— Привет, — сказал Клык.
Я пыталась выяснить, как тут Клык оказался. Как оказался, почему он такой и вообще, кто он? Он, как это среди нас водится, не помнил, но, мне казалось, что и вспоминать не хотел. Кошмары его мучили, он каждый день рассказывал об этом за завтраком. Дрюпин считал, что Клык все это выдумывает, если бы его на самом дёле терзали настолько страшные сны, то Клык вряд ли бы оставался в рассудке. Я не знаю. Все может быть. Иногда я думаю, что вообще вся наша жизнь похожа на непрекращающийся кошмар. Впрочем, лучше об этом не думать. Надо жить в каждом отдельно взятом дне, завтрашний день будет потом. Если будет, конечно.
— Привет, Сиренька. Он уселся на стул.
Если бы меня так назвал Дрюпин, я сломала бы ему мизинец на левой руке. А Клыку уже ничего не сломаешь, он и так весь переломанный. Знает, что мы его обижать не станем.
— Привет, Клык.
— Ты слышишь, как они скребут?
— Кто скребет?
— Они, — Клык с лязганьем пожал плечами. — Они. Оттуда.
Он указал в потолок.
— До нас хотят добраться, — сказал он с удовольствием.
— Кто они? — поддержала я разговор.
Если с ним не разговаривать, он нервничает. Трястись начинает, может и в обморок завалиться, доставай потом, разжимай лопатой зубы, приятного мало.
— Они. Они до нас добраться хотят.
— Зачем?
— Не зря же нас здесь спрятали, — заметил Клык резонно.
— А ты считаешь, что нас здесь спрятали?
— Конечно! — Клык брякнул костылями. — Конечно, нас здесь спрятали. Укрыли в последний момент. Там ведь бардак.
Клык снова указал пальцем в потолок.
Если честно, особого бардака я не помнила. Хотя кто знает, кроме базы я ничего и не видела в жизни, если что то раньше и было… Темнота. Пустота. Безымянный все время этим вопросом волновался — откуда он взялся. Я нет. Но все равно, хотелось бы знать, хотя бы в общих чертах.
— Там все рухнуло, — сказал Клык. — Там потоп или оледенение. Все разорено. Я думаю, что оледенение, конечно. Там ледниковый период, земля засыпана снегом.
— Так зачем же сюда они лезут? — снова повторила я свой вопрос.
— Я же говорю — нас хотят достать.
— С чего это вдруг? Зачем мы им сдались?
— О! — Клык заволновался и даже вскочил на костыли. — Я об этом как раз много думал, всю ночь сегодня, пока они грызлись. Мы не простые ребята.
Это Клык сказал самовлюбленно.
— Мне кажется, мы супермены.
Я отвернулась к стене. Потому что мне очень хотелось рассмеяться. Расхохотаться. Супермены. Посмотрел бы этот супермен на себя в зеркало в полный рост — на ногах то еле держится, валится, на скворечник ходячий похож, а туда же, в супермены метит.
— Просто мы об этом не знаем, — уточнил он. — Хотя нет, вон Дрюпин знает. Он изобретатель, очень ценный человек. Ты наверняка на саблях здорово дерешься.
Клык подмигнул мне.
— Ну, или на пистолетах.
— С чего ты решил? — спросила я.
— У тебя на курковых пальцах мозоли, — пояснил он. — И кисти крепкие. А двигаешься ты быстро и точно. Значит, или сабля, или пистолеты.
Клык не дурак, отметила я.
— Ну, так что? — спросил он. — Сабельница?
— Пистолетчица. А ты кто? Чем знаменит? Смертельный бой на костылях? Робин Гуд в сморкании?
— Не знаю точно, — ответил Клык. — Я кем то был, это не вызывает никакого сомнения.
— Может, на тебе дельтапланы испытывали? — предположила я. — Или гидравлические системы?
— Не знаю. Может, и дельтапланы. Кажется, я высоты не боюсь. У меня все кости переломаны. И все суставы вывернуты. А в башке дырки, они кожей заросли, и слышно, как мозг пульсирует. Хочешь потрогать?
Я отказалась, как то мне не хотелось трогать пульсирующую голову Клыка.
— Мне кажется, что я… умел что то… необычное.
Клык вдохновенно потряс костылями.
— Я и сейчас умею необычное, — сказал он. — Хочешь, покажу?
Я вдруг представила, что Клык возьмет и продемонстрирует какую нибудь необычайную пакость. Проткнет щеку ножкой стула и споет про покорителей космоса. Или башкой сломает стул и съест щепки. Когда живешь с этими людьми, привыкаешь ко всему.
— Ну, давай, — осторожно сказала я.
— Нужны какие нибудь вещи, — он оглядел мою комнату. — Какие нибудь корявые.
Жрать будет, подумала я. Возьмет лампу — и сожрет. А я смотреть буду на это. Вот и все сверхвозможности.
Клык дотянулся до лампы. Потом схватил ботинок, молоток, кружку железную и… Других свободных предметов на виду ему не встретилось, и Клык воспользовался таки своим костылем. Неужели он все эти предметы будет поедать?
Но Клык удивил по–другому.
— Отвернись, — попросил он.
Представилось — я отвернусь, а он меня костылем по башке. Но я все равно отвернулась, хотелось посмотреть, что он выкинет.
Секунд двадцать Клык пыхтел и покряхтывал, а потом сказал, чтобы я поворачивалась.
Я повернулась.
Сначала я не очень поняла.
Посреди комнаты стоял костыль. На нем красовалась лампа, балансируя на самом краешке. А на лампе ботинок, а на ботинке молоток. И на самом верху пирамиды алюминиевая кружка. Все это не падало. То есть оно должно было рухнуть, потому что ощутимо кренилось в сторону… Но не падало.
— Как это? — спросила я.
— Я — мастер равновесия, — объяснил Клык. — Кажется, это мой талант.
— Ставить костыль, а на него кружку?
Клык кивнул.
— Необязательно костыль, — сказал он. — Можно и без кружки. То есть это могут быть любые вещи, какие попадутся.
Он толкнул костыль, и башня рухнула.
— Вот так то, — сказал Клык. — Я — мастер равновесия.
Как то от этого известия мне стало уныло. Мастер равновесия. Его то нам и не хватало.
— А в чем смысл? — спросила я. — Как практически это можно применить?
— Не знаю, — Клык поднял костыль. — Не знаю.
Идеальное чувство равновесия. Где это вообще может использоваться? В китайском цирке, скорее всего.
— Нет смысла, — нервно сказал Клык. — Нет смысла. Но ведь он должен быть!
Он попытался встать, но запутался в костылях и свалился обратно на стул.
— Человека без смысла не бывает, да? — Клык схватил меня за руку, заглянул в глаза. — А я ведь человек! Человек ведь?!
У него задрожали губы. Он стал притоптывать ногой, погрохатывать своими подпорками, хлюпать носом.
— Наверное, тебя готовили для пилотирования, — предположила я.
А что мне ему сказать было? Что, скорее всего, господин Ван Холл купил его по сходной цене, испытал на нем какое нибудь очередное свое бредовое устройство, а потом бросил сюда, как отработанный материал. Не могла я ему такое сказать.
