— Приспешница Темного. — Вопрос или утверждение? Как бы ему хотелось, чтобы эта мысль уменьшила в его душе тяжесть содеянного. Лицо Мелиндры он будет помнить до могилы.
Тир. Самое большее, что он ей сказал. Что собирается в Тир. Кинжал. Золотые пчелы на жадеитовой рукояти. Даже не глядя на нее, Мэт готов был спорить, что там их девять. Девять золотых пчел на зеленом поле. Герб Иллиана. Где правит Саммаэль. Неужели Саммаэль его боится? Как вообще Саммаэль мог узнать? Всего несколько часов прошло, как Ранд попросил Мэта — сказал ему — о Тире. Сам Мэт еще не знал, как поступит. Может быть, Саммаэль ничем рисковать не хочет? Верно. Один из Отрекшихся — и вдруг испугался игрока, которому в башку набили кучу знаний о битвах и сражениях, всяких воспоминаний, принадлежавших другим людям? Что за нелепость!
А все свелось к одному. Он мог бы поверить, что Мелиндра — не Приспешница Темного, что она решила его убить из какого-то каприза, что нет никакой связи между жадеитовой рукоятью, украшенной золотыми пчелами, и вероятным отъездом Мэта в Тир, где он должен возглавить поход против Иллиана. Да, мог бы — будь он непроходимым тупицей. Всегда лучше перебдеть, так он обычно говаривал. Один из Отрекшихся взял его на заметку. Теперь-то Мэт точно не стоит в тени Ранда.
Отодвинувшись в сторону, Мэт сел, привалился спиной к двери, опустив подбородок на колени. Глядя на лицо Мелиндры, он пытался решить, как поступить дальше. Когда в дверь постучала принесшая ужин служанка, он крикнул, чтобы она уходила. Меньше всего ему сейчас хотелось думать о еде. Итак, что же делать? Как бы Мэту хотелось избавиться от ощущения, будто в голове его закрутились, покатились игральные кости.
Отложив бритву, Ранд отер с лица оставшиеся хлопья мыльной пены и начал зашнуровывать рубашку. Лучи раннего утреннего солнца врывались в прямоугольные арки, выходящие на балкон спальни; хотя на окнах и висели тяжелые зимние портьеры, они были подвязаны, чтобы впустить ветерок. Он должен выглядеть презентабельно, когда убьет Равина. Эта мысль точно высвободила пузырь ярости, всплывший откуда-то из живота. Ранд загнал его обратно. Он должен быть презентабельным и спокойным. Хладнокровным. И никаких оплошностей.
Ранд отвернулся от зеркала в золоченой раме и посмотрел на Авиенду, которая сидела на скатанном тюфяке у стены, под гобеленом, изображающим невероятно высокие золотые башни. Ранд предлагал поставить в комнате вторую кровать, но девушка заявила, что ей слишком мягко спать на перинах. Сейчас она пристально глядела на него, позабыв про сорочку в своей руке. Во время бритья Ранд предусмотрительно не вертел головой, давая ей время одеться, однако, не считая белых чулок, на Авиенде и ниточки не было.
— Я бы не стала позорить тебя перед людьми, — вдруг промолвила она.
— Позорить меня? Ты о чем?
Девушка плавно поднялась — поразительно светлокожая там, где солнце не коснулось ее тела, стройная и мускулистая, однако эти линии и округлости преследовали Ранда в снах. В первый раз Ранд позволил себе прямо взглянуть на Авиенду, когда она без стеснения выставляла себя напоказ, однако она будто и не замечала этого. Девушка не сводила с него больших зелено-голубых глаз.
— Тогда, в тот первый день, я не просила Сулин брать с собой Энайлу, Сомару или Ламелле. И я не просила их ни приглядывать за тобой, ни делать что-либо, даже если бы ты споткнулся. Это они сами так решили.
— Ну да, ты просто внушила мне мысль, что, если я покачнусь, они меня на руках, точно младенца, унесут.
Его саркастический тон будто и не задел ее.
— Это заставило тебя и о себе не забывать.
— Понимаю, — сухо отозвался Ранд. — Ладно, все равно спасибо за обещание меня не позорить.
Авиенда улыбнулась.
— Этого я не говорила, Ранд ал'Тор. Я сказала — перед людьми. Если потребуется, то ради твоего же блага… — Она улыбнулась шире.
— Ты собираешься так идти? — Раздраженно взмахнув рукой, он окинул девушку взглядом с головы до пят.
Когда Авиенда бывала в его присутствии обнаженной, она ни разу не выказывала и тени замешательства — об этом и речи не было, но сейчас девушка посмотрела на себя, проследив за его взглядом, и покраснела. Вдруг ее окружило размытое пятно темно-коричневой шерсти и белого алгода, столь стремительно превращаясь в одежду, что Ранд чуть было не решил, будто без Силы тут не обошлось.
— Ты все уладил? — донеслось из вороха одежды. — С Хранительницами переговорил? Скольких ты с собой берешь? Вчера поздно вечером ты куда-то уходил. Кто еще идет с нами? Надеюсь, никто из мокроземцев. На них ты положиться не можешь. Особенно на древоубийц. А ты и в самом деле за час нас в Кэймлин перенесешь? Это похоже на то, что я сделала тогда, ночью, когда?… То есть я хочу сказать, как ты это сделаешь? Я не люблю доверяться тому, что мне неизвестно самой и чего я не понимаю.
— Обо всем договорено, Авиенда. — Так почему она мямлит? И не желает с ним глазами встречаться?
За городом Ранд встречался с Руарком и другими вождями; его план им, по правде сказать, мало понравился, но они смотрели на все с точки зрения джи'и'тох и считали, что иного выбора у него нет. Они по быстрому обсудили предложение Ранда, согласились, а после перевели разговор на другие темы. Ничего, что имело бы отношение к Отрекшимся, к Иллиану или вообще к сражениям. Женщины, охота, можно ли сравнить кайриэнское бренди с оосквай, каковы достоинства табака мокроземцев по сравнению с тем, что выращивают в Пустыне. На час Ранд почти позабыл, что ждет его впереди. Он надеялся, что каким-то образом Пророчество Руидина неверно, что он не уничтожит этих людей. Потом к нему пришли Хранительницы, делегация более чем из пятидесяти человек, о которой его предупредила сама Авиенда и которую возглавляли Эмис, Мелэйн и Бэйр или, наверно, Сорилея — имея дело с Хранительницами Мудрости, подчас затруднительно определить, кто у них старшая. Они пришли не за тем, чтобы разговорами из Ранда что-то выудить — опять джи'и'тох, — но чтобы убедиться, что он понимает: его долг перед Илэйн не перевесит обязательства перед Айил; и продержали его Хранительницы в зале до тех пор, пока не сочли свою миссию выполненной. Пришлось выдержать беседу с ними, иначе ему пришлось бы их всех сдвинуть с пути, чтобы до двери добраться. Когда они того хотели, эти женщины не обращали внимания на крик точно так же, как Эгвейн.
— Вот попытаюсь, тогда и проверим, скольких взять смогу. Только айильцы. — Если повезет, Мейлан с Марингилом и остальные лорды узнают, что он ушел, только после его ухода. Если у Башни имеются в Кайриэне шпионы, то, возможно, они есть и у Отрекшихся. И как Ранд может доверить секреты людям, которые даже восход солнца обязательно пытаются использовать в Даэс Дей'мар?
