Конечно же, за этим последовало очередное «это напоминает мне…», и через полчаса оба хохотали так, что на них стали оглядываться — впрочем, потревожить никто так и не решился. Когда зал почти опустел, хозяин подошел к ним сам и поинтересовался, будут ли господа оставаться до утра, и если нет — он нижайше просит их покинуть трактир, потому что уже глубокая ночь и им пора закрыть двери, к тому же еще немного — и стража будет просто забирать с улиц всех проходящих.
— Не будем, — помотал головой Эрик. — Мне обещали показать город.
— Я бы все же посоветовал вам остаться, господа, — сказал трактирщик.
— Не… — Кнуд покачал пальцем у него перед носом. — Я обещал. Пошли.
На улице действительно стояла глубокая ночь, но обе луны светили так ярко, что можно было даже не зажигать светлячок. Снова открылась и закрылась дверь трактира, выпуская кого-то еще, потом проскрежетал засов. И правда, заперлись.
— Куда теперь? — поинтересовался Эрик. Ноги держали не слишком твердо, но земля пока не норовила встать на дыбы, а, значит, возвращаться не годилось. Продышится немного и будет совсем хорошо.
— К университету. Полюбоваться на иллюминацию, это правда красиво. И такие плетения ты вряд ли где еще увидишь, хотя не пригодятся, конечно. Еще можно к королевскому дворцу, там тоже красиво ночью, и фонари не гасят до утра. А потом…
— А потом по ходу дела сообразим, — кивнул Эрик. — Веди.
— Угу.
Кнуд взял его под руку, огляделся и вдруг резко пошатнулся, толкнув, так что Эрик едва не растянулся на мостовой. Что-то щелкнуло, свистнуло, зазвенело железом о камень. Из полумрака между домов выступили пять фигур. Четверо с ножами, и еще один держал в руках разряженный самострел.
Эрик озадаченно вытаращился на них.
— Ты, часом, ничью жену не оприходовал?
Хотя надо быть совершенно безумным, чтобы открыто напасть на одаренного, о подобных случаях ему слышать доводилось. И иногда месть даже удавалась: арбалетный болт в спину не разбирает, дар там или нет. Впрочем, и в лицо тоже — слишком быстр.
— Нет. Но вот эти две рожи сидели в дальнем углу трактира. — Кнуд повел рукой, жест получился слишком широким, так что Эрику пришлось подхватить приятеля за пояс. — Кажется, нас грабят.
Тот, что с самострелом, наступил на скобу, быстрым резким движением взводя тетиву. Острие болта нацелилось в лицо Кнуда.
— Именно. Снимай перстень и отдавай кошель. И ты тоже.
Эрик озадаченно моргнул, расплываясь в идиотской улыбке. Поймал взгляд приятеля, сосредоточенный и неожиданно трезвый. Едва заметно кивнул и расхохотался глупым пьяным смехом, тем более, что притворяться почти не пришлось, было действительно ужасно смешно. Они думают, что опасен только Кнуд, а он так, богатенький прилипала при одаренном. Всё так же смеясь, со всей дури хлопнул соседа по плечу, начиная плетение.
Узор сложился почти мгновенно. Эрик сам оторопел так, что едва не выпустил нити. Самострел подлетел в руках грабителя, хлопнула тетива, улетел в небо болт, и с размаху шмякнул его по лицу, с хрустом сминая нос и рассекая кожу на лбу. Разбойник взвыл, выронив оружие. В тот же миг Кнуд отшвырнул еще одного, от души приложив затылком о ближайшую стену. Эрик плетением подхватил падающий самострел, хоть будет чем от меча отбиваться. Подставил железные плечи оружия под клинок третьего, лягнул в колено и добавил с левой поддых. Первый отнял руки от лица, но еще раз получив самострелом по морде, осел на мостовую и затих. Четвертый застыл в неловкой позе, скуля от страха — вокруг ног до колен воздух стал густым, не прорваться. Пятый, то ли самый трусливый, то ли самый сообразительный, со всех ног помчался прочь — Эрик запустил ему в спину все тем же самострелом, прибавив полету скорости и силы плетением — грабитель с размаха шваркнулся о мостовую, не успев толком выставить руки, пропахал ее носом и скорчился, скуля.
Кнуд деловито собрал с поверженных кошели.
— Как там говорят: что с боя взято, то свято? Поделим?
— Ну не сейчас же, — отмахнулся Эрик.
Поднял с мостовой нож — дрянь редкостная — бросил обратно.
