- Об Ольге я и веду речь, - понизил голос почти до шепота Семага. – Ты уж прости, боярин, что завел об этом речь, но шило в мешке не утаишь.
- Ты это о чем? – насторожился Аристарх.
- Слух идет по Киеву, что второго своего сына Вратислава, княгиня не от князя родила, а от воеводы Свенельда. Оно конечно, чего только на торгу не болтают, но, боюсь, что слух тот уже дошел до ушей Ингера. Иначе с чего бы он в эту приблудную девку вцепился.
- Так ведь наложницей он ее взял, - ошалело уставился на боярина Аристарх.
- Наложницам усадьбы не дарят, - покачал головой Семага. – А эта своим домом живет, словно вдовая боярыня. Вот и мнится мне, что неспроста это делает князь Ингер. Говорят, что эта Матильда хорошего рода. Вроде бы она дочка последнего короля из рода Каролингов Конрада, коего сменил на престоле недавно умерший Генрих.
- Да кто же тебе сказал такое?! – взревел раненным туром патрикий Аристарх.
- Боярин Юрий поведал под большим секретом.
- А как он мял эту саксонскую потаскуху в моем обозе он тебе не рассказывал? – взъярился Аристарх. – А прежде эту курочку княжич Рогволд топтал. А еще раньше она у архиепископа Гильдеберта жила в приблудах. Шалава она, эта Матильда.
- Ты так кричишь, боярин, словно я ее святою назвал, - обиделся Семага. – За что купил, за то и продаю. Князь Ингер ведь и прежде до женок охоч был, но ведь никого над законными женами не возвышал и почета не оказывал.
- Задурила она ему голову, - вновь пыхнул гневом Аристарх.
- Может и задурила, - легко согласился Семага. – И может не только она.
- Это что же – заговор? – ахнул патрикий.
- А я тебе о чем толкую, боярин Аристарх, - развел руками Семага. – Ты как вернулся с той Саксонии, так словно глаза и уши там оставил. Ничего не слышишь, ничего не видишь. А боярин Юрий с боярином Асмолдом стакнулся, с кудесником Солохом в большой дружбе.
- Так ведь Юрий христианин! – вскричал потрясенный Аристарх.
- И что с того? – ехидно спросил Семага. – А у Асмолда дочка на выданье, красавица каких поискать. А Юрка твой кобель известный. Да он за девку матери не пощадит, не то, что княгини Ольги.
Вот дал маху патрикий Аристарх! Привез в Киев заботу на свою голову. А ведь мог бы сообразить, что не стал бы архиепископ Гильдеберт обычную девку за собой таскать. И ведь намекал же патрикию Фридрих, что не все с этой сеньорой Матильдой так просто. А у Аристарха словно уши заложило.
- Асмолд-то не глупее Ольги, - продолжал все так же негромко Семага. – Он очень хорошо понимает, сколь важен княжич Святослав в нынешнем раскладе. К какой он вере прислониться, той и быть главною и в Киеве, и в Руси.
Благодушное настроение Аристарха после разговора с боярином Семагой словно ветром сдуло. За пятнадцать лет знакомства патрикий очень хорошо изучил Ингера. Хитер и мстителен великий князь киевский. Если он что-то задумал, то обязательно доведет задуманное до конца. Любой другой на его месте, узнав о измене, снес бы голову любовнику, а жену с позором прогнал со двора. А этот выжидает. И правильно делает. Позор матери неизбежно падет на голову Святослава. Да и не только в позоре дело. Уж коли Ольга второго сына от Свенельда родила, то кто поручится, что отцом Святослава является князь Ингер. Да и не простая женщина Ольга, и даже не боярыня, а внучка покойного царя Болгарии Симеона и братичада нынешнего царя Петра. Такую если гнать и казнить, то не за бабий грех, а за измену Руси. За мятеж или заговор, который она готовит против мужа и великого князя. А главой того мятежа непременно объявят ее дядьку, ромейского патрикия. Аристарх даже взмок от такого предположения. Следовало немедленно поговорить с Ольгой, а Свенельда отправить куда-нибудь подальше от Киева, ну хоть воеводой в Радимецкую землю.
- Да не в Свенельде дело, - остудила его пыл боярыня Татьяна, к которой он обратился за разъяснениями, - а в Ольге. Ты думаешь, я просто так с тобой Юрия отправила. Глаз она на него положила. И вышел бы мой сын кругом виноватым не только перед великим князем, но и перед воеводой.
После этих слов боярыни Аристарх только зубами скрипнул. Вот ведь дал Господь сестричаду! И в кого такая распутная уродилась? Мать ее всю свою короткую жизнь вела себя скромнее скромного, только молитвы творила за невинно пострадавшего мужа. Да так и сошла в могилу бледной тенью. А эта ведет себя как язычница, предаваясь блуду с ближними и дальними.
- Ты лишнего-то на княгиню не возводи, - осадила расходившегося патрикия боярыня. – Какие такие дальние? Тебе о другом подумать надо. Воевода Асмолд склоняет князя Ингера к походу в Варяжские земли, для поддержки тамошних князей. А в Варгии старая вера еще далеко не иссякла. Если тамошние волхвы признают Ингера каганом, то первое, что они от него потребуют, это изгнание всех христиан из Киева. И наши кудесники их в этом поддержат. А от Ольги потребуют либо от истинной веры отречься, либо идти на все четыре стороны.
- А Матильда здесь причем?
- Так ведь князь Ингер может на всю империю франков замахнуться. А Матильда будет тем мостиком, который приведет великого князя Ингера на вершину власти не только над Русью, но и над всей Европой.
- Откуда ты все это узнала?
- От Юрия. И от девок, который к этой Матильде приставила.
- Великий князь Ингер не настолько глуп, чтобы соваться в кипящий котел, - нахмурился Аристарх.
- Так ведь ему и соваться не надо, боярин. Восставшие против Оттона мятежные герцоги и князья сами провозгласят его императором или каганом. А что до веры христианской, то она не слишком крепка в той же Саксонии.
Аристарх смотрел на боярыню Татьяну с изумлением. Откуда столько ума у женщины? А патрикий полагал, что европейские дела никого в Киеве не интересуют, кроме разве что его самого.
- На днях к кудеснику Солоху от кудесника Рулава и княжича Олегаста прискакал гонец. Все восточно-франкское королевство объято мятежом. Король западных франков Людовик обещал графу Танкмару помощь. Ободритский князь Стойгнев выбил верных герцогу Оттону саксов из Микельбора. Лужичи осадили город Бранибор, где сидит ставленник Оттона князь Тугомир.
- Откуда ты все это знаешь? – спросил потрясенный Аристарх.
- От княгини Ольги, - усмехнулась Татьяна. – И воеводы Свенельда. А так же от иных прочих мужей, ищущих благосклонности княгини. Не всем в наших землях люб князь Ингер. А иным не люба и его вера.
Недооценил патрикий Аристарх свою сестричаду, надо честно это признать. Ему-то мнилось, что Ольга его умом живет, а на поверку оказалось, что внучке царя Симеона и своего разумения хватает. Патрикий Аристарх еще только собирается готовить заговор, а его расторопная родственница уже собрала вокруг себя всех недовольных князем Ингером людей. Не столько любовных утех эта женщина жаждет, сколько власти. А свой крутой нрав она не иначе как от деда Симеона унаследовала. Тот спал и видел себя ромейским императором и, между прочим, едва им не стал.
