Ярви видел, как Ральф боднул охранника в лицо, услышал, как хрустнула носовая кость, и его меч отлетел по палубе.
Надо было помочь напарникам. Пальцы здоровой руки разжались и сжались. Надо помочь, но как? Последние несколько месяцев лишь укрепили в Ярви убеждение, что он не герой. Их было больше, и они были не вооружены. Он вздрогнул, когда охранник зарубил беспомощного раба – его топор открыл зияющую рану. Он почувствовал уклон палубы – она наклонялась по мере того, как море затекало в трюмы и тащило Южный Ветер на дно.
Хороший министр смотрит фактам в лицо и спасает то, что может спасти. Хороший министр соглашается на меньшее зло. Ярви пробрался по ближайшей скамье к борту корабля и к черной воде под ним. Настроился нырнуть.
Он уже почти спрыгнул, когда его за ошейник выдернули обратно. Мир завертелся, и Ярви рухнул, открывая рот, как вытащенная на берег рыба.
Над ним стоял Тригг, держа в руке конец цепи.
– Ты никуда не денешься, мальчик.
Он наклонился и другой рукой схватил Ярви за горло, как раз под ошейником, так что металл врезался в челюсть. Но в этот раз надсмотрщик сжимал еще сильнее. Он тащил Ярви, а тот пинал ногами, едва задевая палубу. Тригг повернул голову, чтобы взглянуть на бойню, охватившую корабль. Трупы, раненные, и в середине два охранника били палками рабов.
– Видишь, какие проблемы у меня из-за тебя? – визжал он. Глаз, в который попал палец Ярви, покраснел и слезился. Охранники без умолку кричали друг на друга.
– Где Джод и этот ублюдок Ральф?
– Спрыгнули на пристань. Но они там наверняка замерзнут.
– Боги, мои пальцы!
– Как они освободились?
– Сумаэль.
– У этой мелкой сучки был ключ.
– Откуда, черт возьми, у нее топорик?
– Она отрезала мне пальцы! Где они?
– Какая разница? От них теперь нет толку!
– Он пробил обшивку! – задыхаясь, крикнул мокрый охранник, вылезая из люка на корме. – Вода затапливает! – И словно в подтверждение его слов, «Южный Ветер» снова содрогнулся, палуба еще сильнее наклонилась, так что Триггу, чтобы устоять, пришлось схватиться за скамейку.
– Боги помогите нам! – крикнул один из скованных рабов, вцепляясь в ошейник.
– Мы тонем? – спросил другой, опуская широко раскрытые глаза.
– Как мы объясним это Шадикширрам?
– Будь оно проклято! – взревел Тригг и оглушительно ударил Ярви головой о конец ближайшего весла, наполнив его череп светом, а рот обжигающей болью, а затем бросил его на палубу и принялся всерьез душить.
Ярви бессмысленно боролся, но надсмотрщик навалился на него всем своим весом. Он не мог дышать, ничего не видел, кроме рычащего рта Тригга, который делался размытым, словно был в конце тоннеля, по которому Ярви постоянно тащили.
За последние несколько недель он обманул Смерть полдюжины раз. Но неважно, насколько ты умен или силен, неважно, насколько сильна твоя удача в битве или удача в погоде, никто не может вечно обманывать Смерть. Герои, верховные короли, праматери Министерства – все в конце проходят через ее дверь. Она не делает исключений для юных одноруких хвастунов с резким характером. Одем будет сидеть на Черном Стуле, отец останется неотомщенным, а клятва навеки неисполненной…
Затем, сквозь пульсацию крови в ушах, Ярви услышал голос.
Это был изломанный, шепчущий, грубый, как скребок. Если б это был голос Смерти, Ярви бы не удивился. За исключением того, что он сказал.
– Разве ты не слышал, что говорила Шадикширрам?
Ярви с усилием посмотрел в ту сторону слезящимися глазами.
В центре палубы стоял Ничто. Он закинул назад засаленные волосы, и впервые Ярви увидел его лицо. Побитое и кривобокое, покрытое шрамами и изломанное, скрюченное и впалое – а его глаза были широко раскрыты и блестели от влаги.
Он намотал свою тяжелую цепь на руку, и на ее конце, зажатом в его кулаке, висел засов и выломанный кусок доски, прибитый к нему гвоздями. В другой руке он держал меч, который Ральф пнул из руки охранника.
Ничто улыбался. Изломанной улыбкой, полной сломанных зубов. И говорил он, как безумец.
– Она говорила тебе никогда не давать мне клинок.
– Положи меч! – последнее слово Тригг рявкнул, но его голос надломился от чего-то, что Ярви в нем никогда не слышал.
Страх.
Словно на самом деле это Смерть стояла перед ним на палубе.
– О, нет, Тригг, нет. – Улыбка Ничто стала еще шире и безумнее, и из его глаз полились слезы, оставляя полосы на изрытых оспинами щеках. – Я думаю, это он тебя положит.
Охранник бросился на него.
Когда Ничто драил палубу, он казался старым и болезненно медленным. Хрупкой оболочкой. Человеком из веточек и веревочек. С мечом в руке он тек, как вода, танцевал, как мерцающий огонь. Словно у меча был собственный разум, быстрый и безжалостный, как молния, а Ничто лишь следовал за ним.
Меч рванулся, его кончик блеснул между лопатками охранника и исчез. А охранник зашатался, тяжело дыша и прижимая руку к груди. Другой охранник махнул топором, и Ничто ускользнул с его пути; топор лишь стесал стружку с края скамьи. Охранник снова поднял его и рука, которая держала топор, с лязгом улетела в темноту. Охранник с выпученными глазами упал на колени, и Ничто пнул его босой ногой.
Сзади, с поднятым мечом, на него выбежал третий. Ничто, не глядя, выбросил меч, проткнул охраннику горло, и тот остановился, разбрызгивая кровь. Потом рукой, на которой была намотана цепь, он отвел удар и с размаху врезал навершием меча в рот его владельца. Во все стороны полетели зубы. Беззвучно упав, Ничто подкосил колени другого охранника, и тот крутанулся на палубу лицом вниз.
Все это произошло за время, которого Ярви хватило бы лишь на то, чтобы один раз вдохнуть. Если бы он мог вдохнуть.
Первый охранник все еще стоял, щупая свою проколотую грудь и пытаясь говорить, но из его рта выходила лишь красная пена. Ничто, проходя мимо, мягко толкнул его с дороги. Не было слышно ни звука от босых подушечек его пальцев. Он посмотрел на залитые кровью доски и цокнул языком.
– Палуба очень грязная. – Он поднял глаза, все истощенное лицо было в черных полосках и красных пятнах. – Подраить ее, Тригг?
Надсмотрщик попятился назад, а Ярви беспомощно цеплялся ему за руку.
– Подойди ближе, и я убью его!
– Убей его. – Ничто пожал плечами. – Смерть ждет всех нас. – Охранник с порезанными ногами хныкал, пытаясь подняться на наклоненной палубе. Ничто, проходя мимо, ударил его в спину. – Сегодня она ждет тебя. Она тянется за ключом, Тригг. Она отпирает Последнюю Дверь.
– Давай поговорим! – Тригг отпрянул, подняв вверх одну ладонь. Палуба продолжала наклоняться, из люка на корме хлынула черная вода. – Давай просто поговорим!
