- Я должна идти, Джеймс, - сказала Гамина. - Если мы подойдем ближе, я смогу сказать, есть ли среди них Боуррик.
- Ближе - это как близко? - спросил ее муж.
- На расстояние броска камнем, - ответила Гамина.
- Сможем мы подойти? - спросил Джеймс следопыта.
- Мы сможем подойти так близко, что увидим прыщи на лицах солдат, - ответил следопыт.
- Хорошо, - произнесла Гамина, поднимая край своего платья. Она подоткнула подол за пояс, как это делают жены рыбаков, когда ловят рыбу на отмелях.
Джеймс попытался не обращать внимания на бесподобный вид двух длинных стройных ног и попытался сосредоточиться и придумать какую-нибудь причину, чтобы не брать Гамину с собой. Ничего у него не вышло. Наверное, дело в том, думал он, спешиваясь, что человек с логическим складом ума считает женщин равными мужчинам. Тогда невозможно изобрести довод, который бы убедил их держаться подальше от опасности.
Локлир велел двум гвардейцам сопровождать Джеймса, Гамину и следопыта, и все пятеро пешком отправились в путь. К тому времени как они добрались до ближайшего конца оврага, небо приобрело сероватый цвет, а пустыня, освещенная отраженными от низких туч солнечными лучами, засияла всеми оттенками алого и розового.
В сгущающихся сумерках шум от каравана вызывал эхо; Джеймс оглянулся, чтобы посмотреть, все ли его спутники рядом. Гамина едва заметным касанием тронула его за локоть.
- Я слышу много разных мыслей.
- А Боуррик? - спросил он мысленно.
- Нет, - ответила она. - Но, чтобы, сказать наверняка, надо подойти ближе.
- Можем мы подойти еще ближе? - шепотом спросил Джеймс у следопыта, тронув его за руку.
- Впереди поворот, - тоже шепотом ответил тот. - Если мы проберемся туда, то окажемся вплотную к ним. Но будь осторожен, господин мой, - там хорошее место для свалки мусора, поэтому рядом могут оказаться солдаты.
Джеймс кивнул, и следопыт повел их вперед, в темноту.
Джеймс мог припомнить несколько случаев в своей жизни, когда короткий путь казался бесконечным, но ни один из них не мог, кажется, сравниться по продолжительности с этим - им и всего-то надо было добраться до конца оврага. Оттуда можно было услышать, как вполголоса переговариваются солдаты, обходящие лагерь дозором. Сам путь оказался очень опасным; кроме того, та часть оврага, что примыкала к лагерю, использовалась как помойка и отхожее место. Островитянам пришлось ползком пробираться по мусору и отбросам.
Джеймс наступил во что-то сырое и мягкое. Судя по висевшему в овраге запаху, плотному, как туман, он решил, что совсем не хочет выяснять, что же это было. И так можно догадаться. Джеймс повернулся к разведчику, а тот знаками показал, что они подобрались как могли близко.
Тогда Джеймс осторожно выглянул из оврага. На фоне огня от костра не далее чем в десяти шагах от него вырисовывались силуэты двух людей. Вокруг их ног свернулись, пытаясь согреться, почти три десятка человек. Джеймс, как ни всматривался, не видел среди них Боуррика. Были видны не все лица, но даже в мигающем свете костра рыжие волосы принца легко можно было бы заметить.
Потом к солдатам подошел человек в лиловом плаще, и сердце Джеймса сжалось. Но это был не Боуррик. Капюшон плаща был откинут, и Джеймс хорошо разглядел черную бороду и хмурое лицо мужчины - он никогда его раньше не видел. Человек (на боку у него висел меч) велел солдатам прекратить болтовню и идти дальше.
Потом он отвернулся, и к нему подошел еще один - в кожаном жилете, с меткой на руке, по которой Джеймс узнал в нем работорговца из Дурбина. Эту отметку Джеймс не видел с самого детства, но, как и все остальные пересмешники, члены гильдии воров, хорошо знал, что она означает. С работорговцами из Дурбина лучше не связываться.
Джеймс бросил на лагерь еще один взгляд И, пригнувшись, присел рядом с женой. Ее глаза были закрыты, лицо сосредоточенно - она искала мысли Боуррика среди большого количества мыслей других людей в лагере. Наконец она открыла глаза, и Джеймс услышал ее мысли, обращенные к нему:.
- Я не слышу мыслей Боуррика.
- Ты уверена? - спросил он.
- Если бы он был здесь, я бы нашла его - мы очень близко от лагеря. Я бы ощутила его присутствие, - ответила она и вздохнула. - У меня. есть только одно объяснение: он погребен под завалом камней в той расщелине, где мы нашли сапог. - Немного помедлив, она прибавила: - Он мертв.
Джеймс посидел молча, потом махнул рукой следопыту, показывая, что надо возвращаться. Поиски были прекращены.
- Нет, - Эрланд отказывался принять объяснения Гамины; его лицо было мрачным, встревоженным. - Ты не можешь быть в этом уверена.
Джеймс в третий раз с момента возвращения повторил свой рассказ.
- Мы видели, что какой-то бандит ходит в его плаще, так что можно предположить, что они сняли с него и плащ, и сапоги. Но в лагере его не было. Может ли быть, что бандиты, напавшие на нас, не принадлежат к этому каравану? - спросил Джеймс у следопыта.
Тот пожал плечами, словно отвечая, что все возможно.
- Скорее всего не может, господин мой. То, что некоторых ваших людей увели, показывает: на вас вряд ли напали случайно. Если кто из ваших людей и остался в живых, он должен быть в этом лагере.
Джеймс кивнул.
- Эрланд, если бы Боуррик был жив, Гамина смогла бы поговорить с ним.
- Почему вы так в этом уверены? Гамина, постаравшись, чтобы все в лагере могли ее услышать, ответила:
- Я могу управлять моим даром, Эрланд. Я могу выбирать, с кем говорить, и, стоит мне только раз мысленно обратиться к человеку, потом я могу узнать его мысли. Мыслей Боуррика в лагере я не слышала.
- Может быть, он был без сознания.
Гамина печально покачала головой.
- Я бы ощутила его присутствие, даже если бы он был без сознания. Но он там... отсутствовал. Я не смогу объяснить вам лучше. Его не было среди других людей.
- Господин мой, - произнес следопыт, - сейчас я должен уехать, чтобы разыскать своего сержанта. Ему надо узнать об этих дурбинцах. Губернатор Дурбина и сам недалеко ушел от тех воров и ренегатов, которыми он правит, и рано или поздно весть о таком неслыханном безобразии достигнет Трона Света. Когда императрица, будь она благословенна, решит действовать, последует неминуемая расплата, и она будет ужасна. Я понимаю, что это вряд ли облегчит ваши страдания, но неуважение Лица королевских кровей, направлявшегося на празднование юбилея императрицы, - страшное оскорбление. Императрица, благословенно будь ее имя, без сомнения, примет его на свой счет и отомстит за вас.
Эрланда это не успокоило.
- Что? Губернатор Дурбина принесет свои извинения? Письменно, я полагаю?
- Скорее всего, она прикажет окружить город войсками и сжечь его вместе с жителями, господин мой. Или, если будет милосердна, то просто прикажет арестовать дурбинского губернатора и отправить его вашему королю вместе с семьей и всеми подручными, а город пощадит. Решение будет зависеть от того, в каком настроении она будет находиться, когда узнает эту новость.
