– Сандро! – повеселел Диорес. – Я же могу спустить тебя вниз!
– И как… – Сандро умолк на полуслове. Не дал ему договорить волчий вой, прозвучавший так близко, словно хищник стоял за спиной. Некромант резко обернулся, но никого, разумеется, не обнаружил. В округе не было ни души. Лишь мерно покачивались скрипучие стволы деревьев, насвистывал настырный ветер, закручивал в крохотных вихрях палую листву. Шумел неподалеку взбудораженный ручей, тихо разговаривал, будто старик вещающий сказку малым детям, древний лес. И вновь за спиной дико завыл лунный охотник.
– И как ты это сделаешь? – под нос договорил Сандро, опять обернувшись.
Краем глаза он заметил белую молнию, шерстяной клубок, метнувшийся от одного дерева к другому и исчезнувший за тонким, за которым никак не смог бы спрятаться, стволом.
– Что за фоморщина? – промямлил Сандро, оглядываясь.
Вновь завыл волк. За спиной забегали тени. Быстрые, словно силуэты вампиров. Сандро испугался, но быстро подавил в себе паническое наваждение. Вгляделся в тени, которые мелькали вокруг и не желали исчезать, сосредоточился. Из-за усталости проник в магические линии с невероятным трудом, а, выяснив природу незваных гостей, ужаснулся. Брэги. Ожесточенные духи мучителей и душегубов подвластные воле некроманта. Их сложно убить, еще сложнее от них защититься, особенно сейчас, когда магических сил почти не осталось. В открытую противостоять брэгам Сандро не решился, понимал, что для такой битвы энергии у него не хватит, поэтому быстро снял мешок, извлек из него два небольших узелка, развязал и набрал из одного из них горсть соли.
– Вею соль, называя слезами Фьерда. Вею соль: мертвецам ослепляю глаза, – Сандро мелодично читал слова слабого, требующего минимальных энергетических затрат, но в то же время действенного приговора. Он пошел кругом, рассыпая соль вокруг себя и застывшего Диореса. Когда контур сигила был положен, зачерпнул горсть из другого узелка и продолжил: – Сею серу – пепел хлада, пепел огня. Сею серу: разгоняю заблудшие души. Жгу огни, – Сандро взмахнул рукой и круг серы вспыхнул, яркое пламя на мгновение осветило границу леса и обрыв, разогнало взбесившиеся тени, но быстро иссякло, вернув миру привычную тьму. Чародей остановился. Еще раз пристально вгляделся в лесную гряду, в ночных пришельцев, которые уже подобрались ближе, и зачитал финальный стих: – Истлеваю рдеющим тленом. Жгу огни, провожаю дорогой Волхвов.
Лазутчики Сиквойи все так же кружили рядом, но заступить за начертанный чародеем круг не могли. Старое видунское заклинание, которое не имело с высшей магией ничего общего, действовало безукоризненно. До тех пор пока границы круга будут целы, ни одно создание, прошедшее через смерть, не сможет ни войти, ни выйти из сигила. Но мелкий дождь уже подмывал рассыпанную соль и рушил ментальную преграду.
– Нам конец, – выдавил Сандро и посмотрел на Диореса.
Тени, души убийц и маньяков, умершие и вернувшиеся в мир, чтобы вновь сеять смерть, метались вокруг и с каждым мгновением были все ближе. Уже вскоре они подошли вплотную к сигилу и остановились. Сандро видел оскаленные, искореженные болью и ужасом лица, лица, не выражающие ничего, кроме ненависти и жажды крови. Некромант плюнул в одну из морд, но плевок прошел насквозь.
– Будьте прокляты, – с омерзением выговорил Сандро и смачно выругался, чего зачастую предпочитал не делать, но сейчас было не до выбора слов и выражений. В сложившейся ситуации чародей винил себя, себя и только себя. Если б он был отдохнувшим, полным сил, то без труда справился с десятком духов. Но сейчас Сандро был беспомощен, а его судьба – безнадежна.
– Вею соль, называя слезами Фьерда. Вею соль: мертвецам ослепляю глаза, – юный чародей, вновь пойдя кругом, обновил солевой контур.
Духи перестали скалиться, отступили от сигила, будто ослепнув, заметались в округе, выискивая пропажу: некроманта, за жизнью которого пришли, и не находили его, не видели. Но дождь методично стучал по земле, размывая круг, и становился он все сильнее, все упрямее. Опаснее. Стоило чародею лишь на миг остановить свои манипуляции и духи вновь его заметили.
– Вею соль, называя слезами Фьерда. Вею соль: мертвецам ослепляю глаза, – шептал он, по крупицам разбрасывая вокруг себя соль, которой с каждым мгновением становилось все меньше.
Духи метались, кружили, выли, как дикие псы, скалили уродливые пасти с черными, словно сгнившими, клыками. Сандро невольно вспомнил классификацию нечисти из энциклопедии Льва Алацци и понял, что с брэгами ему не справиться, для победы над ними нужен священник или хотя бы друид.
– Альберт, – в отчаянии позвал чародей, надеясь у единственного и вечного друга найти поддержку, но Трисмегист не отозвался.
За думами Сандро перестал сыпать соль и брэги облепили магический круг, словно трупные мухи мертвое тело, поднялись над головой некроманта, образовав целый столб оскаленных, ожесточенных лиц.
– Альберт! – громко позвал он, но друид молчал. Тогда Сандро нервно смахнул с лица капли дождя, дрожащей рукой ссыпал остатки соли в ладонь, в последний раз прошептал:
– Вею соль, называя слезами Фьерда. Вею соль: мертвецам ослепляю глаза…
«Болезнь это крест, но, может быть и опора. Идеально было бы взять у нее силу и отвергнуть слабости».
Альбер Камю «Чума»
Чума обрушилась на Вестфален.
Люди давно привыкли жить в страхе перед смертью, но не по той причине, что боялись потерять бытие, а ввиду того, что им грозила бессмертная жизнь и бесконечное рабство небытия. Чума обрушилась на Вестфален.
Но именно она заставила людей проснуться, открыла им глаза и позволила увидеть тот ужас, в котором жили они, и жили их предки. Вестфальцы суть своих дней волочили никчемное существование и ничего не делали, чтобы изменить известную сразу по рождению судьбу – быть слугами повелителей мертвых. Но нашли опору, благодаря которой низвергли слабости и страхи. Чума обрушилась на Вестфален.
И случилось в то же время восстание против повелителей мертвых. Но восстание начали не люди – его начала госпожа Чума, честь ей за это и хвала.
Эргос Дир Валэр «Критический анализ истории или исторический кретинизм»
Город показался над горизонтом. В предрассветный час он был похож на темно-сизое облако, вместе с тем на гору, выросшую посреди равнины, или же великана, присевшего отдохнуть и уснувшего навеки. Ночь еще не рассеялась, не поднялось солнце и жители Вестфалена крепко спали, а обозы, которые появятся к полудню, еще не успели растянуться на долгие лиги, делая проезд по южному тракту, если не невозможным, то до невероятности сложным.
