Мэт решил, что еще раз прибегнет к магическому действу не раньше, чем узнает, кто автор сценария. Он побежал. Нищие с ревом припустили за ним, очевидно, счастливые, что пришел их черед побыть в положении преследователей. Мэт напомнил себе, что был чемпионом школы по легкой атлетике. Увы, школу он окончил давно.
Ему некогда было подумать, откуда взялись здесь орды нищих. В сознании теплилось только, что это он сам и вызвал их. Вызвал — а теперь лишь бы унести ноги!
На его счастье, нищие тоже были не в лучшей спортивной форме. С разрывом на два квартала Мэт свернул за угол и с маху налетел на отряд конников в кольчугах. Их седовласый глава нагнулся и ухватил Мэта за плечо. Хватка у него была крепкая, и Мэт оказался прижатым к конскому боку.
— Постой-ка, — сказал седовласый. — Куда это ты так резво бежишь?
— Туда! — Мэт махнул рукой, обозначая свой маршрут. — Уношу ноги от прошлого.
Первая волна нищих с ревом выплеснулась из-за угла. Они увидели воинов и встали как вкопанные. Удар сзади второй волны вынудил их расползтись по сторонам. В окаменевшую при виде конников вторую волну врезалась третья и уже накатывалась ничего не подозревающая четвертая.
Сержант, как про себя окрестил его Мэт, невозмутимо и насмешливо сидел в седле, мертвой хваткой держа Мэта за плечо.
Когда толпа, сообразив наконец, в чем дело, приостановилась, он перекрыл ее гул зычным криком:
— Пошумели — и хватит! В чем дело? — А Мэту бросил: — Ну и прошлое у тебя, парень.
Народ мгновенно смолк. Из задних рядов вперед с важным видом протолкался Мордастый и, прочистив горло, объявил:
— Этот человек — колдун!
— Неужто? — с издевкой сказал сержант. — Хотя одет он и в самом деле странно. Что же такого он наколдовал?
Мордастый разразился целой историей, которая дала бы сто очков вперед Уолполу и в которой Мэт играл заглавную роль. Он учинил бурю с громом и молнией у самых дверей лавки Мордастого, превратил свинец в серебро, выдернул почву из-под ног у четверых добропорядочных граждан. Он поставил под угрозу честь нации, вызвав, как духов, орды иноземной рабочей силы, грозящей отнять работу у местных жителей. В довершение же всего он превратил честного и добропочтенного булочника в мерзкую жабу.
— Ну, это уж слишком! — не выдержал Мэт. — Никого и никогда я в жабу не превращал!
— А все остальное верно?
Он был ушлый, этот сержант. Мэт смешался.
— Э... ну... в общем...
— Так я и думал. — Сержант удовлетворенно кивнул. — Что ж, господин колдун...
— Лучше — маг. — Мэт решил сразу расставить все по местам. — Не колдун, нет. Никаких сделок с дьяволом. Маг и чародей.
Сержант пожал плечами.
— Как вам будет угодно. Что вы предпочитаете: исчезнуть с наших глаз или пройти с нами в караул на суд к капитану?
Мэт оглянулся. С той минуты как Мордастый запустил свою идею об импорте рабочей силы, толпа заметно помрачнела, и, кажется, в ней начались перешептывания, что по Мэту плачет позорный столб. Недолго думая Мэт сделал выбор.
— Пожалуй, я пойду с вами, сержант.
До караула было недалеко, и Мэт не успел обдумать как следует, что происходит. Все сводилось, в сущности, к простейшим вопросам. Где он? Когда он? Как он сюда попал? Откуда столько нищих? С какой стати солдаты патрулируют город?
Почему ведут его не к судье, а к капитану?
Военное положение? Это означает, что город недавно завоеван. Но кем? Солдаты говорят явно на том же языке, что и горожане, без малейшего акцента, насколько мог судить Мэт.
Выходит — гражданская война, что подразумевает два варианта: либо распрю между династиями наподобие войны Алых и Белых Роз, либо узурпацию власти.
Интересно, почему сержант не испугался человека, сознавшегося, что он маг? Может быть, сержант — скептик и считает, что магия — ерунда? Нет, не может быть: в средние века даже самые образованные люди безоговорочно верили в магию. Вероятнее, что он не испугался, потому что за ним стоит другой маг или колдун, помогущественнее Мэта.
Этого Мэту нечего было бояться, он-то знал точно, что магия — ерунда.
И все-таки — откуда столько нищих?
* * *
Капитан был высок, темноволос и красив, и от него веяло аристократизмом — скорее всего из-за бархатного плаща, наброшенного поверх блестящей кольчуги.
— Ты похож на чужеземца, — заявил он Мэту.
— Я чужеземец и есть, — кивнул Мэт. Капитан поднял брови.
— В самом деле? Из какой же страны?
— Это зависит от того, где я нахожусь сейчас.
Капитан нахмурился.
— Что-то не понимаю.
— Еще бы! Скажите же — где я?
Капитан склонил голову набок и смерил Мэта пристальным взглядом.
— Как же ты мог сюда попасть, если не знаешь, где это?
— А так, как не знаешь, куда попал, когда идешь, куда идешь, но не знаешь, как идешь.
Капитан помотал головой.
— Опять не понимаю.
— Я тоже. И все-таки — где я?
— Однако... — Брови капитана сошлись на переносице. Потом он вздохнул и сдался. — Пожалуйста. Ты находишься в городе Бордестанге, столице Меровенса. Ну так откуда ты прибыл?
— Не знаю!
— Что?! — Капитан налег грудью на стол. — И это после всего того, что... Да как ты смеешь!
— Я мог бы сказать, откуда я, если бы я был в нормальном месте. Но я в ненормальном месте, поэтому сказать не могу. То есть я знаю, откуда я, но не знаю, как моя страна называется здесь. В том случае, если она вообще еще есть на свете.
Капитан зажмурился и встряхнул головой.
— Минутку-минутку. Ты хочешь сказать, что не знаешь, как мы тут называем твою страну?
— Пожалуй, я хочу сказать именно это.
— Ну и дела. — Капитан, явно развеселясь, откинулся назад.
Мэт бросил взгляд через плечо на полукруг солдат, на сурового сержанта и, стараясь скрыть охватившую его дрожь, снова обернулся к капитану.
— Скажи, где расположена твоя страна, — предложил капитан, — и я скажу, как она называется у нас.
— Здравая мысль, — согласился Мэт. — Дело за малым: я забыл дома карту. Так что лучше вы скажите мне поподробнее, где мы сейчас находимся, и я тогда соображу, как вам ответить.
Капитан воздел руки.
— Что прикажешь? Описать тебе весь континент?
— Да, это было бы нелишне, — одобрил идею Мэт. И тут же понял, что пересолил. Капитан побагровел, потом пошел пятнами. Ему с трудом удалось взять себя в руки. Медленно переведя дыхание, он поднялся и подошел к грубо сколоченным полкам по левую сторону от стола. Стены комнаты были тоже из необшитых досок: явно импровизированное жилище. Похоже, война началась недавно.
Капитан взял с полки огромный пергаментный фолиант и раскрыл его на столе, перевернув вверх ногами, чтобы Мэту было удобнее смотреть. Мэт шагнул к столу и обмер. Перед ним была карта Европы, но с существенными изменениями — Европа, о которой мечтали Наполеон и Гитлер. На месте Ла-Манша, между Кале и Дувром, темнела полоска суши, Дания слилась со Швецией, а комок Сицилии прилип к Итальянскому сапогу.
