Акса сразу выцепил Данда в комнате, и пустой бутылек на столике.
Сначала разговор у нас не клеился, все мялись и вздыхали, но никто не уходил. Пили чай и хрустели орехами, пока Аксу не пришла в голову идея сделать набег на кухню — не я одна нормально не жрала три дня.
После еды дело пошло лучше — они выяснили, что им нравятся схожие продукты, присматриваясь друг к другу. Потом мы сходили за мирийским и аларийским, перебрались обратно в спальню, выпив за успешное окончание ритуала и увеличение семьи Блау.
После второй бутылки Акс уже хлопал Данда по плечам, называя «Терци», после третьей мы кучей перебрались на тахту, после пятой… я уже не помнила ничего. Эликсиры плохо сочетаются с алкоголем.
Но чувствовала я себя хорошо — плетения и эликсиры сделали свое дело, горло першило совсем чуть-чуть.
На столике у зеркала в два ряда стояло… три… пять… восемь пустых бутылок. Это они хорошо продолжили. И… целых три полных пузатых фиала из зеленого стекла.
Легкая тень в зеркале привлекла внимание, но раньше чем я повернула голову, уже знала ответ, чувствуя — свои.
В кресле у окна, неудобно вытянув ноги, сидел дядя. Спал здесь? Я покосилась на небрежно подложенную под голову маленькую подушку.
Дядя приложил палец к губам, и встал, потянувшись. Пушистый мирийский ковер гасил шаги — он обошел тахту со стороны Данда и внимательно вгляделся в лицо сына.
Я требовательно пошевелила пальцами — и дядя аккуратно вытащил меня из кровати, поставив на пол, не потревожив пьянчуг. Акс в поисках тепла перекатился на мое место и забросил ногу на Данда, а тот в ответ, по-медвежьи обнял его за шею, уткнулся носом в волосы и довольно засопел.
