— Идём, все зовут тебя!
Когда она появилась перед множеством глаз, тётя Фаня возмущенно постучала по столу костяшками пальцев и проговорила:
— Вероника, сейчас же прожуй или выплюнь то, что у тебя во рту. На кого ты похожа!
Ника торопливо жевала, а все сидели и смотрели на неё, как она глотает несчастный кусок бутерброда почти не разжеванным, давясь и обдирая горло. Наконец тетя Фаня громко фыркнула и нравоучительным тоном произнесла:
— Вероника, сейчас у нас будет торжественный обед! Садись к столу. Поговорим…
И оглядев племянницу критическим взглядом, продолжила:
— Итак, мы на нашем семейном совете решили. Первое, свадьба будет послезавтра! Второе, расписываться в загсе тоже будете послезавтра!
Ника жалобно воскликнула:
— Но ведь срок месяц дается…
Все строго глянули на неё, а тётя Фаня продолжила невозмутимо:
— Игорь договорился по знакомству пораньше. У тебя отпуск две недели, из которых одна почти закончилась. Так что некогда ждать! Итак, кольца куплены, платье тоже. Ос-
тается подогнать его по фигуре у портнихи. Фата куплена. И, четвертое…
Но Ника не слушала, кто и что говорил за столом, уже обильно уставленном закус-кой. Она молча сидела, уставившись в собственную тарелку с золотистым ободком, на которой было кучей навалена отварная молодая картошка и мясо курицы, кусок жа-реной рыбы, и ломтик колбасы с хлебом. Странно, когда успели приготовить к столу все эти яства? Или это всё принесли с собой жених и его родственники? Как жаль, что она не может как в детстве, тихо и незаметно покинуть этот стол, всех этих людей, и бегом, бе-гом умчаться в Яр, к Ручью, чтобы там, на природе подумать, всё взвесить, решить, и успокоиться.
Она с тоской глянула в окно. Там спешили люди по своим делам, ехали машины, взвиз-гивая тормозами, шли дети и взрослые по своим делам. А в три часа в кинотеатре начи-нается дневной сеанс нового фильма. Она всё ещё это помнит!
— Так! — донеслось до девушки. — Игорь с Никой дойдут до тёти Тоси, пусть она под-гонит платье по фигурке. А заодно и фату…
— Зачем же, к тёти Тоси. Я сама всё сделаю! — испуганно проговорила Ника.
— У тебя другие дела найдутся, поважнее! — веско ответила тётя Фаня, и все согласно кивнули головой.
Всё было как во сне. После обильного обеда Ника и Игорь шли по жаре до тёти Тоси. Ника с трудом переставляла ставшие вдруг тяжелыми ноги, на которых были надеты но-венькие босоножки на плоской подошве. Последний писк моды! После всех этих платформ и полуплатформ, да каблуков по двенадцать сантиметров, кажется, что ты идёшь по земле, испытывая самое настоящее блаженство.
Вот и сейчас, она кажется сама себе такой маленькой, когда поднимает голову и смотрит на Игоря, а он обращает на неё свои строгие серые глаза, в которых она ничего не мо-жет разглядеть, ни радости, ни сожаления.
Пес залаял громко, неистово, и через секунду появилась тётя Тося. Она как будто спе-циально ждала, когда перед её калиткой появятся Ника и Игорь. Тётя Тося не узнала Нику. Она постарела, стала носить очки, и даже как будто стала меньше ростом. Но всё равно, она была такая же быстрая и говорливая, как и прежде.
Игорь остался на веранде курить, а Ника прошла в дом, где кажется, ничего не из-менилось. То же самое зеркало у стены, тот же диван и картина над ним, те же занавески на окнах, что и прежде, с выбитыми кружевами по низу, накрахмаленные так, что ка-жется, они стоят на подоконнике, среди горшков с геранью.
— Одевай, своё платье девонька!
Тётя Тося, щуря подслеповатые глаза, смотрела выжидающе на Нику, пока та натягива-ла на потное тело своё будущее свадебное платье.
— Так ты за Игоря выходишь замуж? — скороговоркой спрашивала тетя Тося, бесцере-монно поворачивая к себе Нику, оглядывая её со всех сторон, и при этом быстро втыкая в складки платья тонкие маленькие иголочки. Вскоре перед зеркалом стояла идеальная фигурка, обтянутая чудесным белым шелком свадебного платья, обильно обшитого кружевом и мелким бисером.
— А ты сама, откуда будешь? — опять спрашивала пожилая женщина, помогая Нике снять платье.
— Я дочь Марии! Вашей бывшей соседки!
— Марии? — ахнула тетя Тося, и, приглядевшись к девушке, воскликнула: — Так ты же Вероника!
— Да! — отвечала девушка, натягивая кое-как на потное, липкое от жары тело узкий, сшитый по фигурке, свой новый, ярко-синий сарафанчик, по низу которого был протянут купон, сплошь усеянный яркими цветами незабудок.
— Так ты красавицей стала, просто артистка кино! — сыпала скороговоркой тетя Тося, поправляя лямки сарафана на спине Ники.
На улице залаяла собака, видно кто-то прошел по двору. Тетя Тося похлопала девушку по руке и грустно улыбнулась:
— Красавицы у Марийки дочери! Я это всегда говорила…
Ника поспешно пошла к выходу, словно боясь, что сейчас она должна услышать что-то ещё. Кто-то вошел в комнату. Ника, подняв глаза на вошедшего, вдруг почувствовала, как всё поплыло у неё перед глазами, всё завертелось словно в быстрой карусели. Она ухва-тилась за стул, что стоял тут-же у стены, и вдруг стала падать вместе с ним.
— Воды мама, дай воды! — хрипло закричал мужской голос, и тётя Тося, шаркая нога-ми, исчезла за дверью.
Ника открывала глаза целую вечность.
— Ника! Ника очнись! — кто-то звал её, словно требовал чего-то, а ей уже ничего не хо-телось в этой жизни.
Ну, зачем она пришла в этот дом? Что ей нужно здесь? Что нужно этим людям окружив-шим её? Что нужно от неё этому голосу, что зовёт её по имени, и который она так хо-рошо знает. Что нужно этим чужим сильным рукам, что держат её сейчас так бережно и нежно?
— Вероника, ах детка! Не мудрено в такую жару в обморок упасть. Ах, слаба нынешняя молодёжь, совсем стала слаба! — скороговоркой повторяла пожилая женщина, помахивая над девушкой белым вафельным полотенцем.
Наконец Ника открыла глаза, и, как в тумане увидела перед собой на белой стене кар-тину, на которой была изображена ваза, наполненная доверху спелым виноградом. А там, у стены, под картиной стоял Игорь и смотрел на Нику строго, осуждающе…
Ника медленно подняла глаза выше, и встретилась взглядом…
Сейчас она начнёт плакать, сейчас она не выдержит и закричит от радости, или кинется навстречу этим глазам, или…
— Оставьте меня! — резко проговорила девушка, отталкиваясь от рук мужчины, держав-шего её.
Она вскочила на ноги, и, пошатываясь, пошла прочь из комнаты. Игорь поспешно подал ей руку, и, опираясь на неё, Ника вышла на крыльцо.
— Куда же вы в такую жару! Присядьте под виноградником, остыньте! — уговаривала Игоря тетя Тося, суетясь рядом.
