В этом направлении, интересно, Сагадеев копал или нет? Или же занимался исключительно обеспечением безопасности государя-императора?
Скрипнула дверь.
— Господин.
— Погоди, — я жестом остановил кровника, потянувшегося за чемоданом.
Майтус, наклонившись, застыл. Лицо его покраснело. Пальцы пяти сантиметров не достали до чемоданной ручки.
Так… О чем?
Инициация… Да, вряд ли ее делали на дому у убийц. Смешно. Скорее всего, или ночью, или под каким-либо предлогом днем будущие пустокровники исчезали на время из повседневной жизни. На два, на три дня.
А потом возвращались.
И здесь, наверное, должны быть заметные перемены в поведении…
— Господин, — выдавил Майтус.
— Да?
Кровник выпрямился, ухватив чемодан.
— Там, господин, двое вас ждут, один жандармский, другой — уж и не знаю теперь, но в гражданском платье.
Он накинул на плечо мою шинель.
— Зови сюда.
— Да, господин. Карета уже ждет.
— Хорошо.
Майтус вышел. Я повертел в руках мундир. Раскрыл саквояж. Влезет? Будем надеяться.
После нескольких уминаний мундир с трудом-таки уместился, а саквояж раздулся, подобно болотной жабе. Этакой коричневой.
С порога щелкнули каблуками.
— Здравствуйте.
Я поднял голову.
Тимаков успел переодеться в темный сюртук, а вот стоящий за ним жандармский офицер был мне незнаком.
— Вот, — сказал Тимаков, — знакомьтесь, Егор-Огол Муханов, штабс-капитан сыскного жандармского отделения.
Штабс-капитан был смугл, скуласт, черноглаз и улыбчив.
— Много слышал о вас.
Его ладонь пожимала крепко. В крови переплетались жилки серебряные и кремовые. Медный отлив говорил о далеком родстве с Поляковыми-Имре. Но вряд ли он упоминался в родовых хрониках.
— Хорошего или плохого? — спросил я.
И прикрыл дверь за гостями.
— Заслуженно-хорошего.
— Штабс-капитана я выбил у самого генерал-адъютанта Струве, — сказал Тимаков. — Человек надежный. Дело знает.
— Можете мной распоряжаться, — подтвердил Муханов.
И опять щелкнул каблуками.
— Хорошо, — сказал я, — есть на чем записать, блокнот, бумага?
— Я запомню, — подтянулся штабс-капитан.
Тимаков кивнул, ручаясь.
— Первое, — негромко начал я, — поднять отчеты по Синицкому и Шапиро, найти круг знакомых, в том числе появившихся перед смертью. Далее, выяснить, не пропадали ли Синицкий и Шапиро на некое время из поля зрения друзей, коллег. Да, то же самое по Лобацкому. Второе… — я повернулся к Тимакову. — По больнице Керна…
— Я все узнал, — сказал Тимаков.
— Тогда второе: некто Гиллигут.
— Имя — настоящее? — деловито спросил Муханов.
— Не знаю. Первый раз видел на постоялом дворе, верст двадцать к югу, там подсунули мне яйцо-сигналку. Сегодня днем он сопровождал шарабан. Рослый, полный.
— Случайность?
— Это и выяснить. Третье… Господин штабс-капитан, сколько людей в вашем подчинении?
— Восемь. Но могу еще подтянуть.
— По крови кто-нибудь работать может?
— Я и еще двое.
— К высоким семьям допуск есть?
— Я организую, — отозвался Тимаков.
— Третье: осторожно проверить людей в окружении семьи Гебриз. И, на всякий случай, Ритольди. Нет ли среди них любителей «закрывать» кровь, может, кто-нибудь находится в отлучке, но скоро должен вернуться. Одномоментно хорошо бы понять, что за настроения царят в семьях. Если от меня будет нужна какая-нибудь бумага, я дам, как только будет документ от государя-императора о моем назначении… Семьи, наверное, лучше сделать первым пунктом.
Муханов кивнул.
— Что-то еще?
— Да, — сказал я. — Необходимо тщательное расследование по штурму морга: откуда «козырные», кто нанял, какие разговоры ходят… Опять же по трупам в здании… И последнее: по возможности провести аккуратные опросы в больницах, аптеках и лечебницах на предмет необычной крови, странных пациентов, смертей.
— Левернских больниц? — уточнил Муханов.
— Нет, — качнул головой я. — Всех, что сможете.
Тимаков присвистнул, сочувственно хлопнул штабс-капитана по плечу.
— Отчеты, — сказал я, — чтобы людей не гонять, присылайте в «клемансинах». У вас нет предубеждения против такого способа?
Муханов почесал щеку.
— Да нет, собственно. Сами иногда используем.
— Тогда все, — я показал на дверь саквояжем. — Пойдемте, господа.
Мы вышли из нумера.
Я провернул ключ в замочной скважине.
— Егор…
— Да? — обернулся Муханов.
— Осторожны будьте.
Штабс-капитан улыбнулся и снова щелкнул каблуками. На том и расстались. Я смотрел вслед строгой, прямой фигуре, пока она не свернула к лестнице.
— Он хороший сыскарь, Бастель, — сказал Тимаков, видимо, поняв мой взгляд по-своему.
— Это-то понятно…
Тяжелое предчувствие растворялось в моей крови.
Словно только что едва знакомого человека я послал на смерть. Хоть беги и останавливай. Но я не побежал.
Гуафр!
Пока шли по коридору, пока спускались, пока пересекали гостиничный зал, Тимаков рассказал про свои злоключения в больнице.
— Старенький такой доктор, подслеповатый, — наклоняясь, говорил он мне в ухо, — представляешь, убеждал меня, что это какая-то ошибка. Там, наверху, где окна, две палаты. В одной мучается животом местный помещик, устроенный по-родственному. Сметанов Юрий Ильич. Все время осады морга он спал, как убитый. Днем! Ну, захотелось человеку. А вторая палата — пустая. Доктор чуть не на крови клялся…
Он умолк, пропуская упитанного господина, поднимающегося наверх из ресторана. Усатого, с бульдожьим лицом.
— Так вот, клялся, что никого в палату не селил.
— А селил? — спросил я.
— А с ним поработали, — сказал Тимаков. — Кровь низкая, податливая.
Миновав швейцара, мы вышли на воздух.
На западе уже розовело небо, слабо светили газовые фонари. Майтус махнул нам от стоящей в стороне кареты.
— Ритольди?
— Кто-то с высшей кровью точно, — Тимаков понизил голос, потому что из кареты выглянул одетый в штатское Сагадеев. — Память подтерли не только у доктора, но и у двух медсестер. Причем очень аккуратно. А учитывая, что времени было мало…
Он качнул головой. Мол, делай выводы, Бастель.
— А приезд-отъезд? — спросил я, замедлив шаг.
— Здесь еще интереснее, — Тимаков посмотрелся в гостиничное окно, поправил пробор. — Видели закрытый экипаж. Видели, как кто-то вышел. Ни записей, ни чего-то еще. То ли был человек, то ли не было.
— Н-да.
— Господа! — Обер-полицмейстер высунулся, спустив ногу на тротуар. — Хватит секретничать. Я, конечно, понимаю, специфика…
