Кажется, даже не обеспокоился!
- Сами виноваты! - неприязненно буркнул невредимый Прыгун, выходя из пыльной завесы и с отвращением отряхиваясь от каменной крошки. - Чего заладили: не сможешь, не сможешь… а вот смог! Кто ж знал, что она такая непрочная?
- Ты бы ее еще башкой своей протаранил!
- А чего я-то?! Может, скажешь, специально?!!
- А разве нет?!! Не мог поаккуратнее?!!
- Вот не мог! Думаешь, просто было?!
- А думаешь, тебе оставят голову на месте, когда увидят ЭТО?!!..
Сторожа обреченно переглянулись, но тут из темноты вынырнула еще одна массивная тень и многозначительно сверкнула крупными желтыми глазами. При виде нее эльфы, опомнившись, слаженно отступили, сгрудились и нервно сжали рукояти своих родовых мечей - связываться с хмерой им совсем не улыбалось. А Стражи и вовсе скисли.
- Ну вот, еще и ты… - уныло отмахнулся от Карраша один из Стражей. - Теперь вся Застава узнает, чья эта работа. Торк! До чего ж поганый день! Сперва остроухие приперлись, потом Седой отчитал почем зря, теперь еще это…
- Так и знал, что от эльфов одни неприятности, - вздохнул второй и неприветливо покосился на удивительно молчаливый "источник всех бед". - Эй, зубастый, ты за ними, что ли, следишь?
Хмера согласно рыкнула и довольно облизнулась.
- О-о-о… слушай, а если мы дадим тебе сожрать парочку, ты не расскажешь малышу, кто тут наследил? - вдруг ненормально оживились Стражи. - Смотри, какие они ладные, сочные… а один и вовсе - маг! Такая закуска пропадает зря! Соглашайся! И нам хорошо, и тебе приятно. А?
Карраш незримой тенью скользнул к Перворожденным, не дав им ни единой возможности улизнуть обратно к фонтану, после чего внимательно обнюхал, заглянул в каждое побледневшее и напрягшееся лицо, шумно дохнул на обомлевшего от всего происходящего Хранителя…
- Я невкусный, - ровно сообщил зверюге Линнувиэль, старательно держа голос спокойным. - И не забывай: нас не велено трогать. А если станет плохо, сам будешь виноват: от эльфов нередко случается сильная изжога.
- Какой грамотный эльф! - вполголоса восхитился Прыгун.
Вот дерзкий сопляк!
Карраш тихонько кашлянул, поморщился, как от дурного запаха, и, воинственно задрав хвост, с важным видом отошел в сторонку, откуда снова кашлянул. Да так выразительно, что молодой Хранитель вдруг заподозрил, что наглая скотина (да-да, и она тоже!!) просто откровенно издевается.
- Не вышло, - грустно переглянулись Сторожа. - Ты ему не понравился, а жаль. Похоже, придется все это убирать самим. Эй, чудовище, может, ты хоть с мусором поможешь?
Хмера насмешливо фыркнула: еще чего!
- А за кусок мяса?
Желтый глаз оценивающе прищурился и плотоядно сверкнул.
- Большой кусок, - поспешно поправил товарищей Прыгун. - О-очень большой - там от вчерашней саламандры кое-что осталось. Я лично проверял утром, думал испытать кое-что на полигоне, но раз такие дела - пожертвую от чистого сердца. Идет? Ты разбираешься с камнями, а я тебя кормлю?
Карраш задумчиво оглядел картину разрушений, почесал кончиком хвоста левое ухо, окинул эльфов еще более задумчивым взглядом, после которого те окончательно убедились, что зверюга не только хитра, но и дьявольски разумна, а потом благожелательно кивнул. Он все так же неторопливо поднялся, подошел к самому крупному отломку величиной со свою голову, брезгливо обнюхал и небрежно шлепнул когтистой лапой, одним ударом превратив его в мелкую пыль. Затем деловито прошествовал к следующему, тоже ударил. Потом еще к одному… через несколько минут на полигоне не осталось кусков крупнее детской головы, зато грязи, кажется, стало еще больше. Но Стражей это ничуть не смутило: отправив Прыгуна за обещанной наградой, они живо выволокли откуда-то большие ведра, шустро смели остатки каменной громады, с поразительной скоростью уволокли все это добро в темноту, а потом радостно отряхнули руки.
- Живем, мужики! Авось, никто не заметит!
- Во! - пропыхтел Прыгнул, вытаскивая из кухни огромный кусок слегка обветренного мяса. Тащил с трудом, потому как пресловутая саламандра оказалась величиной с него самого. Но все-таки дотащил, с гордостью плюхнул перед носом мимикра и широко улыбнулся. - Твоя целиком и полностью! Как обещал!
Карраш счастливо заурчал, одним движением подхватил тушу, словно она ничего не весила, звучно сомкнул громадные челюсти и быстрее молнии пропал во тьме. А Стражи довольно переглянулись и с чистой совестью отправились по комнатам, расположенным здесь же, буквально внутри гигантской скалы, в которой было так много удобных пустот, уже успевших превратиться в неплохое жилье.
Только после этого эльфы перевели дух и смогли, наконец, спокойно вернуться, чтобы поразмыслить в тишине, полюбоваться на бесподобный фонтан и подыскать нужные аргументы, чтобы убедить молодого лорда вернуться в Темный Лес.
Долгожданное утро ознаменовалось для них еще большей нервозностью (от которой ощутимо подрагивали руки уже не только у Линнувиэля), привычной пустотой заднего двора, группой добросовестно оседланных лошадей у коновязи (где этот неведомый доброжелатель?! шею бы ему свернуть, тоже "по-доброму"!), вдумчивой тишиной на наружной стене и… неожиданным грохотом внутри одного из строений. За которым последовал приглушенный, но явно раздраженный рык какого-то крупного зверя и отчаянное дребезжание опрокинутого ведра, перемежающееся с проклятиями и искусной руганью аж на трех языках.
Перворожденные, уставшие за эту ночь больше, чем когда-либо, от внезапного шума дружно подскочили на месте и, наученные горьким опытом, проворно шарахнулись прочь, чтобы неведомая зверюга (ага, еще одна, помимо парочки хмер!) не вздумала утолять свой голод их издерганными телами. То, что это - именно зверюга, было бесспорно: ни одно разумное существо не умеет так взревывать и метаться внутри хрупкого каменного строения, подобно бешеной медведице, грозя развалить его на куски.
От одного звука приближающегося монстра леди Мирена приглушенно пискнула и юркнула за собратьев, торопливо благодаря небо за то, что больше не рискнула напялить роскошное платье, а мудро облачилась в дорожный костюм. Потому что только это обстоятельство не дало ей сейчас запутаться в тяжелых парчовых складках и позволило мужчинам вовремя закрыть ее драгоценную персону своими широкими спинами.
В тот же миг деревянные ворота сарая с новым грохотом распахнулись, и оттуда, сверкая хищными желтыми глазами, выметнулся хрипящий жеребец - громадный, черный, как ночь, свирепый и по-настоящему лютый. Правда, оседланный и уже взнузданный, но рослый, полный дикой, неукротимой силы, с крохотной белой звездочкой на лбу. Он стремглав выскочил на свет и, не заметив обомлевших эльфов, заметался по двору, пугая готовых к дороге лошадей, громко всхрапывая и высекая искры крепкими копытами.
