— Больше ничего не надо, — сказал монах.
— Больше? — переспросил лучник.
— Мы взяли, что нам было нужно. Остальное оставьте себе.
— Что взяли? — спросил Буйвол. — Лошадь?
— Она ждет вас у ворот.
— Если не ее, то что тогда?
Монах, не ответив, направился к выходу. Проговорил равнодушно:
— Ешьте и уходите. Вас никто не будет задерживать. И провожать никто не будет.
— Странные у вас тут порядки, — пробормотал Буйвол. — Никогда больше не полезу в пещеры.
— В таком случае, — крикнул Малыш в спину Суайоху, — спасибо за все и прощай!
— Мы еще увидимся, — отозвался монах из-за портьеры.
Малыш и Буйвол переглянулись.
— Не хотелось бы, — сказал Буйвол, взяв ложку.
— Точно! — поддержал Малыш, пододвигая к себе блюдо с жареной рыбой.
— Что это у нас?
— Не понял, — лучник наморщил лоб.
— Обед, завтрак или ужин? Что там, на свободе? Утро, день или вечер?
— А это ничего не меняет, — ответил Малыш, копируя интонации Суайоха, и друзья рассмеялись.
Они быстро съели все до последней крошки и, взяв оружие, подхватив единственную полупустую сумку, в которой были две грязные рубашки и две рваные портянки, покинули келью. Малыш шел впереди — он знал дорогу. Буйвол держал товарища за плечо. Друзья проследовали тесным длинным ходом, похожим на червоточину, и оказались в главной пещере. Как всегда, здесь никого не было. Но алтарь в центре был сплошь уставлен горящими свечами, искрились рубины, и сияла золотом статуя Локайоха.
— Вот бы его с собой прихватить, — сказал Буйвол. Ему вдруг показалось, что Локайох скосил на него рубиновые глаза, и неожиданно для себя воин показал богу язык. И тут же смутился, обругал себя — что за ребячество!
— Боюсь, столько золота нам не утащить, — заметил Малыш.
— Ну, хотя бы глаза ему выковырнуть, — понизив голос, сказал Буйвол. Странно — ему казалось, что истукан прислушивается к их разговору. — Один тебе, другой мне.
Малыш хохотнул:
— Глаз бога в кармане! Мне это нравится! — Смех его звучал жутковато и неестественно.
Язычки пламени на фитилях свечей дружно раскачивались из стороны в сторону, хотя никакого сквозняка не ощущалось. Живые тени шевелились под потолком среди каменных сосулек. Именно к ним тянул руки бог.
— Ладно, пошли отсюда, — сказал Буйвол, чувствуя себя как-то неуютно.
— Ага, — Малыш поежился, махнул рукой в сторону Выход там.
Держась стен, избегая приближаться к алтарю, друзья поспешили к свободе.
Буйвол все же еще не совсем оправился. Постоянно болела рука — ныла, дергала, тянула. Он чувствовал слабость, иногда его одолевало сильное головокружение, и тогда приходилось останавливаться, прислоняться к чему-нибудь, чтобы не упасть. Он был еще болен. Но не собирался в этом никому признаваться. Даже самому себе…
Кобыла ждала их возле ворот. Признав Малыша, фыркнула, потянулась к нему мордой. И лучник достал откуда-то заранее приготовленную хлебную корочку, подал на открытой ладони. Погладил мягкие губы, подвижные, теплые и бархатистые.
— Я рад, что они тебя не взяли, — сказал кобыле Малыш. — Так что опять пойдем все вместе.
Буйвол, прислонившись к створке ворот, пытался справиться с некстати накатившей слабостью. У него сильно дрожали колени, но он надеялся, что Малыш этого не заметит.
— Ну, чего там встал? — лучник.повернулся к товарищу. Понял, что с ним что-то не в порядке. Спросил, стараясь казаться веселым:
— Наверное, опять верхом хочешь? Буйвол кивнул.
— А я, значит, опять на своих неподкованных? — Малыш притопнул. — Ладно, уговорил! Кровь застоялась, надо поразмяться. — Он отвязал лошадь, подвел к Буйволу. — Сам заберешься или как?
— Рука побаливает, — сказал Буйвол, словно извиняясь.
— Понял… — Малыш огляделся, придумывая, как помочь товарищу. Приметил в стороне большой камень, вросший в землю. Похоже, из него собрались что-то вырубить — на поверхности остались следы зубила, — но в самом начале работы камень раскололся. И так и остался здесь лежать, обрастая мхом и постепенно утопая в земле.
— Заберешься туда? — спросил Малыш, показывая на макуш-ку валуна.
Буйвол кивнул и ухватился за седло.
— Пошли, милая, — Малыш несильно потянул поводья, смирная кобыла послушно двинулась за ним. Буйвол, уже почти одолев слабость, брел возле лошади, держась здоровой рукой за седло.
Рядом с камнем они остановились. Буйвол, не отпуская сед. ло, взобрался на валун, закинул одну ногу на спину лошади.
— Так-так! — подбодрил друга Малыш. Он придерживал кобылу, не давая ей двинуться с места.
Буйвол крякнул, неловко подпрыгнул, лег грудью на круп лошади, неуклюже вполз в седло. Выпрямился. Огляделся. Поправил меч.
Малыш заметил, что на повязке опять проступили пятна крови. Рана все никак не хотела заживать…
— Ну, чего ждешь? — проворчал Буйвол. — Пошли, что ли.
— Пошли, — сказал Малыш и, ведя за собой кобылу, направился к узкой тропе, похожей на желоб.
Они спускались долго и неторопливо, хотя Малышу хотелось перейти на бег — затылком он почти физически ощущал шаткое равновесие тяжелых круглых валунов, сложенных на деревянных помостах возле ворот. Если хоть один сорвется с места и покатится по желобу тропы…
Буйвол, освоившись в седле, с любопытством осматривался. Он-то все это видел впервые — отвесные скалы, местами ровно обтесанные, гнезда-укрепления на вершинах, путаница веревочных мостов над головой…
— Настоящая крепость, — сказал Буйвол.
— Да, — согласился Малыш. — Не хотелось бы мне ее атаковать.
Проход меж скал сделался шире, стало гораздо светлей. Тропа теперь шла почти без уклона. Стал виден выход из ущелья и зеленые холмы вдалеке.
— Так что им было нужно от нас? — спросил Буйвол.
— Что? — переспросил задумавшийся Малыш.
— Что они взяли? У нас же ничего не было, кроме лошади и оружия.
— Сам не понимаю…
Заглянувшее в ущелье солнце ослепило их, и они подняли лица, улыбнулись.
— Круг, — сказал вдруг Буйвол.
— Диск, — вспомнил и Малыш.
Суайох, склонив голову, не глядя в сверкающие глаза бога, приблизился к алтарю. Опустившись на одно колено, он вытянул руки, держа в ладонях первую часть Артефакта, его основание.
— Теперь он у тебя, Локаиох, — сказал монах и осторожно поставил диск под ноги богу. — И это только начало.
Свечи стали гаснуть одна за другой, словно кто-то незримый тушил их пальцами. К потолку поплыл, извиваясь кольцами, дым. Суайох, прикрыв глаза, мысленно призывал своего бога. Он хотел получить ответ, сколько еще предстоит ждать. Из молельных комнат доносилось монотонное гудение — братья-монахи тоже молили Локайоха ответить. Но Локаиох молчал. Золотой бог тянулся к сгущающимся под потолком теням.
