Меня, естественно никто не встречал, ну да я уже большой мальчик, так что смог вполне самостоятельно добраться до улицы Гиляровского, бывшей второй Мещанской, где на третьем этаже шестиэтажного кирпичного дома обретался мой друг Корсаков. Как ни странно, тот был дома, поджидая меня… и поджидая с явным нетерпением.
Едва я успел переступить порог гостеприимной Толькиной квартиры, как он, с места в карьер, выдал:
– Слушай, мне тут… кое-кто звонил… В общем, произошло что-то из ряда вон выходящее!.. И не где-нибудь, а… там!
При этом он многозначительно поднял глаза к потолку.
– На небе что ль?.. – изобразил я недалекого провинциала.
– В Кремле, умник!.. – мудро улыбнулся в ответ Корсаков, – Я Маратыча попросил, чтобы он меня в курсе держал, да только…
Толик безнадежно махнул рукой, давая понять, что проникнуть в Кремль вместе со следователями, уж не знаю, Лубянки ли, Петровки ли, ему, а уж тем более мне, вряд ли светит, и на Маратыча в этом деле надежды совсем мало.
Впрочем, я тоже довольно хорошо знал этого самого Маратыча – Саленко Сергея Маратовича, работника МВД по связям с общественностью… в чине полковника. Правда, под «общественностью» сам Маратыч понимал исключительно работников прессы, ну так нам такой однобокий взгляд на общественность никак не мешал.
– Так что, ты встал на тропу войны, и мы на церемонию вручения премии не едем? – поинтересовался я. Толька недовольно поморщился и достал из кармана узкий длинный конверт.
– Вот твое приглашение, – он протянул конверт мне, – А я, пожалуй, не поеду… Чует мое сердце, что это дело… – он повторил свой взгляд в потолок, – … Может стать настоящей сенсацией!
– Сенсацией, говоришь? – я задумчиво уставился на широкую Толькину физиономию, вспоминая напутствие своего главного редактора, – Тогда я тоже останусь… Вдруг удастся приобщиться к столичной сенсации.
И тут мне пришла в голову, на мой взгляд, интересная мысль?
– Слушай, а может мне самому позвонить Маратычу? Прикинусь валенком, вдруг он мне что-нибудь сболтнет?
Толька с большим сомнением покачал головой?
– Позвони, если хочешь… Только этот не проболтается… Тертый калач… по связям…
Тем не менее, я извлек из кармана свою заветную записную книжечку и набрал номер.
– Полковник Саленко слушает! – после первого же гудка пророкотала трубка.
– Здравствуйте, Сергей Маратович! – с подобающим энтузиазмом и в тоже время достаточно масляно начал я, – Вас приветствует доблестная провинциальная пресса!
– Хм… Не узнаю… Кто конкретно?..
Вопрос был задан по… привычке к «контактам» – хозяин рокочущего баритона явно потерял интерес к собеседнику. Однако мне казалось, что я уже знаю, как заинтересовать высокое милицейское начальство.
– Конкретно, ваш протеже – Сорокин Владимир! Прибыл в столицу на торжественную церемонию вручения премии МВД и надеюсь увидеть вас в зале… Услышать, чем живет министерство из первых, так сказать, уст!
– Э-э-э… – протянул явно польщенный полковник, но я не дал ему возможности придумать причину своего отсутствия, – Вы ж знаете, у меня только на вас надежда…
В моем тоне было столько отчаяния, смешенного с… трепетной надеждой, что полковник ну никак не мог меня просто взять и послать – все-таки столичное воспитание.
– К сожалению, сегодня мы вряд ли сможем увидеться. На церемонии меня не будет, готовим срочный пресс-релиз… по одному… э-э-э… очень деликатному делу…
– Неужто, убийство члена правительства!!! – совершенно натурально изумился я.
– Нет, – коротко и увесисто выдохнула трубка, – Значительно серьезнее и… деликатнее.
– Да что ж может быть еще серьезнее и… деликатнее?!
Мое провинциальное изумление не знало границ.
В трубке долгую секунду таилось молчание, а потом коротко рокотнуло:
– Ограбление!..
– Хо, ограбление! – с радостным облегчением воскликнул я, – Да у нас в области ограбления происходят по три раза на день! Если бы наше УВД по каждому такому случаю пресс-релиз выпускало, им бы работать было некогда!
– Ну, ты, Сорокин, сравнил! – покровительственно-пренебрежительным тоном протянул мой высокий собеседник, – Да что в вашей области можно ограбить?! Краеведческий музей?! Или в ваших… палестинах… тоже выставка государственного Алмазного фонда появилась?!
– Нет!.. Откуда у нас Алмазный фонд, в нашем городе и алмазов-то раз-два и обчелся… – я испугался и растерялся одновременно и тут же резко сменил тему разговора, – Значит, я с вами ну никак не смогу увидеться?..
– Ну, разве что завтра, послезавтра… – задумчиво ответил полковник, – Ты у Корсакова, небось, остановился?
– У него, – бодро подтвердил я.
– Так давай, значит… завтра ближе к вечеру… позвони, может, пару часов для тебя выкрою…
И в трубке зазвучали короткие гудки.
Я опустил трубку на рычаг и посмотрел в ждущие Толькины глаза.
– А случилось то, мой дорогой друг, что… Алмазный фонд ограбили!..
– Что взяли?! – немедленно поинтересовался этот «акула пера».
– Откуда ж я знаю?! – усмехнулся я в ответ, – Думаешь Маратыч вот так запросто мне все и рассказал. Нет, он проговорился, что очень занят, потому как готовит пресс-релиз, но, конечно, не сказал по какому случаю, это уж я сам допетрил… из его оговорок да проговорок!
– Та-а-а-к! Что же делать?! – Корсаков энергично потер пальцами лоб, надеясь, видимо, этим способом вызвать приток гениальных мыслей.
– Что делать, что делать… – передразнил я его, – В Кремль ехать. Может, на месте что выясним!
– Да кто ж нас туда пустит?! – воскликнул Толька, возмущенный моей простотой.
– А ты думаешь, Кремль закрыт? – удивился я.
– Да не Кремль – выставка Алмазного фонда! – еще больше возмутился мой старший товарищ.
– Давай-ка, доберемся до Кремля, а там видно будет, – миролюбиво предложил я.
Толька несколько ошарашено посмотрел мне в лицо, явно удивленный моим провинциальным нахрапом, и вдруг согласился:
– А поедем!..
Машина у Корсакова была, мягко говоря, очень… б/у – вконец раздолбанная «пятерка», но водил ее Толька по-московски, классно, так что, несмотря на жуткие дневные пробки, мы были у Кутафьей башни Кремля уже через полчаса.
На территорию Кремля мы прошли совершенно беспрепятственно, а вот дальше начались некоторые трудности. Но у Корсакова проснулся журналистский азарт, на который наложилась московская наглость. В кассах Оружейной Палаты и Алмазного фонда нам коротко сообщили, что посетителей на выставку Алмазного фонда не пускают, так как там сейчас происходит… смена экспозиции.
Так!.. – ответил Толик сам себе на некий невысказанный вопрос и направился прямиком к входу в эту самую экспозицию. В дверях нас встретил милиционер в отутюженной форме, чине старшего лейтенанта и явно не москвич. О последнем обстоятельстве я догадался сразу же, как только Корсаков завел со стажем порядка разговор.
