— Убей меня, юноша. Зачем тебе знать об отце? Зачем что‑то чувствовать? Убийца не поддается чувствам, он действует — разве не этому учил тебя Тотрамес?
— Ты знаешь Тотрамеса?
Легкость, с которой Стирг угадывал все, о чем говорили Обладающие, поражала Маррода.
— Я эльд по рождению, как и ты. Но я ушел в Арнир, чтобы остаться с этим народом. Тотрамес мой враг, а я знаю имена своих врагов… Так ты хотешь узнать об отце?
Маррод не ответил. Он не должен ничего просить у человека, которого собирался убить. Но глаза выдавали его.
— Эндор был здесь очень давно, — заговорил Стирг. — Он пришел с посланием от Совета, и мы долго говорили. Твой отец был мудр, он понимал многое, что до сих пор не понимают Обладающие… Мудростью они не обладают.
Маррод проглотил колкость, за которую следовало убить без промедления. Все равно старик в его власти.
— Эндор последовал моему примеру. Он не стал делать то, что приказал Совет. То, что приказали и тебе… Он понял: амбиции кучки воинствующих дураков не стоят гибели целого народа…
— Не смей говорить о моем народе, ты, жалкий предатель! — крикнул Маррод, но мастер невозмутимо продолжил:
- …хорошего, доброго народа, который уже сотню лун поклоняется нашим богам и наследует нашу культуру!
Стирг выпрямился, голос старика звучал торжественно и твердо:
— Убей меня, мальчик, и передай в Совет: вы не поставите Арнир на колени, не запугаете угрозами и убийствами. Он вам уже не по зубам. Из разрозненных племен арны выросли в могучий народ, и они наследуют эльдам, хотят те этого или нет. Им под силу справиться с вами. Придет срок, справятся они и с морронами, и не будет под солнцем более славного народа. Эльды исчезнут, а…
Кинжал Маррода вошел меж ребер старика, тот покачнулся и осел на пол. По белой одежде расплывалась кровь.
— Хочешь стать Обладающим? — голос мастера слабел. — Зачем? Что даст тебе звание умирающего народа?
— Совет приговаривает тебя к смерти, Стирг! — сказал Маррод. — Умри.
— Глупец, мне жаль тебя… — голос Стирга затих, голова безвольно откинулась назад.
Маррод огляделся. Надо уходить. В эльде проснулся прежний Маррод, стремительный и безжалостный. Он вытер лезвие об одежду старика и подошел к окну. Эльд чувствовал беспокойство. Нет, его не тревожила погоня или схватка с охраной, он был растерян спокойствием и уверенностью, с которой принял смерть предатель. Эту встречу он представлял по–иному, думал, Стирг станет валяться в ногах, вымаливая пощаду — а он умер, уверенный в своей правоте, и близость смерти не заставила его отречься…
Маррод бросил на пол приготовленную для спуска веревку и подошел к трупу предателя. Совет приказал сделать так, чтобы фагиры не смогли скрыть смерть их мастера! Эльд вытащил короткий клинок и несколькими ударами отсек старику голову. Оставляя кровавые следы на полу, бросил трофей в заплечный мешок, закрепил веревку и прыгнул за окно.
Маррод спустился на крышу пристройки и побежал до стены. Дождь заливал фагирдар серой шуршащей пеленой, и Маррод едва удерживал равновесие, балансируя на скользкой черепице. Спуститься лучше со стороны леса — несмотря на темноту, Маррод не хотел быть замеченным. Он не боялся погони, но хотел, чтобы смерть мастера выглядела как можно страшней и таинственней. Пусть предатели знают, что их ждет, знают и боятся!
Неожиданно дверь в стене открылась, и под дождь вышел человек. Маррод едва успел спрятаться между зубцами. Подняв фонарь, фагир направился к эльду. Рука Маррода потянула из ножен кинжал. Нет, лучше не рисковать понапрасну. Все идет, как надо, и переполох сейчас некстати.
Скрытый зубцами, эльд перевесился через стену, сполз и повис на одних пальцах. Трудный для неподготовленного человека, для Маррода трюк не составлял труда. Если понадобится, он мог провисеть так хоть час. Потоки воды стекали по пальцам и лились за шиворот. Фагир прошаркал мимо, освещая путь фонарем. Пальцы уцепившегося за стену человека он не заметил.
Как только страж удалился, Маррод подтянулся и вновь забрался на стену. Крадучись, пробежал с десяток шагов и, найдя зацепленный за стену крюк, спустился вниз.
Обойдя фагирдар, эльд вышел к городским воротам. Таллий отстоял далеко от границ, но морроны добирались и сюда, и их до сих пор опоясывающий город вал не был восстановлен полностью. Маррод нашел пролом и проник в город.
Он вышел на городскую площадь и направился к колодцу — там с утра собирались приезжие торговцы. Воткнув в землю срубленный в лесу кол, Маррод надел на него голову Стирга.
Часть вторая. Вольный воин.
Улнар открыл глаза и зажмурился. Жаркие лучи летнего солнца, пробивавшиеся сквозь кроны деревьев, слепили глаза. Поднявшись со старого плаща, служившему в эту ночь постелью, он оглядел поляну, на которой ночевал. Ярко–зеленая трава вперемешку со множеством красных цветов блестела и гнулась под тяжестью выпавшей росы. Стояла тишина, лишь где‑то в листве древних узловатых деревьев, окружавших поляну, перекликались птицы.
Здесь безопасно, и этой ночью Улнар спал, не вытаскивая из ножен меч. Он вспомнил, что неподалеку видел ручей, спустился в лощину и с удовольствием умылся, заодно наполнив водой кожаную флягу. Затем свернул и засунул в походный мешок черный, промокший от росы плащ. В мешке лежало все богатство: старый, иссеченный доспех из выпуклых, нашитых на кожаную основу, стальных пластин, точило для меча, прошитый бисером кожаный кошелек с горстью асиров, да завернутые в кусок холста хлеб и ломоть копченого мяса. Есть не хотелось, Улнар тщательно завязал мешок и закинул за спину. Длинный прямой меч в потрепанных кожаных ножнах проследовал туда же. В Арнире запрещалось ходить с оружием на бедре — это привилегия стражей и воинов одана. Все прочие должны носить оружие за спиной, в чехле или ножнах, с накрепко привязанной к ним рукоятью. Нарушение закона влекло самые неприятные последствия, до подозрения в мергинской ереси и ссылкой на рудники, а то и за Кхин…
Улнар взглянул на отражение в воде, отметив, что неплохо бы побриться. Был он темноволос, как все арны, и смугл лицом. Высокий лоб над переносицей пересекал косой шрам. Открытый и смелый взгляд темно–зеленых глаз и волевой подбородок многое могли сказать внимательному человеку. Он не блистал красотой, какая обычно привлекает женщин, но во всем облике, в уверенных, точных движениях Улнара таилось нечто, заставлявшее обратить на него взгляд.
Воин пошел вдоль ручья, вышел на опушку и увидел дорогу. Даже не дорогу, а колею, указывающую на близость жилья. Свежий крожий помет подтвердил догадку. Хешимы встают рано, а один недавно проехал здесь на повозке.
