Однако другой разбойник дотянулся до щита и дернул его на себя. Монах, укрывавшийся за щитом, оступился, и в этот момент разбойничья дубина очертила молниеносную дугу. От удара шлем монаха отлетел в сторону, и тот зашатался, оглушенный.
— Да они только отражают удары! — не выдержал Джеффри. — У них же есть дубины, почему они не отбиваются?
— И потом, их же в два раза больше, чем разбойников, — жалобно добавила Корделия.
Двое с мечами наконец высвободили клинки и снова закружили вокруг своих жертв.
«Джеффри, не смей…» — Фесс неожиданно почуял неладное.
Но не успел Фесс и договорить, как мальчишка с воинственным воплем вылетел из кустов.
«Джеффри!» — в отчаянии простонал Фесс.
— Назад! — заорал Магнус. — Это не наше… А, черт подери! Он уже в гуще!
Джеффри подхватил дубинку оглушенного монаха и яростно замахнулся на разбойника. Тот отскочил от изумления, затем помрачнел и шагнул вперед.
— Назад, злодей! Не тронь моего брата! — рявкнул Магнус, выскакивая из-за деревьев.
«Магнус! — взвыл Фесс. — Дети! Как вы можете!» — и с грохотом вломился в кусты на опушке.
— Как! Неужто мы будем стоять в стороне! — вскричала Корделия. — Ну уж нет! — и, вскочив на метлу, помчалась на поляну.
Грегори благоразумно остался в тени. Впрочем, он пристально поглядел на камень размером с кулак. Камень заворочался, пошевелился и, молнией взвившись с земли, угодил разбойнику точно в голову.
Грабитель, стоявший перед Джеффри, уже занес дубину, чтобы размозжить мальчишку, но Магнус подскочил сзади, ухватился за нее и всем своим весом рванул. Разбойник пошатнулся и, обернувшись, вытаращил глаза. Заметив Магнуса, он оскалился, снова поднял дубину… но Джеффри уже сидел у него на плечах, откручивая голову. Бандит заревел и попятился, где Магнус как раз ставил ему подножку. Тот грохнулся наземь, взмахнув руками, словно желая взлететь.
Один монах уже лежал на земле, и разбойник заносил дубину, чтобы прикончить его, когда Корделия с визгом вцепилась ему в рожу, и бандит с испуганным воплем чуть не бросился наутек. Затем разглядел, что его обидчик — всего лишь маленькая девчушка, и кровожадно замахнулся.
Фесс вытянул шею, схватил его за шиворот стальными челюстями и мотнул головой. Бандит с воем улетел прочь.
— Ты все испортил! — огорченно крикнула Корделия Фессу.
Тут ее увидел отец Боквилва и побледнел. Ему хватило одного взгляда, чтобы заметить в самой гуще сражения еще двоих детей.
— Здесь дети! — прогремел он. — Не ждите, братья! Бейте! Спасайте детей!
Монахи даже не оглянулись на своего предводителя, но их дубинки в мгновение ока завертелись, как крылья мельницы, и хлестко забарабанили по врагу. Разбойники завопили, двое упали. Дубинки снова завертелись.
Четверо разбойников устремились к Магнусу и Джеффри. Фесс с ржанием кинулся прямо на них, и те, испуганно заорав, разбежались. Но за спиной коня раздался вопль Джеффри: «На помощь!» Главарь разбойников поднял его над головой, собираясь бросить оземь. Фесс развернулся и прыгнул на главаря; Джеффри кувырнулся и приземлился на ноги — но четверка разбойников с победными криками вновь набросилась на Магнуса. Фесс опять было крутнулся к ним и вдруг застыл, как изваяние, на полуобороте, его передние копыта ударились в землю, конь неловко расставил в стороны закоченевшие ноги и замер окончательно. Голова опустилась и покачивалась между бабок.
— Подлецы! — вскричал Джеффри. — Довели коня до припадка!
И бросился на ближайшего разбойника. Разбойник испуганно отшатнулся, затем протянул лапы, чтобы поймать мальчишку — но тут рука в коричневом рукаве схватила его за плечо и развернула на месте, а дубинка звонко треснула по макушке.
