В темноте снова зазвенело. И снова.
— Не хочешь сидеть смирно — сам дурак. — сказал Кнуд. Ухмыльнулся. Плетения Эрик разобрать не успел. С рук Кнуда сорвались разноцветные искры, треща так резко и громко, что Эрик аж присел. Искры устремились к решетке и в дюйме от нее развернулись огненными цветами, все так же шипя и грохоча.
Эрик затряс головой прогоняя звон в ушах и разноцветные огни перед глазами.
— Какого… — выругался он.
Кнуд рассмеялся.
— Здорово, да?
Снова запустил искры, только теперь в небо. Эрик задрал голову. Похоже на одуванчик, только из огня. Не так уж грохочет, когда знаешь, чего ожидать. И единорог затих, видимо, тоже совершенно обалдев.
— Такое выплетают перед королевским дворцом по праздникам. Дюжина одаренных за раз — бывает светло как днем. И красиво.
— Красиво, — согласился Эрик. — Только я и от одного-то чуть не оглох.
Кнуд снова рассмеялся.
— Просто от неожиданности.
Эрик посмотрел на него, на небо. Почему-то вспомнился Альмод.
— А в бою…
В следующий миг он едва успел прикрыть глаза рукавом. Шарахнулся, перекатившись по земле. Вскочил, промаргиваясь — перед глазами снова плясали разноцветные пятна.
— Одурел?
— Оно же безвредное. — Кнуд сложился от смеха.
Эрик заковыристо выругался. Может, и безвредное, но когда в лицо летит что-то яркое, разноцветное и грохочущее, разуму не до того, чтобы об этом вспоминать.
— Извини, — снова хихикнул Кнуд.
— Балбес ты пьяный, — буркнул Эрик. Подумал немного. — А давай-ка помедленней?
Надо ж разобраться, как это делается. Впрочем, показать Кнуд успел всего один раз.
— Господа, может, хватит пугать зверей? — раздался за спиной женский голос.
Словно подтверждая эти слова, решетка снова зазвенела. Очнулся, зараза. Эрик сложил плетение — пусть поспит. Неторопливо оглянулся — если бы та, за спиной, хотела чего дурного, сперва била бы, потом разговаривала.
Над темной фигурой зажегся светлячок. Вот те на. В сторожа зверинца берут одаренных? Хотя, почему бы и нет, со школяров станется спереть какую-нибудь редкую зверюгу просто ради удали, если не ради выкупа. И пустые ничего с ними не поделают.
— Я, конечно, понимаю, что у школяров есть куда потратить серебро, кроме как на плату за вход, — сказала одаренная. — Но зачем же зарываться?
Кнуд поклонился.
— Прошу прощения, госпожа. Я показывал другу из Солнечного столицу. И, конечно, не мог пропустить зверинец.
Он улыбнулся.
— Может быть, составите нам компанию?
— Непременно. До ворот.
Кнуд развел руками, мол, ничего не поделаешь. Эрик кивнул. Затевать свару не хотелось, да и не из-за чего, по большому-то счету.
— Пойдемте, — она жестом предложила им идти первыми.
Эрик оглянулся в темноту, туда, где виднелись очертания здоровой туши.
— И все-таки просто напрашивается эксперимент…
Он достал флягу, жестом предложил девушке, когда та покачала головой, передал Кнуду.
Тот отхлебнул и расхохотался:
— Сомневаюсь, что среди чистильщиков можно найти девственницу.
— А я не сомневаюсь, что нельзя, — хмыкнул Эрик. — Но как было бы интересно проверить…
— Чистильщиков? — одаренная изменилась в лице.
Кнуд снова широко улыбнулся.
— Не беспокойтесь, госпожа. Мы безобидны.
Угу, с мечом в руках Кнуд был особенно безобиден, мысленно хмыкнул Эрик. Да и без меча тоже. И сам Эрик. Вдвоем они могли бы сотворить с ней что угодно, и ничего бы им за это не было. Это…
Пугало. Абсолютная безнаказанность. Его передернуло.
— Мы правда не хотели никого беспокоить, — сказал он как можно мягче. — И мы уже уходим.
— Я еще хотел тебе слона показать, — уперся Кнуд.
Эрик вздохнул.
— Слон спит. Днем покажешь.
— Откуда ты… — он глянул на Эрика, потом на девушку. Посерьезнел на миг. Снова дурашливо улыбнулся. — Тогда и мы пошли спать. Можете не провожать, госпожа, я знаю, где тут ворота.
Он подхватил Эрика под руку и повлек прочь.
