Рин поправил нашейный платок. Откуда он знает, как завязывается этот сложный узел? Точнее, как его пальцы смогли его завязать? Ещё одна весточка из неведомого прошлого? Одёрнул манжеты белоснежной рубашки. Что ж, одежда сидела на нём как влитая, хотя Рин не припомнит, чтобы кто-то обмерял его. Портной Тиантей знает его размеры, потому что он жил в этом древе раньше? Или мерки сняли, пока он спал? Наряд состоял из чёрного камзола, белоснежной рубашки, белого же нашейного платка и чёрных обтягивающих брюк из тонкой ткани, которые он бы постеснялся надеть, если бы камзол не был таким длинным, почти до колен. Высокие сапоги для верховой езды кажутся неуместными, но другой обуви нет. Странная это одежда или так принято ходить? Ответить Рин не мог. По крайней мере, другие слуги были одеты очень похоже, да и умение завязывать платок подсказывало, что до этого он уже носил нечто подобное.
Наконец настало время идти обедать, и он с облегчением покинул комнату.
Дворецкий ждал в зале. Внимательно осмотрел Рина со всех сторон и, удовлетворённый результатом, кивнул:
— Садитесь. — Он сделал приглашающий жест в сторону стола. — Когда придёт госпожа, встанете с приветствием.
Рин послушно сел. Возле стены стояли две горничные. Видимо, они будут прислуживать за обедом. Стол сервирован на двоих. Но это немыслимое количество приборов… Четыре ножа? Три стакана? Что с ними делать? Хотя, если он умел это раньше — нужно расслабиться и не мешать телу. Оно всё сделает само. А если не умел, то паниковать поздно. Всё равно уже ничего не поделаешь.
Тиантей вплыла в комнату, которая сразу наполнилась ароматом роз. Её платье, чёрное, закрытое, с длинными рукавами и маленькими серебряными пуговками, застёгнутое под самый подбородок, в то же время было настолько вызывающе облегающим, что практически не оставляло места для фантазии. Только пышные юбки скрывали движение ног, и казалось, что она парит, а не идёт. От одного взгляда на неё захватывало дух.
— Моя госпожа, — немного замешкавшись, Рин вскочил со своего места. — Позвольте, — он бросился к её стулу.
Тиантей благосклонно кивнула — ей явно понравилось, какое впечатление она произвела на Рина, — и с улыбкой подала горничным знак начинать.
Госпожа молчала, и Рин не решался заговорить первым. Обедали в тишине — сложно сказать, тягостной или нет. Наконец Тиантей промокнула салфеткой уголки губ. Трапеза завершена. Рин поспешил отодвинуть её стул и помог встать.
— Пойдём прогуляемся, — Тиантей взяла его под руку и потянула в сторону дверей. — У меня есть немного времени после обеда.
— Да, моя госпожа.
Они неторопливо шли по коридорам, придерживаясь лишь Тиантей известного пути. Наконец вышли в небольшой висячий сад. До земли не меньше четырёх ярусов. Вьюнок всюду переплетался с плющом и нависал над головами. Тиантей остановилась и задумчиво посмотрела куда-то в лес. На этой высоте деревья закрывали обзор, но было слышно, как неподалеку шелестят на ветру их верхушки.
— Как жаль, что ты ничего не помнишь, — едва слышно прошептала она, по-прежнему глядя в сторону. Так он не мог сказать, врёт она или нет. Потом перевела взгляд на Рина и, притянув к себе, поцеловала. Это совсем не походило на тот поцелуй из воспоминаний. Сейчас она была страстной, требовательной, настойчивой. Рин сомневался лишь несколько мгновений, прежде чем ответить. Кем они приходятся друг другу на самом деле? Он с трудом оторвался от её губ. То, как Тиантей вела себя, подсказывало, что они не просто госпожа и верный слуга. Хотелось укусить её за мочку уха. Спуститься вниз, к ключице. К этой соблазнительной ямочке у основания шеи. Но высокий воротничок платья мешал выполнить задуманное. Тиантей приложила палец к его губам, словно читая мысли:
— Не сейчас, — хрипло прошептала она. В ответ он поцеловал её палец. Она счастливо засмеялась в ответ. — Вечером я вернусь, и мы продолжим, — она положила поверх его ладоней свои и с трудом отняла его руки от своей талии. — Я хочу поговорить.
— Да, моя госпожа.
— Тиантей. Мне приятно, когда ты зовёшь меня по имени.
— Хорошо, Тиантей, — тут же исправился Рин. Это её личное имя. Но как зовётся её род? Если она не сказала, значит ли это, что ему не положено знать? Или ей просто не пришла в голову такая мелочь, что он забыл и это тоже?
— Пусть твой разум забыл многое, тело помнит, — она пристально смотрела ему в глаза, будто разыскивая что-то в глубине души. — Тебе нужно позволить ему вспоминать. Диардейси даст ключи от оружейной. Посмотри, что тебе приглянется. На пятом ярусе тренировочный зал. Я хочу, чтобы ты практиковался каждый день.
— Я умею обращаться с оружием?
— И не только с ним, — улыбнулась она и вновь коснулась губами его губ, но тут же отпрянула, когда Рин сделал попытку приблизиться. — Расскажешь мне вечером, что ты смог вспомнить. Ты ведь уже был там сегодня?
— Проходил мимо.
— Хорошо. Я хочу, чтобы ты вернул форму как можно быстрее. Хотя с тобой это выражение приобретает новый смысл.
Тиантей сплела свои пальцы с его, и Рину показалось, что его кожа на мгновение стала такой же бледной, как у неё.
— М-м-м… Невозможно удержаться, — вздохнула Тиантей и вновь потянулась за поцелуем.
— Госпожа, экипаж ждёт, — донесся резкий голос от входа в сад. У дверей стояла высокая сухая женщина. Каштановые волосы, стянутые в строгий пучок, карие глаза, морщинки вокруг крыльев острого носа, глухое чёрное платье, чёрные, натёртые до блеска башмаки с большими пряжками. — Вы просили сообщить, как только он будет готов.
— Благодарю, Диардейси. Уже иду, — Тиантей выскользнула из его объятий и, не оборачиваясь, ушла в древо. Диардейси бросила неодобрительный взгляд на Рина и поспешила следом. Ну да. Диардейси. Экономка. Взять у неё ключи. Рин провёл пальцем по губам, словно пытаясь удержать воспоминание о поцелуе. Вечером они продолжат — это было обещание. Он улыбнулся. А сейчас нужно поторопиться за Диардейси и взять у неё ключ от оружейной комнаты.
— Рин, — тихий шёпот вырвал его из дрёмы. — Рин, ты меня не дождался?
Он встрепенулся и открыл глаза. Над ним склонилась Тиантей в ночном халате, скрывавшем ровно столько, сколько нужно, чтобы ещё сильнее подстегнуть воображение. Рин обнял её за талию и притянул к себе. Их губы встретились. Он провёл кончиками пальцев по её плечу, сбрасывая халат и лямку ночной рубашки, по второму плечу; зарылся лицом в её грудь. Бархатная кожа была такая нежная, такая приятная на ощупь. И едва заметно пахла какими-то весенними цветами. Ландышами? Тиантей едва слышно вздохнула в предвкушении, потянулась к пуговицам его рубашки и вдруг замерла.