Бандит грохнулся, а разгневанный отец Боквилва переступил через бесчувственное тело.
— Ко мне, малец! Ни шагу прочь!
Он пихнул Джеффри себе за спину и огляделся в поисках врагов.
Увы, он опоздал. Дубины его братьев-монахов уже отмолотили свое, зерно упокоилось на земле, а мякина улепетывала в лес.
Переводя дух, отец Боквилва оглядел с полдюжины разбойников, безмятежно валявшихся на земле.
— Недоброе дело. Священник не должен поднимать руку на ближнего. Позаботьтесь о них, братья, присмотрите, чтобы никто не умер, и помогите тем, кто ранен.
Остальные монахи опустились на колени, оглядывая синяки и ссадины, проверяя, стучат ли сердца.
Отец же Боквилва сердито повернулся к Магнусу, Джеффри, Грегори и Корделии.
— Не сомневаюсь, у вас были самые лучшие намерения, и все же — это безрассудство.
— Но вы даже не защищали себя! — выкрикнул Джеффри. — А стоило вам только начать, как они не устояли!
— Нам не было нужды даже начинать, — отрезал священник. — Ответь лучше, как вы тут оказались.
Грегори и Магнус обменялись взглядами. Затем старший сказал:
— С вашего разрешения, сэр, мы должны присматривать за конем нашего отца.
— Конем? — поднял брови отец Боквилва, поглядев на Фесса. — Вот как… А чем больна несчастная скотина?
— К нему эльфы липнут, — Магнус шагнул к Фессу.
— Эпилептик? — не расслышал отец Боквилва. — И ваш отец до сих пор не избавил его от мучений?
— Он верный друг и доблестный боец, — недовольно ответил Джеффри. — По сравнению с его заслугами эти припадки — ерунда.
Магнус запустил руку под седло и нажал на выступавший под шкурой позвонок — замаскированный выключатель.
— А откуда бы знаете это слово? — полюбопытствовал Грегори.
Словно прозрачная пленка опустилась на глаза отца Боквилвы.
— Неважно. Конь не ранен?
— Да нет, сейчас он придет в себя, — Магнус внимательно глядел на медленно поднимающего голову Фесса.
— Ггдеее… чтооо…
Магнус погладил бархатный нос.
— У тебя был припадок, дружище. Ничего, сейчас ты снова будешь в порядке.
Он посмотрел на монаха и ощутил укол тревоги.
— Что это вы так смотрите?
Отец Боквилва не сводил глаз с Фесса.
— Мне показалось… Неважно.
И снова сурово поглядел на мальчиков.
— Вы тоже показали себя доблестными — но глупыми. Эти разбойники не совладали бы с нами, ибо мы умеем постоять за себя.
— Даже слишком, — завистливо покосился Джеффри. — Откуда только берутся монахи, которые так здорово владеют дубинкой?
— Джеффри! — оборвал его Магнус и повернулся к монаху:
— Я прошу у вас прощения, отец. Он еще мал и порой забывает о хороших манерах.
— А я тебя не просил за меня извиняться, — огрызнулся Джеффри.
— Конечно, нет, но если чувствуешь, что должен извиниться, то должен сам принести свои извинения, — отец Боквилва изучающе посмотрел на упрямого крепыша. — А следовало бы, ибо не подобает так разговаривать со старшими. Но я чувствую в твоей душе какое-то беспокойство и потому отвечу. Еще прежде, чем я понял свое истинное призвание, молодой сэр, я был юношей, похожим на тебя, и так же души не чаял в воинском искусстве, как, думаю, не чаешь и ты. Я с охотой упражнялся с дубинкой, да, любил стрельбу из лука и борьбу, и оставил их только, когда отправился в обитель, — тут он кивнул в сторону остальных монахов, которые усердно приводили разбойников в чувства. — То же самое можно сказать и о большинстве моих товарищей — но когда мы решили покинуть стены монастыря и жить в уединении, мы вспомнили о разбойниках, которые не упустят поживиться такой легкой добычей, как мы. Потому мы снова принялись упражняться, и научили тех из нас, кто не умел.