— И то верно, — Кнуд спрятал добычу за пазуху. — И что будем делать с этими болванами?
Эрик ухмыльнулся:
— Приведем форму в соответствие с содержанием. Превратим в баранов.
Глаза Кнуда на миг удивленно расширились. Потом он расхохотался.
— Ага, давненько я жареной баранинки не едал.
Единственный оставшийся в сознании грабитель, все так же раскоряченный, стоя в киселе, отчаянно завыл. Эрик поморщился:
— Не вопи. Как из самострела в спину и впятером на двоих, так храбрый. А как мордой в результат ткнули, так пощадите, не надо в баранов?
— Зайчатина тоже ничего, — облизнулся Кнуд. — И им больше подойдет.
Вой перешел в нечленораздельный скулеж.
— Боюсь, из этих — только слизняки, — вздохнул Эрик.
И в самом деле, что с ними делать-то? Отпустить нельзя. Отлежатся и снова кому-нибудь в спину стрельнут, на этот раз попав. Добить? До сих пор ему убивать не приходилось, и начинать с обезоруженных и поверженных… Он выругался — устало и скучно. А так хорошо начинался вечер…
— Вот же твари, какой вечер испортили, — Кнуд словно читал его мысли. — Ничего, я собирался развлекаться и я развлекусь.
Он подобрал нож и шагнул к обездвиженному грабителю. Тот заорал во всю глотку:
— Помогите! Убивают!
Вопль эхом отразился от стен, пошел гулять по улице. Где-то вдалеке отозвались встревоженные голоса, застучали шаги.
— О, а вот и стража, — сказал Кнуд. — Когда они нужны, так их нет, а как…
На улицу с лязгом вывалились трое в доспехах и при оружии. Эрик, вздохнув, зажег светлячок, чтобы не пришибли ненароком. Драться со стражей ему не хотелось совершенно.
— Забирайте этих, а мы пойдем, — надменно бросил Кнуд. — Не знаю, что надо иметь в голове, чтобы попытаться ограбить чистильщиков.
Он кивнул Эрику и направился прочь. Эрик зашагал следом.
— Господа… — раздалось из-за спины.
— Ах, да, — Кнуд, развернувшись, распустил плетение, сковывающее ноги грабителя. — Вот теперь точно можете забирать.
— Что ты собирался с ним сделать? — спросил Эрик, когда они завернули за угол.
Некоторых развлекает чужая боль, и если Кнуд вдруг из таких, разговаривать с ним больше будет не о чем.
— Срезать одежду и путь домой голяком топают, все четверо, — хмыкнул приятель. — А ты что подумал?
— Ничего. Извини.
Он кивнул.
— Понимаю. Был у нас один, на год старше меня учился. В парке сука жила, ее все подкармливали потихоньку, а он…
— Хватит. — Эрик догадался, что будет дальше. — А что наставники?
— Наставники? — изумился Кнуд. — Откуда бы им знать?
Эрик удивленно на него посмотрел.
— Не рассказали?
— Кто? Среди нас доносчиков не было. Сами темную устроили. — Он помолчал. — Только, думаю, если его это чему и научило, так только лучше прятать такие дела.
Он снова надолго замолчал и добавил.
— Сейчас бы я его просто убил… Зараза, я снова почти трезвый. И повторить негде, все закрылось уже.
— Держи, — Эрик достал фляжку. — Удачно захватил, будто чуял. Но этак никакой выпивки не напасешься.
Кнуд кивнул, прикладываясь к хмельному.
— Вернемся, налью. Но, какая у него была рожа, когда ты сказал про барана!
Они хором расхохотались. Эрик тоже глотнул из фляги, в голове зашумело. Ну вот, так-то лучше, а то и сам почти протрезвел — немудрено, после этакой встряски. Не тусветные твари, конечно, но болт в лицо — это почти верная смерть.
— Жалко, стражники быстро явились, я бы еще остальных в чувство привел. И всех тварей из зверинца перечислил, чтобы пробрало как следует. А потом таки отправил бы домой голяком.
— Затянувшаяся шутка перестает быть смешной, — рассеянно заметил Эрик. — А что за зверинец?
— Столичный зверинец. Ты разве не слышал?
Эрик покачал головой.
— Отец нынешнего короля выстроил, да примет Творец его душу. Но и его величество, по слухам хорошо платит ловцам — сказал Кнуд. — В королевский зверинец пускают всех, конечно, не даром. Говорят, привезли единорога, но я его еще не видел.
