Мы вылетели на главную улицу поселка и резво понеслись по ней, провожаемые удивленными взглядами. Наверняка за нами уже разрастался пышный хвост сплетен и предположений, но мне было глубоко наплевать. Главное – поскорее добраться до трактира, где остановились наши.
«Последний приют» – большой постоялый двор, и в самом деле последний на Гиперборейском тракте – находился на Торговой площади. Ее уже успели загромоздить наскоро сколоченными лавками и палатками, и мне пришлось огибать площадь по краю, делая вид, что у меня началась внезапная глухота. Отвечать на посыпавшиеся со всех сторон вопросы было некогда. Потом вернусь и преподнесу купцам какую-нибудь правдоподобную байку, иначе напридумывают невесть чего…
У входа в «Приют» стояли тяжело груженые сани, которые с величайшей неохотой разгружали трое оборванцев. А еще у толстых дубовых дверей околачивался беловолосый, крепко сложенный парень – наследничек короны Пограничья – вкупе с десятником по имени, кажется, Джиб, и двумя девицами, явно купеческими дочками. Эртель вдохновенно трепался, остальные, хохоча взахлеб, внимали, и никто не обратил внимания на мое прибытие. Распустились, бездельники…
В этом смысле я и высказался, внезапно объявившись за спинами болтунов. Девицы мигом куда-то сгинули, Джиб подавился очередным смешком и едва ли не вытянулся по стойке «смирно», а Эртель вытаращился на поклажу Грома.
– Это что?
– Откуда я знаю? Не стой столбом, помоги! Где остальные?
– Пиво у Ревальда хлещут, – отозвался Эртель. – Или шляются по ярмарке… Нет, серьезно – кто это?
– Сказал же – понятия не имею! – огрызнулся я. – Джиб, ты знаешь, где в Хезере можно отыскать хорошего лекаря? – десятник кивнул. – Ноги в руки и марш за ним! Скажешь – один замерзший и один сильно обгоревший.
Джиб еще раз кивнул и убежал.
– Замерзшего вижу, – Эртель с трудом разжал руки парня, намертво вцепившегося в гриву Грома, и стащил его с седла. – А обгоревший где?
– Сзади, – я махнул рукой в сторону волокуши. – Я их на дороге подобрал. Держишь? Потащили в дом.
К счастью, народу у Ревальда, владельца «Последнего приюта», оказалось немного, а то опять бы засыпали вопросами по самую макушку. Когда мы ввалились в общий зал, там сидели несколько заезжих купцов да полдесятка моих подчиненных, бодро уничтожавших содержимое пузатого бочонка. Увидев нас, они повскакивали с мест, с грохотом опрокинув пару лавок.
– Этого – наверх! – я и Эртель сгрузили потерявшего сознание парня на руки охранников. – Соберите все теплое и закутайте его. Ты и ты, – я ткнул в первых попавшихся на глаза гвардейцев, – бегом во двор, там еще один, несите его сюда.
На шум и хлопанье дверей из кухни высунулся хозяин постоялого двора. С виду Ревальд, высокий, грузный мужик, заросший косматой черной бородищей до самых глаз, больше смахивает на разбойника с большой дороги. На деле же почтенный содержатель трактира несколько трусоват и в случае заварушек, изредка случающихся в его заведении, предпочитает держаться в стороне. Увидев, что шумим всего лишь мы, стража Пограничья, он успокоился и поинтересовался, в чем дело. Тем временем мои ребята внесли с улицы гнома. У купцов глаза полезли на лоб, а один из них выбрался из-за стола и торопливо шмыгнул за дверь. Понесся, наверное, разносить свеженькую сплетню по всей ярмарке.
– Раненые и мороженые, – жизнерадостно сообщил Ревальду Эртель. – В большом количестве. Целых две штуки. Рев, нам бы горячего вина и пару лишних жаровен…
– Сейчас принесу, – хозяин скрылся в облаке вкусно пахнущего пара, выплывшего из-за полуоткрытой кухонной двери. Может, Ревальд и трусоват, зато готовит он – с тарелкой все съешь и попросишь добавить…
Неизвестного парня и не подававшего признаков жизни гнома потащили наверх, в жилые комнаты. Чуть погодя туда же протопал Ревальд с дымящимся кувшином в руках, а я ухватил за плечо собравшегося улизнуть Эртеля:
– Где король?
– Дядя? – Эртель на миг задумался, что для него было нешуточной трудностью. – Ушел куда-то… А, он к старосте собирался!
Гулко ударила в стену распахнувшаяся дверь – вошли Джиб и незнакомый мне высокий старик с пузатой кожаной сумкой через плечо. Очевидно, это и был обещанный лекарь.
– Привел, – кратко доложил Джиб. – Где..?
– Наверху, Эртель вас проводит, – я подтолкнул слабо сопротивлявшегося наследника короны в спину. – Давай, давай, топай. Эти двое мне нужны живыми. Я съезжу за Эрхардом и вернусь.
– Вечно я за всех должен отдуваться… – недовольно проворчал Эртель и начал подниматься по шаткой лестнице, ведущей на второй этаж, к комнатам постояльцев. Я глянул ему вслед, убедился, что все в порядке, и выскочил во двор. Гром по-прежнему стоял возле крыльца и обрадованно заржал, увидев меня.
– Вперед, приятель, – я забрался в седло и шлепнул коня по шее. – Дел у нас с тобой сегодня – как блох на бездомной шавке…
Жеребец понятливо фыркнул и рысью поскакал через скопление лавок и палаток. Дом Мальто, старосты поселения Хезер, располагался всего через две улицы от Торговой площади, но добраться без задержек мне не удалось. В первый раз меня остановили туранцы, закутанные в теплые плащи так, что наружу только носы торчали, во второй раз – Стеварт. Вокруг распроклятых туранцев нам всем приходится бегать на цыпочках – иначе Пограничье останется без меди с тамошних рудников, а, что самое главное – без туранской пшеницы. У нас-то ничего толком не растет.
Стеварта же приходится ублажать потому, что он глава нашего пока еще хлипкого купеческого союза. Я эту самодовольную рожу просто видеть не могу, но приходится сдерживаться. Не приведи Иштар, Стеварт обидится – и прощай, тонкий ручеек караванов от нас на полночь и к нам из Немедии…
Никогда в жизни бы не подумал, что ради блага государства придется приносить такие жертвы – быть вежливым с какими-то купчишками. Сам себе становлюсь до отвращения противен, когда представлю, как я распинаюсь перед этими толстосумами. А Эртель еще издевается, спрашивает, чего это я в последнее время стал такой дерганый? Будешь дерганым, когда, прежде чем сказать хоть словечко, надо трижды подумать. Ему хорошо – он наследник. А я кто? Капитан оравы ни на что не способных разгильдяев, честно говоря…
Впрочем, на одно дело они вполне способны. Пиво кружками хлестать, причем за счет казны. Ну ничего, закончится ярмарка, я им всем устрою веселую жизнь! Будут у меня бегать по горам как миленькие. В лепешку разобьюсь, но ни одна зараза в мире не посмеет пикнуть, что в Пограничье нет хорошей армии!
Оказывается, по ярмарке уже успел пройти слушок, что где-то в горах прячутся варвары из Нордхейма, подкарауливающие бедных торговцев, возвращающихся с ярмарки. Я клялся всеми возможными богами, каких вспомнил, что никаких нордхеймцев в Пограничье нет и в помине, за исключением Эггвела-ванира, так он здесь живет уже лет двадцать. Торговцы, кажется, не слишком поверили.
