Хлопнула дверь, фон Крисп вздрогнул и оглянулся.
— Что, господин офицер, страшно? — снова засмеялся старик.
— Непривычно.
— Гак что привело тебя ко мне?
— Я хочу извести зверя.
— Ты военный человек, умеешь стрелять из лука, арбалета — убей зверя, как захочешь.
— Это не совсем зверь, это демон, купленный у эберийского колдуна.
— Как он называется?
— Я не знаю. Он живет у одного человека и предан ему как собака, повсюду его сопровождает и охраняет. Ходит на задних лапах, у него большие когти и фигурой похож на горбуна. Еще у него огромные клыки и такая пасть, что он может запросто перекусить барана.
— Ты описываешь эртадонта.
— Эртадонт? И как же мне его убить?
— Этот демон очень быстр, ты ничего не сможешь ему противопоставить.
— Я это понимаю, поэтому прошу дать мне какое-нибудь снадобье или научить заклинанию.
Колдун помолчал, обдумывая предложение.
— Я помогу тебе, однако изводить эртадонта не буду — тебе придется сделать это самому.
— Как ты поможешь мне?
— Я смогу опьянить демона, он станет медлительным, и ты убьешь его.
— Что ты мне дашь?
— А сколько ты заплатишь?
— Я сейчас стеснен в средствах, но...
— Один золотой.
— Годится.
Капитан достал из поясного кошелька золото и передал старику, за что получил свернутую из просушенного пергамента трубку, залитую с обеих сторон древесным клеем.
— Это фетиш.
— Фетиш? Там внутри что-то пересыпается, — заметил фон Крисп.
— Без нужды не стоит его встряхивать.
— Но как им пользоваться?
— Когда увидишь эртадонта близко, переломи фетиш. Вот так. — С этими словами колдун переломил сухую палку, от звонкого щелчка распахнулась дверь. — Все, теперь уходи.
Капитан повернулся и пошел прочь, а оказавшись в огороженном валунами круге, почувствовал желание поскорее убежать, однако коня нигде не было, к тому же слобода оказалась на удивление далеко — где-то возле горизонта.
Фон Крисп запаниковал, он слышал, что иногда колдуны забирали к себе тех, кто приходил к ним. Перепрыгнул через ограду, он увидел своего скакуна лежащим на земле. Фон Крисп осторожно к нему приблизился — лошадь лежала неподвижно с открытыми глазами.
— Эй. — Фон Крисп дотронулся до шеи коня, и тот вздрогнул, по телу животного пробежала судорога, и он ожил. Быстро поднялся, и капитан тотчас распутал ему ноги.
Не мешкая, фон Крисп запрыгнул в седло и поскакал в направлении слободы, превозмогая мучительное желание оглянуться.
Первая ночь в лагере прошла спокойно, никто не пытался бежать, не было слышно воя шакалов. С рассветом прибыл новый обоз с холстами для шатров и шестами для них, невольников сразу подняли и поставили на работы.
За первый день они установили только десять шатров, а нужно было еще не менее двадцати. Говорили, будто казенных людей сгоняют отовсюду и скоро в лагере будет яблоку негде упасть.
Пока ставили шатры, приехали крючкотворы и стали обходить работающих, спрашивая имена и клички. Гарнизонный сержант объявил, что теперь каждый день будут проводить проверки — для невольников это было внове, поскольку Гудьир никаких проверок не проводил.
Сам он почти не появлялся, прячась в отдельном шатре со своими помощниками, однако Питер слышал, как его вызывали к военному коменданту Хаски и тот выговаривал Гудьиру за пьянство.
Работы было много, и, чтобы не останавливаться, трое отряженных невольников разносили по бригадам миски с кашей — завтрак, от которого они давно отвыкли. Каша была без червей, с оливковым маслом и куском лепешки. Полагались и ложки, правда, на всех их не хватало, и приходилось ждать своей очереди.
Позже обещали наладить приготовление чая, но пока в лагере не работали очаги и еду приходилось возить из Хаски.
— Эх и зажили мы, а? — восхищенно покачал головой Крафт, сидя в перерыве на земле с глиняной миской, полной овсяной каши. — Кто бы знал, что когда-нибудь вырвемся из лап этого вампира Гудьира!
— Мы не только вырвались, мы с ним еще посчитаемся, — добавил Спирос. Не дожидаясь, когда освободится ложка, он ел кашу, подбирая ее куском лепешки. Его примеру последовал и Питер, он ничего не говорил, просто наслаждался полученной свободой и горячей кашей на завтрак.
— Если б не воевать, можно было бы с такой кормежкой и двадцать пять лет служить у императора, — заметил Крафт.
— Нет, — вздохнул Густав. — Мне нельзя, мне домой возвращаться надо.
— Как же ты возвратишься, побежишь?
— Может, побегу. — Густав перестал есть и огляделся. — Не отсюда, конечно, а потом — чтобы стрелу не получить, как тот человек Рафтера.
— А вы заметили, что Рафтер и здесь сумел приспособиться? — вспомнил Питер. — Вчера он уже отирался возле писарей.
— Это не писари были, кладовщики, — с видом знающего ответил Крафт. — Он на войну не хочет, вот и ищет здесь местечко потеплее.
— Еще и прихвостней своих пристроит.
— Это запросто.
После завтрака работа пошла быстрее, Спирос привычно махал копром, Питер отгребал каменистую землю деревянным скребком, потом Густав с Крафтом ставили столб и все вместе натягивали полотно шатра. Ближе к обеду с северо-востока стала подниматься пыль, любопытные сбегали на вал и оттуда увидели огромное стадо овец. До этого как-то не верилось, что им, людям, доведенным до скотского состояния, будет положено мясное довольствие, а теперь — пожалуйста.
Строгие охранники согнали невольников с вала, и вскоре пришла другая новость — нужно идти получать башмаки, поскольку воевать босыми не полагалось.
На примерку ходили побригадно. Когда дошла очередь до Питера и его товарищей, они обнаружили на телеге с обувью Рафтера с четырьмя его молодцами.
— Ну, что я вам говорил, — сказал Питер, чувствуя, что начинает злиться.
— А-а, должники... — Рафтер усмехнулся. — Может, обойдетесь без обувки?
— Положено, значит, отдай — нам чужого не надо, — сказал Крафт.
— Выбирайте. — Рафтер столкнул ногой с телеги несколько пар, его бандиты засмеялись.
— Это носить нельзя, их крысы погрызли, — возразил Густав, просовывая в огромную дыру два пальца.
— Другого не получите, мне приказано дать по паре — берите и уходите, к тому же вы мои должники.
Питер стал закипать, он считал, что здесь нельзя устанавливать те порядки, какие были в бараке, однако, заметив его состояние, Спирос вышел вперед.
— Ваша милость, мы понимаем, что должны вам, но и без башмаков никак уйти не можем. Может быть, вы увеличите наш долг, а мы отдадим с первых же трофеев?
