– Давай поговорим! – Тригг отпрянул, подняв вверх одну ладонь. Палуба продолжала наклоняться, из люка на корме хлынула черная вода. – Давай просто поговорим!
– От разговоров одни проблемы. – Ничто поднял меч. – Сталь это ответ. – Он покрутил рукой, и меч, отразив свет, заблестел красным, желтым и всеми цветами огня. – Сталь не льстит и не идет на компромисс. Сталь не лжет.
– Дай мне только шанс! – скулил Тригг. Вода переливалась через борта корабля и текла уже между скамьями.
– Зачем?
– У меня есть мечты! Планы! У меня…
С пустым щелчком меч расколол череп Тригга до носа. Рот еще пытался выговорить слова, но не было дыхания, чтобы придать им звук. Он шлепнулся назад, дернул ногой, а Ярви вырвался из его обмякшей руки, хватая воздух, кашляя и пытаясь ослабить ошейник, чтобы вздохнуть.
– Возможно, мне не следовало это делать, – сказал Ничто, вытаскивая меч из головы Тригга, – но я чувствую себя намного лучше.
Все люди вокруг них кричали. Если кто из охранников и выжил, они предпочли море мечу Ничто. Некоторые рабы пытались перебраться с затонувших скамей на те, что еще были сухими. Другие натягивали свои цепи по мере того, как вода поднималась все выше и выше. У третьих только лица торчали над водой, они хватали воздух и пучили глаза от ужаса. Четвертые, как знал Ярви, уже были под черной поверхностью, задерживая дыхание на несколько мгновений и безнадежно сражаясь с замками.
Он упал на карачки, его тошнило, голова кружилась. Он искал ключ в окровавленной одежде Тригга, пытаясь не смотреть на его расколотое лицо, но все равно замечая блеск искаженных черт лица и мягкую плоть внутри огромной раны. Он подавил рвотный позыв, снова копаясь в поисках ключа, и вопли пойманных в ловушку рабов громко звучали в его ушах.
– Оставь. – Ничто стоял над ним. Он был намного выше, чем Ярви мог себе представить. В одной руке он держал заляпанный кровью меч.
Ярви моргнул, глядя на него, а потом посмотрел на тонущих рабов.
– Но они умрут. – Его голос немного хрипел.
– Смерть ждет всех нас.
Ничто подхватил Ярви за ошейник, поднял его в воздух и бросил за перила. И снова Мать Море приняла его в свои ледяные объятья.
19. Прогибаясь под обстоятельствами
Кто-то ударил Ярви по лицу. Он видел руку, слышал шум, но почти ничего не почувствовал.
– Беги, – прошипел голос Джода.
Дрожащий Ярви мог лишь небыстро шаркать. Качающаяся цепь и промокшая одежда с каждым шагом тащили его вниз, галька вцеплялась в наполненные водой сапоги. Он часто спотыкался, но когда бы он ни упал, сильные руки поднимали его вверх, тащили его в темноту.
– Иди, – проворчал Ральф.
У покрытого снегом берега Ярви бросил взгляд назад и выдавил «Боги» сквозь стучащие зубы.
Мать Море жадно заглатывала «Южный Ветер». Бак был объят огнем, такелаж горел полосами пламени, полыхал топ мачты, где обычно сидела Сумаэль. Скамьи, на которых раньше мучился Ярви, были затоплены, перепутанные весла беспомощно торчали кверху, как ножки перевернутой мокрицы. Лишь один угол юта виднелся над водой, в которой отражались языки огня. Трюм, хранилища и капитанская каюта уже были в тишине под водой.
На берегу на пристани появились черные фигуры. Осмотрелись. Охранники, избежавшие меча Ничто? Рабы, каким-то образом освободившиеся от цепей? Ярви подумал, не слышится ли ему слабый плач за завываниями ветра. Слабые крики над треском огня. Не было способа узнать, кому повезло спастись в том суровом испытании огнем и водой, кто выжил, а кто умер. А Ярви слишком замерз, чтобы радоваться спасению от очередной беды, не говоря уже о том, чтобы горевать о тех, кто не спасся. Несомненно, сожаления довольно скоро нагрянут.
Если он переживет эту ночь.
– Шевелись, – сказала Сумаэль.
Они втащили его на гребень, он кубарем покатился с другой стороны, проехал на спине и остановился. Кожу обжигал холод, каждый ледяной вдох был ножом в горле. Он увидел широкое лицо Ральфа с отблеском оранжевого на одной щеке, и мрачную подергивающуюся Сумаэль в свете Отца Луны.
– Оставьте меня, – попытался он сказать, но рот слишком занемел, чтобы выдавливать слова. Его зубы промерзли до корней, и изо рта вылетело лишь слабое облачко пара.
– Мы бежим вместе, – сказала Сумаэль. – Такой ведь была сделка?
– Я подумал, она закончилась, когда Тригг начал меня душить.
– О, ты так просто не отвертишься. – Она схватила его за скрюченное запястье. – Поднимайся.
Его предавала семья, собственный народ, и вот он нашел верность среди кучки рабов, которые ему ничего не должны. Он был так растроган, что захотел разрыдаться. Но у него было чувство, что слезы еще пригодятся.
С помощью Сумаэль ему удалось встать. С помощью Ральфа и Джода – ковылять, почти не думая о направлении, лишь бы тонущий «Южный Ветер» был где-то позади. В сапогах хлюпала ледяная вода, и ветер так сильно прорывался через промокшую и натирающую одежду, что казалось, на нем ничего нет.
– Вот и надо было тебе выбрать для побега самое холодное место из всех, созданных богами? – ворчал Ральф. – И самое холодное время года?
– У меня был план получше. – Было слышно, что Сумаэль тоже совсем не рада, что он полностью рухнул. – Но он утонул вместе с «Южным Ветром».
– Планы иногда должны прогибаться под обстоятельства, – сказал Джод.
– Прогибаться? – проворчал Ральф. – Этот порвался в клочья.
– Туда. – Ярви указал замороженным обрубком пальца. Впереди в ночь цеплялось чахлое дерево, на верхушке все ветки были белыми, а внизу виднелось тусклое мерцание оранжевого. Он едва смел верить собственным глазам, но двинулся в ту сторону так быстро, как только мог в этом состоянии – наполовину шагом, наполовину ползком, полностью в отчаянии. В этот миг даже мечта об огне казалась лучше, чем ничего.
– Стойте! – прошипела Сумаэль, – мы не знаем, кто…
– Нам плевать, – сказал Ральф, ковыляя следом.
В яме под скорченным деревом горел костер. Там было укрытие от ветра, аккуратно сложенные части сломанного ящика, и в середине мерцал маленький огонек. Над ним сгорбившись, раздувая его парящим дыханием, сидел Анкран.
Если б Ярви выбирал, кого спасти, имя Анкрана было бы на его губах далеко не первым. Но освобождение Ральфа и Джода означало и освобождение их напарника, а Ярви бросился бы сейчас к ногам Одема, предложи тот согреться. Он плюхнулся на колени, протягивая дрожащие руки к огню.
Джод упер руки в бока.
– Значит, это ты его развел.
