– Эй, Лонши! – смутно послышался знакомый голос. – Пошли-ка отшуда.
– Неле...
Давление усилилось, а потом ослабело. Лонси, борясь с накатывающим обмороком, поднял голову и встретился глазами с насмешливым немолодым горцем. Из-за плеча у того выглядывала Неле.
Их было человек пять или шесть, высоких и крепких таянцев, светлоглазых, с длинными темными гривами. Неведомо как им удалось пронести с собой палки, которые даже издалека весьма напоминали оружие; палками этими они шуровали в толпе точно в зарослях кустарника, нимало не заботясь о чужих переломанных ребрах, и шли плотной группой, словно прочная лодка среди ледохода.
– Пошли быштро! – повторила принцесса Юцинеле, все в тех же зеленых штанах и кожаной безрукавке. – А то шметут!..
Лонси не помнил, как они выбрались из свалки. На пригорке, вдали от авиаполя, тоже было людно, но все же не в пример свободней. Здесь, расположившись прямо на траве, пили за здоровье его величества, а в ближних рощицах играли дети и носились собаки.
Маг долго сидел с закрытыми глазами, приходя в себя. Потом сказал:
– Неле... спасибо.
– Это не мне, – с готовностью отозвалась та. – Это Кентаяшу.
Названный, с ухмылкой любуясь колоннами, проходящими по далекому полю, плел косу, не потрудившись перед тем расчесать свои патлы.
– Господин Кентаяс... – пролепетал Лонси, чувствуя себя идиотом. – Позвольте вас...
– А скажи мне, маг, – перебил горец; акцент у него был невыносимый, – покажут ли нам танки Аллендора?
Лонси несколько оторопел. Потом припомнил газетные статьи и осторожно ответил:
– Здесь – нет.
– Почему?
– Танкам нельзя ездить по авиаполю. Покрытие испортят. Танки пройдут по улицам Ройста.
– А отчего бы пехоте не пройти по улицам Ройста?
«Какого беса ты спрашиваешь у меня?» – хотелось ответить Лонси, но он уже пришел в себя и успел припомнить кое-какие сведения по этнологии. Дикий горец видит в нем всех аллендорцев и всех магов разом; конечно, он ждет от Лонси ответа, точно от суперманипулятора. Хорошо хоть, не требует лично устроить ему тут танковый парад и отправить с него дивизию-другую прямиком на воинство Уарры...
– Даже здесь давка, – сказал Лонси. – На улицах люди погибали бы в ней. Кроме того, ее высочество совершит показательную посадку.
– Лиринне? – фамильярно уточнил Кентаяс, и Лонси покоробило.
– Да, – сухо сказал маг и отвернулся. – Ее высочество Лириния.
– А зачем? – спросил горец. – И где тот великий воин, которого добыла для вас Юцинеле?
Лонси подавился вздохом.
– Штань и шкажи, как у тебя напишано, – раздраженно отозвалась горянка. – Перед дверью штань и шкажи.
Лонси закусил губу. Он смотрел то на камень, то на копию манускрипта: схемы не было, одни только возвышенные фразы, и вывести из них точное руководство он не смог бы даже при большом желании. Что делать?..
И пришла спасительная мысль, унизительная, но ясная и почти веселая: а они здесь не для того, чтобы сделать как следует. Они, поддельный маг с поддельной принцессой, для того, чтобы ритуал прошел вкривь и вкось, неловко и наспех, чтобы в древние схемы, как песчинка в шестерни часов, попала ошибка. Чтобы дверь не открылась.
А раз так – пусть будет по слову Неле.
Лонси, согнав с лица кривую улыбку, встал перед отмеченным камнем. Подумал и отошел на пять шагов. Открыл рот...
...моргнул.
Горянка прошла мимо него. Скрючилась в три погибели, заглядывая внутрь усыпальницы. Маг еще дочитывал положенные слова, не чувствуя языка, заикаясь, обливаясь потом, а Неле уже деловито обнюхивала раскрывшийся вход.
