Место, которое я назвал пристанью, на самом деле именовалось портом Махены, но это было наглое преувеличение со стороны здешних властей. Пара бревенчатых причалов, одинокий кран допотопной конструкции с примитивным ручным приводом, несколько складских строений, причем большая часть товаров хранилась просто под навесами из пальмового листа или даже под открытым небом. Ну и бамбуковая будка, где по ночам сидит охранник, а днем чиновник речного ведомства.
Что примечательно: ближайшим к порту городским строением являлась таверна. Иначе, впрочем, и быть не могло.
Пробежавшись взглядом по лодкам и малотоннажным корабликам, преимущественно парусникам, я сделал охотничью стойку:
— Вот же черт!
— Что?! — насторожилась Литтейгиса.
— Да так…
— Говори уже!
— Знакомых встретил.
— Где? Тут же никого нет. Все будто вымерло.
— Сиеста. В такое время даже самого выносливого портового грузчика из тени не выгнать. Видишь тот кораблик?
— Какой, там два стоит?
— Тот, у которого мачта в копоти от паровой машины.
— Вижу, конечно.
— «Морской лев», я на нем ходил перед тем, как попал к вам. Меня там хорошо запомнили, они видели Талашая.
— Ну да, такое не забыть.
— Название у корабля поменялось, но все остальное осталось таким же. Я его не спутаю ни с каким другим.
— Надо уходить.
— Постой, не будем торопиться.
— Ты же только что собирался убегать отсюда, я видела.
— Первый порыв не всегда самый правильный.
— И какая нам польза оттого, что тебя здесь знают? Неприятностей захотел?
— Нет. Там команда хорошая, люди один к одному подобрались. Особенно капитан. С ними можно вести дела. Поговорить бы с ним с глазу на глаз, глядишь, и вопрос с транспортом решится. Кораблик хороший, дойдет куда надо без лишних приключений. Сейчас в этих краях опасно связываться с непроверенными людьми.
— Ну так давай найдем этого капитана.
— А что его искать? Он точно в таверне, мимо нее мы только что прошли.
— Идем туда?
— Не так быстро. Там может сидеть половина команды, если не вся. Люди там простые, увидев меня, могут начать орать от великой радости. Я у них популярен. Нам шум не нужен, нам нужна тихая беседа с глазу на глаз.
— Встань за той будкой, чтобы тебя не видели от таверны, а я пойду сама и позову его.
— Плохая идея, порядочные девочки такие заведения обходят десятой дорогой.
— А где ты видишь настолько порядочную, чтобы такой крюк делать? Я просто загляну, позову его и сразу назад. Что тут такого страшного?
— Может, и ничего, но мне твоя затея не нравится.
— Опиши капитана, как он выглядит.
— Его зовут Дор Танн. Широкоплечий, невысокий, усы у него такие, что дон Долиас Чабреро умрет от зависти, если увидит.
— Тут такие почти все.
— Да, но такие усы только у него одного. Уж поверь, их впору вилами расчесывать.
— Ладно, жди здесь, я быстро.
* * *
Быстро не получилось. За спиной Литтейгисы захлопнулась дверь, после чего мир опять стал неподвижным и безжизненным. Ни человека, ни собаки шелудивой, даже рыба в такое время наотрез отказывается плескаться. Лишь вдали можно рассмотреть одинокую цаплю, устроившуюся на остове затопленного корабля. Но и та даже не пробует шагать, застыла на одной ноге, похоже, не намерена шевелиться до самого вечера.
Дверь резко распахнулась, оттуда стремглав вылетел какой-то незнакомый мне мужчина с усами столь пышными, что еще немного, и смог бы составить конкуренцию капитану Дору Танну. С суетливым проворством человека, врасплох застигнутого необратимым приближением приступа жесточайшего поноса, этот тип бросился было вдоль по улице, но внезапно остановился, неестественно распрямился, медленно развернулся, неуверенной походкой лунатика направился обратно.
Дверь таверны открылась и опять закрылась. Вновь воцарились тишина и спокойствие.
Но только не в моей душе.
— Ну не хотел же ее пускать, — пробормотал я и, печально вздохнув, снял с плеча винтовку, загнал патрон в казенник, сделал первый шаг.
Дверь открылась, когда уже собирался распахнуть ее пинком. Появившийся на пороге Дор Танн уставился в зрачок дульного среза и, чуть приподняв шляпу, с не присущей ему растерянностью произнес:
— Приветствую вас, Леон. Давненько не виделись.
— И вам привет, капитан Дор Танн, — ответил я, не опуская оружия.
— Я за вами вышел. Там… Там к нам пожаловала девушка… Ну, вы, должно быть, ее знаете. Такая… высокая. Она сказала, что вы ей нужны. Вот… попросила позвать.
— Ну, раз она просила, то нам лучше зайти.
— Вы правы. Я много чего видел в этой жизни, и уж баб самых разных навидался. Скажу, что если такая чего-то просит, надо шевелиться быстрее, чем самая голодная акула.
Внутри было сумрачно, несмотря на ясный день. Низкие потолки, маленькие оконца. До сих пор удивляюсь, как местные могут часами торчать в такой духоте: смрад десятков некачественно вымытых тел смешивается с запахами, доносящимися из расположившейся под навесом кухни. Там непрерывно жарится мясо, которое здесь стоит гроши, и рыба, которая вообще почти ничего не стоит, но при этом дико воняет. В сумме выходит то еще амбре.
Полы деревянные, столы из небрежно отесанных расщепленных бревен, скверно одетые личности с физиономиями профессиональных висельников. Понятно — та еще тошниловка. Литтейгиса, застывшая посреди неприглядного помещения, выглядела здесь гостьей с другой планеты.
Хотя, по сути, так оно и есть.
Никто из посетителей не шевелился, за исключением одного. Люди застыли мраморными изваяниями, не сводя при этом взгляда с магички. При этом часть народа не сидела на местах. Кто-то встал, кто-то успел к ней шагнуть, но потом все почему-то передумали и остались в тех позах, в каких их накрыл магический удар.
Тот единственный, который совершал хоть какие-то телодвижения, был всецело увлечен не совсем обычным делом. Опустившись на корточки, он неистово вылизывал пол перед ногами Литтейгисы. И делал это старательно, не проявляя ни малейшей брезгливости от того факта, что время от времени задевает лужу не совсем подсохшей блевотины, что осталась после какого-то совсем уж неаккуратного посетителя.
Магичка тоже не двигалась, лишь слабо шевелила пальцами расставленных в стороны рук. Это походило на едва заметные шевеления потревоженных слабым волнением глубоководных водорослей. Или даже нет: ритмичное покачивание головы кобры перед факиром, вот что это.
А еще напрашивалась невольная ассоциация с кукловодом, управляющим сразу несколькими марионетками.
