— Э! Что это ты удумал! Учти, бить буду!
И, не дожидаясь ответа, размахнулся огромным кулачищем, целясь мастеру в лицо. За что немедленно был весьма ловко скручен и водворен на землю.
— Вот дьяволы! — прогудел он в пол обескураженно.
— Лучше, Храш, не дергайся, — беззлобно посоветовал ему мастер, разворачивая лицом к себе и впиваясь глаза в глаза.
Дергаться, конечно, Храш очень даже собирался. Вот только не успел — нечто обволокло его сознание, и погрузился бородач в блаженное забытье.
— …похоже, не врал. Он действительно о той встрече ничего не знает.
Голос «столичного» болезненно ввинтился Храшу в сознание. Он приоткрыл один глаз, потом второй. Все поплыло вокруг, и пришлось зажмуриться снова.
— Но как же так, мастер? — возмутилась Соня. — Мы ведь точно знаем, что они встречались!
— Конечно, встречались. Я же не говорил, что встречи не было. Я лишь сказал, что наш друг о ней ничего не знает.
После этой странной фразы в комнате воцарилось неловкое молчание: объяснять свои слова высокий мастер, похоже, не собирался, переспрашивать же Соня не рискнула, явно опасаясь показаться дурой. Молчание затягивалось, нарушаемое лишь скрипом пера по бумаге, так что даже Храш, голове которого тишина сейчас была только на пользу, начал нервничать — все-таки обсуждаемый вопрос его персоны касался непосредственно.
— Его воспоминания о том дне затерты, — не отрываясь от писанины, наконец счел возможным пояснить «столичный». — Довольно грубая, неумелая работа, к тому же поспешная. Но самого факта это не меняет… Да, господин Храш, — без видимого перехода добавил юноша, не поднимая головы, — коли ты уже пришел в себя, отправляйся-ка восвояси и постарайся больше не влезать в дела Гильдии.
Остальные уставились на Храша, которому ничего не оставалось, как попытаться встать, покряхтывая и почесываясь. Более-менее успешной оказалась лишь третья попытка, да и то пришлось для пущей уверенности прислониться к дверному косяку. Так и застыл бородач, пошатываясь и не решаясь сделать первый шаг.
— За головную боль извини, господин Храш, — как-то даже участливо вздохнул темный мастер. — Слишком уж ты беспокойный был, пришлось усилить действие того пойла, что ты в себя лил весь вечер.
— То-то я как с похмелья, — пробурчал Храш, уловив лишь смысл слов «извини» и «пойло», да не слишком вникая в остальное.
«Столичный» сочувственно покивал, затем хитро сощурился, переводя взгляд с перекошенной физиономии Храша на вытянувшегося в неестественной, но весьма угодливой позе престарелого подмастерья.
— Подмастерье Долгопол, ты, кажется, готовился к испытанию на мастера Боли? До того, как пристрастился к крепким напиткам?
— Да, господин высокий мастер! — подобострастно ответствовал тот.
— Вот и прояви свои навыки: помоги господину Храшу избавиться от его неприятных ощущений. Надеюсь, лечить ты все еще не разучился?
Долгопол закивал как-то не вполне уверенно, так что Храш даже стал опасаться насчет целости своей персоны после такого «лечения».
— Нет уж, спасибо, я как-нибудь народными методами обойдусь, — буркнул он, решаясь оторваться от косяка… И тут же прислоняясь обратно.
Идти куда-либо, как выяснилось, не было никакой возможности, так что приходилось положиться на милость престарелого подмастерья. Которая, между прочим, выглядела все более сомнительной, ибо Долгопол приближался к Храшу с выражением крайней растерянности, если не сказать — испуга. Оно и немудрено: приезжего мастера он, видимо, боялся не на шутку, но и начальника городской стражи имел все основания опасаться.
«Да, не позавидуешь старине Долгополу. Вот уж влип так влип!» — даже посочувствовал Храш, забыв на мгновение о собственных своих сомнениях.
Впрочем, к огромному облегчению и удивлению обоих, ситуация разрешилась вполне благополучно: не успел Храш брезгливо скривиться от прикосновения к его лбу липкой дрожащей ладони подмастерья, как боль и головокружение стали исчезать, и вскоре бородач почувствовал в себе достаточно сил, чтобы спешно ретироваться подальше от этой странной компании. Удерживать его никто не стал.
— Вижу, хоть на что-то ты еще способен, Долгопол, — заключил Огнезор, когда дверь за Храшем закрылась. — Что ж, этот факт послужит в твою пользу, когда ты предстанешь перед Советом высоких мастеров.
Не обращая внимания на шиканье и одергивания Сони, подмастерье безжизненно осел на скамью. Вид у него был неважный.
— Здесь отчеты для Гильдии, — между тем продолжал юноша, запечатывая конверт с исписанными листами и вручая их Долгополу. — Передашь мастеру Мечеслову, заодно вместе с тем образом разыскиваемой охотницы, что нам стал известен от охранников «Дорожного приюта».
Подмастерье поспешно закивал, хотя ехать в столицу и уж тем более появляться перед высокими мастерами на разбирательство своей персоны, слишком уж склонной к хмельным радостям жизни, ему вовсе не хотелось.
— А как же этот негодяй Храш? — вмешалась в разговор Соня. — Мы его вот так просто отпустим?
— Может, у тебя есть на него приказ, мастер Соня? — вопросом на вопрос ответил Огнезор, не скрывая иронии. — Если же твое усердие объясняется только личной неприязнью, то придется потерпеть. Мы не головорезы все-таки. Сама знаешь, что бывает за неоправданное убийство.
Соня, несомненно, знала, а потому замолчала и сердито насупилась. «Принесло же тебя на наши головы», — думала она, невнимательно выслушивая еще какие-то увещевания «столичного» по поводу умения ладить с местным населением и властями.
Долгопола темный мастер отправил в дорогу почти сразу, на ночь глядя. Следом ускакал и сам. Так что, в дополнение ко всем неприятностям, пришлось Соне в тот вечер еще и текущие дела самой разбирать, что она делала весьма неохотно, тихонько ругаясь и вслушиваясь в глухо рокочущий за стеной — в «Спиногрызе» — знакомый бас: господин начальник городской стражи как раз безбожно надирался, пытаясь смягчить пережитое потрясение.
Восемнадцатый день второго месяца осени у старшего наставника Таркхемской школы явно не задался. Нет, утро было еще ничего — самое обычное утро, даже почти приятное. Но потом невесть откуда принесло эту нахальную девчонку с ее расспросами да угрозами. И хоть завершилось все более-менее благополучно (неясно даже, чего это он так испугался и разнервничался!), но настой успокоительный глотать пришлось, настроение испорчено было безвозвратно, еще и голова разболелась. Наставник уж было понадеялся, что хороший обед исправит ситуацию, но и эта надежда не оправдалась, потому как от ароматного мясного рагу его безжалостно оторвали для разбирательства очередной драки между учениками. Потом был утомительный визит школьного казначея, целый час пичкавшего его больную голову цифрами, весьма, кстати, неутешительными. Затем собрание наставников, ежедневная проверка ученических бараков, разбирательство по поводу найденной там отвратно пахнущей крепкой бурды деревенского производства, публичное наказание виновных и длинное наставление остальным.