Ничего не случится.
– ...во имя магий земли и неба, плоти и духа, малого и большого, – бормотал Лонси, – прииди, восстань, совершись. Окончен спокойный сон, начался день деяний. Именем могущественнейшего света, некогда противопоставившего тебя эманациям зла как щит, как меч, как средоточие добродетели, именем его требую и умоляю. Я, маг Лонсирем Кеви из Ройста, именем Каэтана...
– Шлюньтяй ты, Лонши, – пренебрежительно донеслось из усыпальницы. – Я же шкажала – читай текшт. И вшо.
«Это нечестно! – завопил внутри у Лонси перепуганный мальчик, обманутый и осмеянный уличной шпаной. – Так не договаривались!»
«Успокойся! – ответил он себе, пытаясь дышать реже. – Это всего лишь дверь. Печать написана на Третьей магии. Ты и сам мог бы ее открыть. Это еще ничего не значит. Ничего не случится».
Неле вылезла наружу.
– Пахнет штранно, – сказала поддельная принцесса, выпрямившись и отряхивая руки.
Лонси все никак не мог прийти в себя.
– Ну... он там много веков...
– То-то и оно. Лекарштвом каким-то пахнет. Чишто.
Маг встрепенулся и тоже осторожно заглянул в темный провал – Неле по пояс, а ему чуть ниже. Из темноты тянуло свежим холодом, но не подземной сыростью и не духом зимы, а чем-то... и впрямь медицинским.
Отгоняя нелепые мысли, Лонси встряхнулся и попытался выстроить хоть какое-то подобие плана.
– Ну дальше что? – дернула его девчонка.
– Что? – оторопело повторил маг, и его пнули.
– Дальше что? – прошипела горянка. – Ш этой ушипальней? Что делать надо?
– Забираться внутрь... – полууверенно сказал Лонси. Лезть во мрак по узкому ходу не хотелось.
Неле его опередила.
– Летят! Летят! – завопил кто-то совсем рядом и, неуклюже топая, побежал на вершину холма – любоваться проходом рыцарской эскадрильи. Лонси обернулся на шум. Длинноволосый студент в кожаной куртке приплясывал, задрав голову, и тыкал пальцем в горизонт.
– Видишь? Видишь? – разорялся он. – Самый первый! У крыла белый конец!
Невозможно было что-либо различить, и сначала Лонси решил, что глаза у студента дальнозоркие, но вспомнил: и так всем известно, кто ведет эскадрилью. Вокруг зашумели, повторяя имя и титул, повставали на ноги, запрокинули головы. Лонси тоже поднялся. Только таянцы остались сидеть, равнодушные напоказ.
– Это у тебя конец, – грубо отвечали студенту, – а у крыла угол! – И кто-то заливался хохотом.
Небесный грохот нарастал, заглушая все звуки. Офицеры оцепления, стоявшие по краям авиаполя, дали залп из ручниц – не боевой, а праздничный, выбросивший в ясные небеса многоцветный фейерверк вместо сокрушительной мощи «белых молний». Лонси невольно ахнул, когда все вокруг, от земли до неба, облеклось в громадный неосязаемый букет волшебных цветов.
И в тот же миг, рассекая блистающие лепестки, над полем пронеслись атомники.
Головы поворотились одинаковым движением – вслед за ними.
Эскадрилья развернулась над лесом. Крайние выполнили фигуру в горизонтальной плоскости, атомник принцессы выписал половину «мертвой петли» и, по-прежнему опрокинутый брюхом кверху, мелькнул прямо над головами, пройдя на бреющем так, что ветер пригнул деревья к земле. Теперь-то всякий различил белые крылья. Зрители непрестанно рукоплескали, кричали белокрылому приветственные слова, нимало не тревожась о том, что не слышат даже сами себя.
