Я присела перед незнакомцем и перевернула его на спину. Молодой. И глупый. Поскольку умный человек ни за что не сунется прямиком в главные ворота, а попробует обойти и забраться в дом иным путем. Правда, заклинание действовало по всему периметру, так что на самом деле особого выбора у него не было. К тому же от мужчины нестерпимо разило чесноком. Видимо, начитался сказок или свято уверовал в «Законы истребления нечисти» этих самых охотников за нечистью, один из пунктов которых гласил:
«Всякая непотребная тварь, насыщающая себя кровью невинных людей, пуще всего боится чесночного запаха, а также святой воды церковной, а также серебра освященного. Долг каждого охотника убить такую тварь, дабы не попирала она своими грязными ногами чистую землю и не занималась убийством премерзким. Необходимо одурманить ее чесночным ароматом, затем окропить святой водой, а затем повесить на шею крест серебряный освященный, дабы истлела тварь без остатка. Ежели нет таковой возможности, по причине отсутствия необходимых конечностей, или не истлеет тварь, то нужно предать ее тело земле, вогнав в сердце осиновый кол».
Помню, я от души повеселилась, когда читала эти самые «Законы», окольными и совершенно случайными путями попавшие мне в руки. Интересно, где они найдут такого вампира, который позволит безропотно надеть на себя серебряный крест? К тому же от неповторимого чесночного амбре будут шарахаться не только вампиры, но и вполне обычные люди. Угадай после этого, кто из них «тварь непотребная». Разве что поголовно поливать всех встречных-поперечных святой водой, но для этого нужно за собой целую бочку таскать. Ну или как последний вариант тыкать каждому под нос серебряное распятие, тогда слава полоумного вам будет обеспечена сразу и безоговорочно и побежит впереди на многие мили. К тому же, к примеру, на меня такие штучки не действовали. И на «тварь» я даже отдаленно не походила, поскольку приносила населению пусть и малую, но ощутимую пользу. А вот вреда от меня никакого не было. Впрочем, этот охотник явно был другого мнения, иначе не притащился бы ночью под мои ворота.
— Люта, не трогай его! — громко зашептала на ухо сидевшая на плече мышь. — Может, он больной и заразный. Вон как воняет.
— Это всего лишь чеснок, Клякса, не переживай, — возразила я, беззастенчиво расстегивая молнию на чужой куртке и исследуя карманы на предмет поиска прочего арсенала. — Этот аромат призван отпугнуть меня, правда, как видишь, безрезультатно.
— Он дурак, да? — озадачилась мышь, соскакивая на живот к незнакомцу. — Чеснок — это же жутко невкусно! А что это за блестящие штучки? Дай одну!
— Не дам.
— Жадина!
— Проснется, сама у него попросишь.
— Правда?
— Нет!
«Блестящие штучки» оказались не чем иным, как серебряными наконечниками для арбалетных стрел. В кожаном чехле обнаружился и сам арбалет.
Пригодится в хозяйстве, решила я и забрала оружие вместе с серебром. Также в процессе поиска нашлась святая вода в небольшом пузырьке и несколько серебряных крестиков на цепочке. Я отобрала один красивый для Рины, а остальные оставила. Воду, за ненадобностью, также трогать не стала. «Обезоружив» таким образом незнакомца, оттащила его под дерево, поскольку утреннее солнце могло напечь его и так неразумную голову, и развернулась, чтобы уйти. Сделав пару шагов, почему-то обернулась и посмотрела на лежащего мужчину. Он выглядел таким беззащитным, что мое сердце, вопреки всем убеждениям, дрогнуло. Ругая себя на все лады за не вовремя проснувшееся человеколюбие, я вернулась и потащила незнакомца в дом.
— Люта, ты хорошо понимаешь, что делаешь? — озадаченно спросила мышь, спикировав на грудь незнакомца и удобно устроившись в одном из многочисленных карманов его куртки.
— Не очень! — честно призналась я, пропихивая мужчину в калитку. (Открывать ворота для такого знаменательного события было, откровенно говоря, лень.) — Но делаю. А ты не забудь вылезти, а то еще придавит ненароком.
— А вдруг он буйный? — Из недр кармана высунулась любопытная мордочка.
— Тогда я разрешу тебе уронить ему на голову что-нибудь тяжелое! — пропыхтела я, взваливая незнакомца себе на плечи. Не то чтобы было очень тяжело, просто сам факт присутствия на собственной шее мужчины воспринимался мной как личное оскорбление.
На пороге нас встретила Рина, давно привыкшая к моим ранним возвращениям.
— Лютена, ты что-то сделала с этим молодым человеком? — ласково, но без малейшей тени удивления спросила она.
— Еще не успела, — улыбнулась я, протискиваясь в дом. — Все будет зависеть от его дальнейшего поведения.
Пристроив незнакомца на диване в гостиной, я поднялась наверх, вымыла громко возмущавшуюся процессом купания мышь, закутала ее в полотенце, а затем легла в кровать. Вампир я или нет, а поспать пару часиков никогда не помешает.
Мой приятный сон прервали женские причитания. Им громко вторил грозный мужской голос, выкрикивая что-то отрывистое. Поморщившись, я повернулась на бок и открыла глаза. На подушке молча приплясывала мышь, умоляюще глядя на меня бусинками черных глаз.
— Они там сейчас друг друга поубивают! — жалобно сообщила она в ответ на мои приподнятые в немом вопросе брови.
Скептически хмыкнув в ответ на столь трагичное предположение, я слетела с кровати и понеслась прочь из комнаты, на ходу запахивая пеньюар. Следом полетела мышь. Понадобилось несколько секунд на то, чтобы спуститься с третьего этажа на первый, и вот я застыла на последних ступеньках лестницы, пытаясь разобраться в происходящем.
Открывшееся зрелище поражало своей бессмысленностью и масштабностью. Рина подпирала одну из стен, выставив перед собой в качестве защиты поварешку, при этом ее лицо и волосы были мокрыми, видимо, в лицо плеснули святой водой, флакон из-под которой валялся сейчас пустым на ковре. На нее надвигался уже пришедший в себя незнакомец, угрожающе размахивающий серебряным распятием на цепочке и громко вопивший:
— Умри, тварь безбожная!
Сцена выглядела забавно, но дальнейший осмотр мне не понравился. Две из трех картин, украшавших гостиную, лежали на полу, при этом в одной из них зияла приличная дыра. Это меня разозлило. Дело в том, что я весьма трепетно относилась к живописи и собрала богатую коллекцию картин, которую, во избежание лишних вопросов и любопытства, расположила на третьем этаже и куда не допускала никого из чужих. Но несколько самых простых полотен все-таки повесила внизу. И вот сейчас по причине бесчинства некоего недоразумения, по ошибке называющегося мужчиной, часть моей драгоценной коллекции пострадала. Обездвижив легким заклинанием настырного незнакомца, уже почти подобравшегося к Рине, я подошла и спокойно заглянула в искаженное злобной гримасой лицо.
