Ловец Душ повернулся к огню спиной.
— Так, — писклявый голос, — отличная погода для прогулки, баритон.
Дальше последовал странный звук. Смех. Поверженный сострил. Никто не улыбнулся.
Да никто и не ожидал от нас смеха. Ловец Душ повернулся к Одноглазому.
— Расскажи, — тенором, медленно и плавно, немного приглушенно, как будто звук доносился из-за тонкой стенки. Или, как говорит Элмо, из могилы.
От хвастовства и показухи Одноглазого не осталось и следа.
— Начнем с самого начала, Капитан?
— Один из наших осведомителей разнюхал, что намечается встреча руководителей повстанцев. Одноглазый, Гоблин и Немой проследили за несколькими известными нам бунтовщиками-. — сказал Капитан.
— Вы позволили им тут свободно околачиваться?
— Они привели нас к своим друзьям.
— Да, конечно. Один из недостатков Хромого. Отсутствие воображения. Он убивает их там, где находит, вместе со всеми, кто еще попал в поле зрения, — опять этот непонятный смех. — Не так эффективно, да? — последовало еще одно выражение, но ни на одном из тех языков, которые я знаю.
— Элмо? — повел головой Капитан. Элмо рассказал свою часть, еще раз, слово в слово. Он передал эстафету Одноглазому, который набросал план взятия Кочерги. Я ничего не понял, но Ловец Душ уловил все мгновенно. Он засмеялся в третий раз.
По-моему, они собирались спустить с привязи самые темные человеческие инстинкты.
Одноглазый пошел показывать Ловцу Душ свой таинственный камень. Мы придвинулись ближе к огню. Немой достал колоду. Никто не пошевелился.
Иногда я удивляюсь, как люди, которые постоянно общаются с Поверженными, ухитряются оставаться в здравом уме. Ведь Ловец Душ — еще самый добросердечный по сравнению с остальными. Одноглазый и Ловец Душ вернулись, смеясь.
— Два сапога пара, — пробормотал Элмо, редко высказывавший свое мнение. Тут опять заговорил Ловец Душ:
— Отличная работа, джентльмены. Превосходная работа. Впечатляюще. Это подорвет их позиции на Плато. Мы начнем с Роз, когда улучшится погода.
Восемь человек, Капитан, включая двоих ваших чародеев. После каждого предложения следовала пауза. И все они были произнесены разными голосами. Сверхъестественно.
Я слышал, что это голоса тех людей, чьи души поймал Ловец.
С неприсущей мне самоуверенностью я вызвался участвовать в походе. Мне хотелось увидеть, как с помощью волос и куска известняка будут громить Кочергу. Хромой ведь уже потерпел поражение со всей своей неистовой мощью.
Капитан задумался.
— Ладно, Костоправ. Одноглазый и Гоблин. Ты, Элмо. И возьми еще двоих.
— Всего семеро, Капитан.
— Ворон — восьмой.
— А, Ворон, конечно.
Конечно. Спокойный и беспощадный Ворон был вторым я Капитана. Отношения этих двух людей были чем-то большим чем просто взаимопонимание. И мне это не нравится, я думаю, потому, что в последнее время поведение Ворона меня пугает.
Ворон поймал взгляд Капитана. Его правая бровь приподнялась. Капитан ответил, едва заметно кивнув. Ворон слегка повел плечом. Что они сказали друг другу? Я не смог догадаться.
Что-то необычное носилось в воздухе. Посвященные находили это восхитительным. Хотя я и не мог догадаться, что же это было, мне все это казалось хитрым и отвратительным.
Буря улеглась. Вскоре дорога на Розы была открыта. Ловец Душ волновался. У Кочерги было две недели преимущества. А для того чтобы добраться до Роз, нам могла понадобиться целая неделя. Слухи, распущенные Одноглазым, могли потерять свою действенность еще до нашего прибытия.
Мы выступили перед заходом солнца. Каменный блок погрузили в фургон.
Колдуны высекли в глыбе углубление ни много, ни мало размером с большую дыню. Я никак не мог понять, зачем это понадобилось. Одноглазый и Гоблин суетились над камнем, как жених над новобрачной. Одноглазый на все мои вопросы отвечал широкой улыбкой. Ублюдок.
Погода держалась сносная. С юга подули теплые ветры. Временами дорога становилась грязной. И я оказался свидетелем просто возмутительного феномена. Ловец Душ спрыгивал в грязь и тащил этот злосчастный фургон вместе со всеми остальными. Великий господин Империи.
Розы — это главный город на Плато. Кишащий людьми свободный город.
Республика. Леди не видела необходимости в том, чтобы отменять его традиционную автономию. В мире должны быть места, где любой человек мог бы побыть за рамками повседневных условностей жизни.
Итак, Розы. Никем не управляемый город, забитый агентами и шпионами, а также теми, кто не в ладах с законом. Одноглазый надеялся, что в такой обстановке его план обязан сработать.
Когда мы прибыли, в свете садящегося солнца над нами выросли красные стены Роз, темные, как запекшаяся кровь.
Гоблин вошел в комнату, которую мы сняли.
— Я нашел место, — пискнул он Одноглазому.
— Хорошо.
Занятно. Вот уже несколько недель, как они не сказали друг другу ни слова поперек. Обычно считалось чудом, если без ссоры проходил хотя бы час.
. Ловец Душ обосновался в темном углу, где и сидел, как пришитый. Тонкая черная ветка плюща. Остальные тихо переговаривались.
— Дальше.
— Это старая людная площадь. От нее отходит дюжина аллей и улиц. Ночью почти не освещается. После наступления темноты — никакого движения.
— По-моему, отлично, — заявил Одноглазый.
— Да. Я снял комнату с окнами на площадь.
— Давайте посмотрим, — сказал Элмо. Мы все страдали от тесноты. Народ начал двигаться. Только Ловец Душ не пошевелился. Наверное, он понимал, что нам надо отдохнуть от его присутствия. Гоблин явно был прав насчет площади.
— Ну и что? — спросил я. Одноглазый усмехнулся.
— Эй, ты, Молчун! Начинай свои игры! — вскричал я.
— Сегодня? — спросил Гоблин.
— Если это старое привидение прикажет действовать, — кивнул Одноглазый.
— Вы меня обижаете, — объявил я. — Что происходит? Вы, клоуны, только и делаете, что играете в карты да смотрите, как Ворон точит свои ножи.
Это продолжалось часами. Звуки скользящей по точильному камню стали вызывали дрожь у меня в позвоночнике. Это был дурной знак. Ворон никогда не занимался этим, если не ожидал неприятностей. Одноглазый издал каркающий звук.
В полночь мы выкатили фургон. Хозяин конюшни назвал нас сумасшедшими.
Одноглазый улыбнулся ему своей знаменитой улыбкой. Он управлял повозкой.
Остальные шли пешком, окружив фургон.
Что-то изменилось. Вернее, появилось кое-что новое. Кто-то высек на камне письмена. Вероятно, Одноглазый во время одной из своих необъяснимых отлучек.
К камню прибавились объемистые кожаные мешки и массивный стол из досок.
