Ранд потерпел поражение.
Но в глубине его разума звучал голос. Слабый, почти забытый:
«Отпусти».
* * *
Лан не сдерживался.
Он сражался совсем не так, как когда-то учил Ранда. Без осторожных проб, без проверки почвы под ногами, без тщательного изучения противника. Демандред мог направлять, поэтому, несмотря на медальон, Лан не хотел давать противнику время на размышления, на создание плетений вроде метания камней или раскалывания земли у него под ногами.
Лан глубоко погрузился в пустоту, позволив инстинктам управлять своими действиями. Он выжег все эмоции, выйдя за пределы невозмутимости. Ему не было нужды оценивать местность, поскольку он ощущал её частью себя самого. Ему не было нужды проверять силу Демандреда. Отрёкшийся с опытом многих десятилетий должен быть самым искусным мастером клинка из всех, с кем Лан когда-либо сталкивался.
Лан краем глаза заметил, что шаранцы расступились, образовав широкое кольцо вокруг двух поединщиков. Видимо, Демандред был настолько уверен в своих силах, что не позволил им вмешиваться.
Лан провёл ряд атак. Водопад, Льющийся с Холма, стал Горным Вихрем, который перешёл в Ястреба, Ныряющего в Кусты. Его удары походили на ручьи, которые сливались во всё более и более широкую реку. Демандред сражался именно так, как и опасался Лан. И хотя его приёмы слегка отличались от известных Лану, суть фехтования за прошедшие годы не изменилась.
— А ты… хорош, — хрипло выдохнул Демандред, отступая под натиском Дождя с Ветром. С его подбородка стекала струйка крови. Меч Лана мелькнул в воздухе красным сполохом, отразив свет ближайшего костра.
Демандред ответил Высеченной Искрой, которую Лан предвидел и отразил. Он получил царапину на боку, но проигнорировал её. Обмен ударами заставил Лана сделать шаг назад, что позволило Демандреду с помощью Единой Силы подобрать и запустить в Лана камень.
Находясь глубоко в пустоте, Лан почувствовал приближение камня. Это было его понимание боя — нечто, глубоко засевшее в Лана, в саму суть его души. Как передвигается Демандред, куда он стреляет глазами — всё это подсказывало Лану, чего ожидать.
Переходя в следующую стойку, Лан провёл мечом перед грудью и сделал шаг назад. Прямо перед ним пролетел камень размером с голову взрослого человека. Плавное движение вперёд, рука переходит в следующую позицию, а под нею со свистом пролетает другой камень. Лан поднял меч и скользящим движением увернулся от третьего камня, который промахнулся всего на палец, задев одежду.
Тяжело дыша Демандред отразил его атаку.
— Кто же ты? — снова прошептал он. — Ни у кого в этой эпохе нет подобного мастерства. Асмодиан? Нет, конечно, нет. Он бы не стал сражаться со мной таким образом. Значит, Льюс Тэрин? Это ты там скрываешься, за этим лицом, верно?
— Я всего лишь обычный человек, — прошептал Лан. — И всегда им был.
Демандред зарычал и бросился в атаку. Лан ответил Камнем, Катящимся с Горы, но ярость Демандреда заставила его отступить на несколько шагов.
Несмотря на то, что Лан активно атаковал, Демандред фехтовал лучше. Лан знал это благодаря тому же чувству, которое подсказывало ему, когда атаковать, когда парировать, когда двигаться вперёд, а когда отступить. Возможно, если бы они сражались на равных, всё было бы иначе. Но они не были равны. Лан сражался весь день, и хотя его наиболее тяжёлые раны были Исцелены, мелкие до сих пор ныли. Кроме того, Исцеление тоже отнимало силы.
Демандред был по-прежнему бодр. Отрёкшийся замолчал, всецело поглощённый дуэлью. И перестал использовать Единую Силу, сосредоточившись на фехтовании. Даже совершив удачный финт, он не улыбался. Он вообще не был похож на человека, который часто улыбается.
Лан ускользнул от очередной атаки, но Демандред усилил напор Вепрем, Несущимся с Горы, снова оттеснив его к периметру круга и пробивая защиту режущими ударами в руку, затем в плечо, и, наконец, в бедро.
«Времени осталось, чтобы преподать лишь один последний урок…»
— Я одолел тебя, — наконец прорычал Демандред, тяжело дыша. — Кем бы ты ни был. Я тебя одолел. Ты не сможешь победить.
— Ты меня не услышал, — прошептал Лан.
«Один последний урок. Самый сложный…»
Демандред ударил, и Лан увидел, что он открылся. Тогда Лан ринулся вперёд, подставляя свой бок острию меча Демандреда и бросаясь прямо на него.
— Я пришёл сюда не ради победы, — прошептал он, улыбаясь. — Я пришёл убить тебя. Смерть легче пёрышка.
Глаза Демандреда широко раскрылись, и он попытался отступить. Слишком поздно. Меч Лана пронзил его горло.
Лан сполз с меча, и мир померк. Он ощутил страх Найнив и её боль от того, что он сотворил, и тогда он послал ей всю свою любовь.
Глава 38
МЕСТО, КОТОРОГО НЕ БЫЛО
Ранд увидел, как упал Лан, и его сердце мучительно сжалось. Тёмный давил на Ранда отовсюду. Пожирал его, рвал на части. Противостоять этому натиску было слишком тяжело. Ранд выбился из сил.
«Отпусти», — прозвучал голос отца.
— Я должен спасти их… — прошептал Ранд.
«Позволь им принести эту жертву. Ты не можешь сделать всё сам».
— Я должен… Иначе никак…
Разрушительная сила Тёмного обволокла Ранда, словно стая ворон, клюющих его плоть, отрывая её от костей. Мысли едва пробивались через давление Тёмного и гнетущее чувство утраты. Смерть Эгвейн и гибель множества других людей.
«Прими. Это их выбор».
Он так хотел защитить их — людей, которые в него верили. Их смерть и опасности, с которыми им пришлось столкнуться, легли на него чудовищным грузом. Как с этим можно просто… смириться? Разве это не бегство от ответственности?
Или это значит позволить им взять часть ответственности на себя?
Ранд крепко зажмурился, думая о всех тех, кто погиб за него. Об Эгвейн, которую он сам себе поклялся защищать.
«Глупец». — На этот раз в его голове прозвучал её голос. Любящий, но резкий.
— Эгвейн?
«Разве мне нельзя тоже стать героем?»
— Всё не так…
«Ты идёшь навстречу собственной смерти. Но другим в этом отказываешь?»
— Я…
«Смирись, Ранд. Позволь нам умереть за то, во что мы верим, и не пытайся отобрать у нас это право.
Ты принял свою смерть. Прими и мою».
Из его глаз потекли слёзы.
— Прости меня, — прошептал Ранд.
«За что?»
— Я не справился.
«Нет. Пока ещё нет».
Тёмный сдирал с него кожу. Не в силах даже пошевелиться, Ранд съёжился перед лицом этого бескрайнего небытия. Он закричал от невыносимой муки.
