Батури неспроста выбрал этот час, чтобы отправиться в Вестфален. Конечно, среди караванов можно было затеряться и проникнуть в город незамеченными, но существовал риск отпечататься в памяти многих и многих людей, едущих в торговую столицу. Особенно, если учесть какая компания следовала в город. Девушка в рябой косынке, из-под которой на грудь падали длинные локоны пышных соломенного цвета волос, но запоминалось не она, а маленький ребенок, жалобно плачущий у нее на руках без материнского молока и не желающий успокаиваться. Но двое других спутников отпечатывались в памяти еще лучше – бледный с розоватыми шрамами на лице худощавый мужчина в разодранном, обгорелом, извалянном в грязи и испачканном в крови плаще, который нес на руках еще более бледную обессиленную девушку. От лишних глаз не уйти, но вампиру позарез надо было в Вестфален, ведь только там он мог узнать самые свежие новости и сплетни и лишь в столице сумел бы найти способ, чтобы вышвырнуть двух сестер за пределы Хельхейма. Поэтому он рискнул, выбрал, как он считал, самое безопасное для перехода время и двинулся в путь.
Спутники вышли из-под защиты леса, который, из-за близости к людской столице и связанной с этим немилосердной вырубкой, чем ближе подходил к Вестфалену, тем реже становился. Некоторое время вампир и близняшки брели по неторной дороге, пока не выбрались на Южный тракт, представляющий из себя обычную грунтовку. Тракт был пуст и безжизнен, что не удивляло, – краешек солнца только-только выглянул из-за горизонта, ночная тьма совсем недавно стала нехотя сменяться сумерками, а позже – сероватым утром, а караваны, преодолев расстояние от места ночевки, чаще всего появлялись лишь к полудню.
– Успокой его, наконец! – не выдержал Клавдий. Ребенок, которого он с боем вырвал из лап сумасшедшей ведьмы, желавшей тому голодной смерти, без конца рыдал и не желал утихать ни на миг. Уже второй день, с такого самого момента, как Клавдий принес с охоты необычную добычу, сосунок плакал и затихал лишь в недолгие и редкие часы сна. Причем спал он тогда и только тогда, когда захочет сам. И то, спят в это время остальные или бодрствуют, его абсолютно не волновало. Клавдий уже стал сомневаться в правильности своего поступка, ведь ни он, ни его спутницы – напрочь лишенные материнского инстинкта, не умели обращаться с детьми, а вскармливание младенца стало и вовсе сложнейшей задачей. Малышу приходилось смокнуть грудь Анэт, а у той, само собой разумеется, не было молока.
– Он не успокаивается! – сокрушалась девушка, напрасно пытаясь укачать или занять малыша песней.
– Дай ему грудь, – буркнул вампир.
– Но у меня нет молока…
– Ты думаешь, я об этом не знаю? Делай, что велено.
– Да кто ты такой, чтобы мне указывать? – сорвалась Анэт.
– Тот, кто может перегрызть тебе глотку, – пригрозил вампир, но, когда понял, что от ругани малыш кричит и рыдает еще громче, сменил гнев на милость: – Анэт, прошу, дай ему грудь. Если ты не заметила, он в это время успокаивается, а иногда – даже засыпает.
– Хорошо, – смирилась Анэт и, на ходу спустив один рукав, дала малышу грудь. Дитя, радостно зачмокав, наконец прекратило свои бесконечные излияния.
– Зачем ты взял ребенка? – шепотом, чтобы не услышала сестра, спросила Энин. – Ты понимаешь, что мы его погубим? Если не холодом, то голодом.
– Замолкни, – огрызнулся вампир, вмиг разгорячившись от ярости. – Когда я укусом вспорол ведьме шею, то проник в ее сознание и увидел все те злодеяния, которые она проделывала и намеревалась еще проделать над грудничком. От ее магии он бы скончался, в муках, а она получила бы его жизнь и здоровье. Карапуз выжил в чуме, выживет и в голоде, тем более осталось недолго.
– Прости, я не знала, – попыталась оправдаться Энин.
– Не знаешь – не говори, а сейчас заткнись, мы пришли, – Клавдий остановился перед высокими, в два, а то и в три человеческих роста воротами, створки которых были намертво заперты. – Странно, – проговорил вампир, поставив Энин на землю и с силой попытавшись открыть врата, впрочем, безуспешно. – Заперты. Но Торан Вестфалена всегда открыт для путников. В городе что-то неладное.
Батури посмотрел вверх. Дорога по Южному тракту отняла больше времени, чем он планировал. Солнце уже ярко осветила за спинами, а время клонилось к полудню. Вскоре появятся обозы, с ними можно будет без труда пройти в город, но Клавдий не хотел привлекать внимания. Впрочем, выбора не осталось, и вампир уже решил было дожидаться каравана, когда услышал голос девушки:
– Чума, – шепотом, чтобы не разбудить задремавшего ребенка, предположила Анэт, потревожив мысли Батури и вернув его в действительность.
– Но маги-целители не могли допустить этого… – встрепенулся он и понял, что девушка права, а слободская ведьма не врала. Значит, обозов не будет, а ворота не откроют. В городе эпидемия и никого не пустят ни туда, ни оттуда. И все же в это не хотелось верить.
– Виера говорила, что магия способна не на все.
– Ее колдовство – так точно, но не целительская магия вестфальцев, – все еще не веря в происходящее, пробормотал вампир.
– Так постучи, может, откроют, – вмешалась Энин. Батури, опомнившись, так и поступил. За вратами послышались шаги. Стражник замер, не доходя до ворот, и громко выкрикнул:
– Проваливайте в свое же благо! Город закрыт для посторонних!
– Открой, – приказал вампир, прибегая к своим магнетизерским талантам. – Мне надо в город. Срочно. Ты должен открыть ворота. Немедля.
– Сказано же: город закрыт, – не поддавшись влиянию магии, стоял на своем страж.
Вампир чертыхнулся и смачно выругался, его колдовство не могло пробиться через ворота, становилось слишком слабым, чтобы суметь подчинить рассудок жертвы.
– Ждите здесь, – взглянул Батури на Анэт, бережно сжимающую в руках младенца, широко улыбнулся, глубоко вздохнул и прыгнул на створки ворот. Будто паук, он пополз по отвесной стене. Быстро перебирая руками и ногами, добрался до верхушки и переметнул через Торан.
За воротами послышался перепуганный вскрик стража, а затем посмертное всхлипывание. Раздались другие голоса, грозившие вампиру виселицей и огнем. Зазвенела сталь, зарычали воины, забили тревогу в караульные колокола, но все неожиданно стихло и ворота со скрипом отворились.
– Быстро! – взревел вампир. – Сейчас здесь будут все столичные полицаи.
Девушки поспешили внутрь. Картина, которую они увидели, потрясала. У ворот валялись мертвые тела в неправдоподобных, искривленных, искореженных позах. У стены полыхала ярким пламенем сторожка. Повсюду чувствовался теплый запах крови, а людской страх, витающий в воздухе, был настолько отчетлив, что, казалось, его можно потрогать.
