«Находчивы, ничего не скажешь, — невольно подумал Нарелин. — Постоянно заменять кровь. А ты кретин. Никогда не думал о такой простой и эффектной возможности».
Джения встала со стула и села рядом с Нарелином на кровать. Чарующе улыбнулась и вдруг с размаху ударила его по лицу.
— Сволочь, — прошептала она. — Поганая сволочь!.. Страшно? А ну говори, тебе страшно?
— Вы молодцы, — сказал Лин. Боли от удара он не ощутил совершенно. — Да, страшно. Довольна? За что ты меня ненавидишь?
— Попробуй угадать сам, — серьёзно сказала Джения. — За что может ненавидеть женщина, дружок? Не получается? Попробуй. У тебя осталась ещё пара дней, не больше. После этого, по нашим прогнозам, твой детектор отключится — и ты умрёшь. К сожалению, вылечить тебя своими методами мы не можем.
Нарелин попробовал улыбнуться. О нет, Джения вовсе не вызывала в нём негодования, да и страх уже отпустил — осталась лишь досада. Сколько же работы теперь пойдёт насмарку, а сколько всего переделывать заново… «Обидно-то как. Сумею ли я вернуться? А Клео… Странно, что я не слышу Клео. Неужели он тоже… Нет, не может быть. Его тронуть не осмелятся. И Джения. Ну зачем она так? Ведь думалось — когда-то мы понимали друг друга. Хорошо, мы оказались по разные стороны баррикад, стали противниками. Но откуда столько ненависти? Почему? Пойми после этого женщин».
— Ты как ребёнок, дорвавшийся до мести, — тихо сказал Нарелин. — И тебе не будет меня жаль? Совсем-совсем?
— Будет немного, — грустно улыбнулась Джения. — Возможно, я даже заплачу. Но жалость к тебе тут ни при чём. Я буду плакать, Нарелин. О себе. Это, дружок, такая странная жалость, тебе она, боюсь, незнакома. Когда сожалеешь о том, чего не будет никогда… при этом уничтожая все причины и сжигая все мосты. Нет на свете ничего светлее таких слёз, Нарелин.
— И виноват в этом я, верно? В том, что ты искорёжила свою жизнь. Вышла замуж за нелюбимого человека, отказалась от отца, всю жизнь занималась не тем, чем хотела. В этом виноват я, правда?
— Ты, — кивнула Джения. — Именно ты. Хорошо, что ты это понимаешь.
— Не торопись плакать, Джени. Можешь быть спокойна — твой муж умереть мне не даст.
— Мой муж тут ни при чём. С такими ранами даже мой муж, — Джения сделала ударение на слове «мой», — тебя не спасёт. В любом случае у тебя максимум пять дней. Так что плакать мне придётся, Нарелин. Но я не жалею об этом.
— Вы позволите моему детектору заработать, Джени, — устало сказал Нарелин. — Детектор справится…
— Не позволим, — строго ответила она. — Знаешь, ты нам просто не нужен. Вернее, нужен, но в другой роли. Сейчас для Федерации гораздо выгоднее иметь мёртвого эльфа, чем живого Рауля Найрэ.
— Конечно, — согласился Нарелин. — А ещё выгоднее для Федерации — пережить атаку боевого легиона Ордена Аарн. Так что не исключено, Джени, что на том свете мы окажемся почти одновременно.
— Это угроза? — поинтересовалась Джения.
— Это информация к сведению, — ответил Нарелин. — Впрочем, тебя они не убьют, не тронут женщину. А вот твоего мужа запросто. Да что я говорю… Трём должен всё это понимать не хуже меня.
— Нарелин, ты смешон! — Джения улыбнулась. — Полудохлый котёнок, который ещё и угрожает мне. Мне! Какой Орден, я умоляю тебя! Ты что, всерьёз считаешь себя настолько важной персоной?
— Джения, не волнуйся, я полное ничтожество, никому не нужен, всем на меня плевать, знаю, знаю… Скажи лучше, что с Клео. Где он? Вы сообщили Эвену о случившемся?
— Может быть, тебе предоставить отчёт? — едко спросила Джения. — А Клео… Ну что Клео… Эвен уже передал полномочия новому главе госбезопасности.
Это уже интересно. Если она точна в формулировке — это означает, что Клео не вернулся на Эвен. Погиб? Пропал? Так, спокойно, не показывай ей беспокойство.
— Временно исполняющему его обязанности, — поправил Лин. — Естественно. Джени, знаешь… я тебе давно хотел сказать, но не было случая…
Джения молча ждала.
— Мне жаль, что так получилось. Я никогда не хотел быть тебе врагом. А тебе ведь не нужна была моя дружба, симпатия, расположение… Или всё — или ничего, верно, Джени?
— Никто никогда ни в чём не виноват, — равнодушно пожала плечами Джения. — А насчёт дружбы и прочего… Понимаешь ли, это то же самое, что вынуть из человека сердце. Не бывает расположения и дружбы с тем, кто обманул и предал, как это сделал ты. Ведь я любила тебя. А ты, отлично это зная, продолжаешь предлагать мне огрызки и объедки. Расположение и дружба!.. — Джения рассмеялась. — Подумать только! Тебе объяснить, куда засунуть это дерьмо, или ты угадаешь сам?
— В задницу, — закончил Нарелин, отводя глаза. — Ну что ж… Ты ведь не простишь? Что бы я ни сказал, что бы ни сделал — всё бесполезно. Ты пришла не договариваться, а наслаждаться местью, так?
— Нет, не так, — почти ласково ответила Джения. Так говорят матери с несмышлёными детьми, подумалось Нарелину. — Нельзя наслаждаться потерей. Но я должна это сделать, понимаешь? Должна. Ты разочаровал меня сейчас, Нарелин. Неужели ты приписываешь мне настолько простые вещи, как месть? Очень глупо.
— Ничего я тебе не приписываю, Джения. — Говорить становилось всё труднее, в горле вставал ком. — Знаешь, мне так странно слышать твои признания. Я разучился. Тем более сейчас, ты ведь должна понимать, что мои мысли не о тебе.
— Я понимаю. — Джения снова присела рядом с ним, провела рукой по одеялу. — Но у тебя нет выбора. Хочешь пить? Наверно, ты устал, да?
— Я не устал, — проговорил Лин. — Просто в голове мутится. Да, я хочу пить, но ведь, наверное, нельзя. Я даже не знаю, что с моим телом.
— С телом? У тебя перебит позвоночник, практически нет печени, отказали почки. Прости, я не врач и подробностей не знаю. Мало что от тебя осталось, в общем. Но какое это теперь имеет значение? Я сейчас принесу воды.
— С твоей точки зрения, никакого… Да, принеси, если не трудно.
Джения вышла и вскоре вернулась, неся пластиковый стакан с водой. Пил Нарелин долго, глотать оказалось трудно, и только под конец осознал, что вода имела какой-то слабый незнакомый привкус. Джения терпеливо ждала, пока он отдыхал между глотками, потом поставила опустевший стаканчик на выступ в стене подле кровати и снова села на стул.
— С моей точки зрения, Нарелин, дело обстоит так, что скоро точка зрения тебе не понадобится, — рассудительно произнесла она. — Вернее, у тебя её просто не будет.
— Вопрос, Джени. Если я нужен вам мёртвым, зачем эти несколько дней отсрочки? Зачем вы лечите меня? Отключите систему — и всё закончится, наверное, не пройдёт и часа…