Из сторожки у ворот высунулся человек, начал что-то говорить. Кнуд, не слушая, махнул рукой, и сторожа внесло обратно, дверь захлопнулись, проскрежетал засов.
— Вот так. Чтобы не шумел.
Ворота распахнулись и закрылись за спиной. Эрик обернулся.
— Скажи, а что нам мешало пройти сюда точно так же? Днем — понятно, людей слишком много. Но ты же не знал, что и ночью тут дежурят одаренные?
Кнуд застыл, вытаращив глаза. Захохотал, едва не сложившись вдвое, вцепился в чугунную виньетку, словно только так и мог удержаться на ногах.
— Не подумал… — простонал он.
Эрик тоже заржал, сложившись рядом. Смех гулким эхом разносился по улице, и посмотри на них кто со стороны, наверняка бы решил, что парни изрядно перебрали и веселятся без повода. Но им было все равно.
Отсмеявшись, Эрик в очередной раз приложился к фляге и разочарованно замычал: внутри осталось едва ли на полглотка. Он потряс — пусто.
— Все? — спросил Кнуд.
— Все. — Эрик еще раз тряхнул фляжку, ловя языком последнюю каплю. — Да там и было-то…
— Жаль.
Действительно жаль. Он бы побродил еще, время от времени прихлебывая, так, чтобы оставаться навеселе, но и не напиваться до бесчувствия. Тем более, что на университет они еще не посмотрели, и королевский дворец…
— А я собирался сходить в русалочий лес.
— Русалок не бывает. — Эрик завинтил пробку.
— Ты и про единорога так же говорил.
— Это неправильный единорог. Рог не во лбу, и сам здоровенный, а должен быть маленький, с козленка.
— Не знал, что сказки кому-то что-то должны, — фыркнул Кнуд. — Но я хочу посмотреть на русалок, раз уж до сих пор не довелось. И не только посмотреть.
— Охальник, — рассмеялся Эрик. — Русалок не бывает.
— Заладил: не бывает, да не бывает. Спорим?
Эрик поморщился:
— Тебя Альмод покусал, что споришь без повода?
— Нет, просто интересно стало, как ты станешь выкручиваться.
— Доказывая, что чего-то нет? Я на такое не велся курса с третьего.
— Вот же зануда, — покачал головой Кнуд. — А вдруг они просто хорошо прячутся?
— Главное, чтобы не вышло как с единорогом…
Кнуд засмеялся:
— Да, вынырнет такое, что не только не посмотреть, а и не убежать… Тогда возвращаемся?
Возвращаться не хотелось. Хотелось бродить по улицам и болтать обо всякой ерунде, не вспоминая, почему они выбрались в город вместо того, чтобы спать.
— Здесь можно раздобыть еще выпивки? — поинтересовался Эрик. — Кроме нашей таверны, потому что обратно я пока не хочу.
Кнуд задумался.
— В городе — нет. В четверти лиги от ворот есть почтовая станция. Туда пускают и ночью.
Но Ингрид сказала — за стены ни ногой, а она не из тех, кто будет мести языком просто так. Она вообще была на удивление немногословна.
— Не знаешь, почему нельзя выходить за ворота? Даже в пригород?
Кнуд помотал головой. Хитро улыбнулся:
— А как узнают, что мы выходили, если ночью все спят, а к утру мы будем на месте?
Эрик заколебался. Не то, чтобы он никогда не нарушал запретов сознательно, но обычно знал, зачем он это делает и что грозит, если попадется. Наконец, хмельной кураж взял верх над благоразумием. И в самом деле: кто узнает и как, если они вернутся еще до утра?
— Покажешь?
Сам он сейчас идти куда-то один не рискнул бы — слишком легко заблудиться в паутине узких извилистых улиц, таких одинаковых в лунном серебре. Он бы, пожалуй, не сообразил бы даже, в каком направлении искать особняк чистильщиков, не то, что ворота.
— Тоже не хочешь обратно? — спросил Кнуд.
— Не хочу.
Он вообще не хотел бы возвращаться — никогда. Но кто спрашивал, чего он хочет на самом деле? Так пусть сегодняшняя ночь будет его маленьким бунтом.
Стражники у ворот пропустили их, лишь глянув на перстень Кнуда. Трактир на станции действительно работал, но внутри чадили факелы и пахло перекаленым жиром, так что задерживаться они не стали. Эрик сам не понял, почему все же согласился топать целую лигу до русалочьего леса. По слухам, сто лет назад в реке, что текла в том самом лесу, утопилась жена лорда, на чьих землях стоял город, тогда еще не столица; столицей он стал четверть века спустя, когда прежняя исчезла и на ее месте раскинулась стеклянная пустыня.
