— Кажется, едут, — сказала Мэриан, заметив, что ее птицы исчезли из виду.
Малыш Джон опустился на колени и приложил ухо к земле.
— Я слышу стук копыт. Похоже, дюжина всадников.
«А нас всего пятеро!» — подумала Мэриан. Но в придорожных кустах пряталось еще несколько парней. И они вступят в бой по первому звуку рога Робина.
— Займемся делом, — произнес Робин и, вынув нож, сделал надрез на шкуре убитого оленя. Топот копыт раздавался все отчетливее, теперь слышалось и тяжелое дыхание лошадей.
— Что тут происходит? Кто убил королевского оленя? — раздался гневный рев епископа.
Его руки были в перчатках, однако Мэриан даже через них разглядела сверкающий сапфир.
Она сжала зубы и покрепче ухватила нож, которым только что начала разделывать оленя.
— Так это королевский олень или принцев? — спросил Робин дерзко.
— Королевский, — ответил епископ, ухмыляясь. И эта ухмылка совсем не понравилась девушке. А вдруг он хочет сказать, что принц Джон стал королем? Что Ричард умер?
Но Робин продолжал как ни в чем не бывало:
— Как видите, мы пастухи. Но сегодня решили поохотиться и убить жирного оленя.
— Ты отчаянный парень. Король узнает о твоем преступлении.
— Разумеется. Когда король вернется из Крестового похода, мы спросим его, чей это олень.
— А разве он вернется? — хихикнул епископ. — Мы только что слышали, что он в плену.
— Что? — воскликнули ребята.
Люди епископа двинулись вперед и начали окружать одного из них. И тут воздух прорезали один за другим два звука — резкий свист Мэриан и звук рога Робина.
Мэтти почувствовала порыв ветра — Улисс пролетел мимо нее, сверкая красными глазами. Он набросился на одного из людей епископа с такой яростью, что тот выронил меч и упал с коня. Календула накинулась на остальных так, будто ловила жаворонков. Она вцеплялась в их головы, в руки, сжимавшие мечи, в уши лошадей.
Те начали вставать на дыбы, и вскоре уже сам епископ полетел наземь. Тем временем из кустов ежевики выскочили тридцать молодцев в зеленом с мечами наперевес. Мэриан тоже обнажила клинок, но пока что стояла в тени дуба и сзывала соколов:
— Ки… ки… кух… кух грисс чауап!
Большинство людей епископа разбежалось, а сам он казался совершенно растерянным. Малыш Джон приблизился к нему и склонился над ним.
— Что будем делать с этим церковником? — спросил он, обернувшись к Робину. — Отрубим ему голову?
— Может, для начала палец, — откликнулась Мэриан, приближаясь.
— Палец? — Епископ испуганно уставился на изящного юношу с едва пробивающимися усиками.
— Ну, может, и не будем резать, если ты отдашь мне свое кольцо.
— Мое кольцо? Вам нужно мое епископское кольцо?
— Нет, мне нужна Звезда Иерусалима. — Голос Мэриан стал зловещим. — Попробуешь возразить, и мои соколы заберут у тебя и палец, и глаза.
Епископ стянул перчатку. Девушка напряженно следила за тем, как он снимает кольцо с пальца. В этот пасмурный зимний день звезда вновь засверкала на глади сапфира. Мэриан поспешно надела кольцо и обернулась к Робину:
— Он схватил приманку. Мы опустились на руку. А теперь пора вознаградить его за это.
Роберт протянул ей кусок мяса, только что отрезанный от оленьей туши. Девушка взяла окровавленный кусок и подала епископу. Он глядел на него с ужасом.
— Возьми. Это награда за соколиную охоту.
— Ричард в плену! Не может быть! — произнес Робин.
Они собрались внутри разбитого дуба. Там их ждал Брат Тук. Он уже слышал печальную новость из одного очень надежного источника — от конюха дворецкого.
— Да, говорят, что его корабль разбился на Адриатике, вблизи города Аквилея. Ричарду и его спутникам пришлось проделать опасный путь по суше. Он, конечно, пытался попасть во Францию, на территорию своей матери, королевы Алиеноры.
— Кто же его пленил? — спросила Мэриан.
— Союзник принца Джона — герцог Леопольд Австрийский. И хотя Ричард пытался замаскироваться, его узнали.
Мэриан осторожно потрогала остатки своих усов. Было ли понятно, что она девушка? Робин сказал, что было глупо разговаривать с епископом — ведь если из-за капюшона он мог принять ее за мальчика, то голос ее выдал.
— Герцог требует выкуп, — продолжал монах. — Совершенно немыслимый выкуп. Такой огромный, что даже королева Алиенора не сможет его заплатить.
— Что же нам теперь делать? — спросил Рич.
— Придется взяться за куски, — ответил Малыш Джон.
Брат Тук глубоко вздохнул, на его лице появилось болезненное выражение.
— Не уверен, что даже этих рубинов будет достаточно, чтобы заплатить названную сумму.
Мэриан подошла и взяла его за рукав.
— А если к ним добавить Звезду Иерусалима? — прошептала она и сняла кольцо с пальца.
— Да, Мэриан, этого хватит.
Клюв сокола может вырасти слишком длинным и острым, если он не получает жесткую пищу или не перемалывает достаточно костей жертв.
В этом случае клюв необходимо подрезать.
В городке, расположенном поблизости от замка Фитцуолтеров, начался базарный день. Мэриан стояла в толпе, надеясь увидеть жонглирующего Скарлета, который обычно приходил сюда в такие дни. Она оделась как мужчина, но на этот раз не приклеила усы. Сейчас девушка слушала пение менестреля, развлекавшего женщин и детей:
Про Робина отважного я песню вам спою —
Наводит он порядок в нашем проклятом краю.
Еще я расскажу, как он епископа ограбил,
От целой кучи золота в момент его избавил.
С момента ограбления епископа прошло чуть больше двух недель, но эта история уже обратилась в песню. К облегчению Мэриан, в песне не упоминалось о молодом парне, забравшем у епископа кольцо. «Но как Робин сумел завоевать такое доверие?» — подумала она.
Девушка считала, что лучше пусть о ней не говорят. Робин очень волновался, что епископ мог о чем-то догадаться. Поэтому он приказал ей «лечь на дно», пока не придумает, как переправить пять рубинов и Звезду Иерусалима на материк.
Мэриан начала замечать, что у людей появились деньги. Одна женщина протянула торговцу монету за горсть кедровых орехов для детей. Мэриан не помнила, чтобы прежде кто-то покупал детям лакомства. Да и не помнила, когда их в последний раз продавали.
Когда менестрель окончил песню, девушка приблизилась к женщине, покупавшей орехи, и спросила:
— Робин Гуд? Кто такой Робин Гуд?
— Он причина того, что у меня есть деньги на птицу, — женщина подняла за ноги цесарку. — И осталось еще кое-что на орешки моим детям. А теперь шериф объявил награду за его поимку.
