А что Сибирь? А я Сибири не боюся!
Сибирь ведь тоже Русская земля!
Так вейся, вейся чубчик кучерявый,
Развивайся, чубчик, по ветру!
Обожаю. Там первые слова произносятся в такой разговорной манере, не поймешь сразу, что это песня. Понимание приходит где-то на словах "тоже Русская земля", а потом идет такой напор, что сердце вздрагивает.
- Это точно про вас, Петр Андреевич, - пробившийся к фортепиано Иван Сергеевич и на балу не расстался со своим полицейским мундиром, только на правом плече у него блестел аксельбант, а на руках были надеты белоснежные перчатки. - Не боитесь, значит, Сибири? Вижу, вижу. Тогда я вас своей дочери представлю, раз такой храбрый, идемте же, идемте. - Под вполне искренний ропот барышень и дам, что пристав отбирает у них такого певца, Иван Сергеевич подхватил меня под локоть и потащил через весь зал.
- Что ж вы свой поплавок не нацепили, Петр Андреевич? - пристав рассматривал меня довольно придирчиво, как будто сомневался, стоит ли меня представлять своей дочке или нет.
- Мы новорситетов не кончали, - сказал я с законной гордостью, - мы там только преподавали.
- Это как же, Петр Андреевич? - пристав, кажется, заинтересовался всерьез. И чего людям такие обыденные, в сущности, вещи интересны?
- Да элементарно, Иван Сергеевич! По уставу Академии только 50 процентов преподавателей обязаны иметь высшее образование и ученые степени. У нас спецкурсы и гномы преподают, и орки, и аборигены... Важен не поплавок, а знания, и сейчас меня больше привлекает возможность познать настоящее блаженство - от знакомства с несравненной Натальей!
Пристав только коротко рассмеялся и, пробурчав что-то вроде "на кошках тренируйся!", повлек меня дальше.
Наконец-то, долгожданный миг! А если еще она слышала, как я пою? Не Собинов, но драматический тенор неплохой, голос камерный, правда.
***
Да. Открытое красное платье на блондинке - это немного не то, что можно не заметить, если ты не слеп от рождения. Одно жаль: на двенадцатисантиметровых каблуках Наташа была меня выше сантиметров так... А что это рядом с моей невестой Виталя делает? Они что, знакомы? А меня не представил, сучий потрох, если бы не папа, не знаю, что бы и делал.
- Корнеев! - Виталя, странное дело, был рад моему появлению, и даже, когда Иван Сергеевич начал меня представлять по всем правилам, улучил момент, чтобы отступить в сторону, а потом бочком-бочком - и ходу! Да что с ним?
Этот вопрос занимал, похоже, и пристава, потому что он препоручил Наташу моим заботам и отчалил вслед за Стрекаловым. Неужели увидел в нем черты того зверюги, который в подвале полицейской части содержался. Невозможно!
А что это моя красавица щебечет?
- Ах, как бы я хотела погулять по лесу осенью. Это так красиво... Но папа, конечно, не отпустит. Нет, я понимаю, опасно и чудовища всякие. Нечисть там, еще кто-то... - Наташа задумалась и вдруг проговорила унылым речетативом. - Приятно идти по лесу в желтых оттенках, в желтых ботинках, приятно идти по лесу осенью. Встретишь лося, сено косят...
Нет, вы как хотите, а у меня скоро голова лопнет. Девушка красивая, но как рот откроет, что с ней вообще происходит? Она вообще понимает, о чем говорит? Вроде все ее действия до сих пор производили впечатление разумных. Или я чего в девушках не понимаю? Сошла с ума от внезапной любви? Так это только в романах в мягких переплетах, которые дамочки за пятьдесят с неустроенной личной жизнью от скуки читают. Я, конечно, понимаю, что ползала глаз с нее не сводит... А Виталя сбежал, хотя ему тоже умиляться полагается. Да как ему не умиляться, если он еще в студенчестве понял, что у него девушки никогда не будет? И в бордель-то он ходить осмеливался, дайте прикинуть, когда там относительное равновесие? При окончании первого и начале второго лунного цикла, равно как и при окончании третьего и начале четвертого...
- Нет, нет, нет! - проговорила вдруг Наташа, качнулась с носка на каблук и, неожиданно, запрокинув голову вверх, взвыла. Да как взвыла! Многие из тех, кто был в зале, присели, зажимая уши, в руках большинства мужчин появились пистолеты, "дерринджеры" и "штайры" всякие. Василий Васильевич, снимавший обязательную для парадной формы саблю, - неужто танцевать собрался после ранения? - обнажил клинок и застыл в дверях залы в стойке, выдающей в нем неплохого саблиста.
Понимая, что происходит что-то неправильное, я попытался приобнять девушку, которую трясло, как в лихорадке. Вот уж не знал, что держа такую аппетитную блондинку в объятьях, буду мечтать, чтобы нас "застал врасплох" ее папа.
Папа не замедлил явиться.
- Гном, у гнома, камни дома! - продолжала кричать Наташа, - возьми камни, три камня, три карты, тройка, семерка, туз! Здравствуйте, господа! Верь - не верь! Дверь! Смерть!
- Пустите, Корнеев, это что-то бессмысленное, это бред! Она больна!.. Доктора!
Пристав ловко оттеснил меня от дочери, подхватил ее на руки и почти бегом рванул к входной двери, чтобы столкнуться с бледным, но решительным Василием Васильевичем.
- Уложите ее на диван,- распорядился агент, указывая саблей на канапе, стоящее около входа, - сейчас доктор подойдет, доктор!
- Доктор! - взревела толпа, и вытолкнула из своей массы Игнатия, в черном фраке и белом галстуке бабочкой. Через плечо у него была повязана белая лента, на манер орденской. За распорядителя танцев он сегодня. Да где ж Виталя?
Доктор рысцой стал приближаться к девушке, но она, вдруг, с неженской силой отбросив пристава, растянула губы в страшной ухмылке:
- Я достала смарагды!
С этими словам она подтянула колени к груди, сжалась в комочек, вспышка! И она исчезла, только на диванчике остался неровный опаленный след, повторяющий форму ее тела.
***
Сказать, что все были в замешательстве и смятении - значит не сказать ничего. Василий Васильевич и Иван Сергеевич убежали распоряжаться, приказав всем оставаться на местах, как в недоброй памяти "Розовом какаду", я сидел, зажав голову руками, кто-то уже что-то пил, чем-то закусывал, в воздухе клубился дым, танцы, понятное дело, отменили, кругом судачили о порталах и их формах. Не приходилось слышать о таких порталах, это точно! Бред Наташи слышали многие, так что толкователей ее слов нашлось предостаточно. Да и выразилась она яснее ясного. Компания офицеров, не теряя драгоценного времени, установила какой-то стол и засела писать отчеты.
- Вот сука-то! - какой-то поручик не выдержал и стукнул ладонью по столу. - Чего ей не хватало! Все всегда к ее услугам! Нет, смарагдов захотелось! Знал я, что у баб от брюликов крышу сносит, но на Натаху не думал! Вот же тварь паскудная!
