Фагир поел, благословил таверну, шепнул что‑то хозяину и ушел. Улнар съел принесенный обед и молча сидел, потягивая прохладное фруктовое вино. Не хотелось выходить на жару, но идти надо. В Далорне ждет дело. Не слишком приятное, но кто‑то должен. Выбрали его.
Вино ли было виной или что другое, но мысли Улнара вернулись ко времени, когда он в последний раз видел отца. Он помнил этот день так же ясно, словно это было вчера. Отец был воином и надолго пропадал в походах. Возвращаясь, он обнимал мать и поднимал сына над головой, восторженно восклицая: как вырос, как похож на меня!
Улнар вспомнил, как в первый раз переступил порог школы «Двух Мечей», известной воинской школы близ Гарда, на долгое время ставшей ему вторым домом. Вспомнил, как мать отдала увесистый мешок с асирами старшему мастеру — огромному мужчине сурового вида в куртке–безрукавке, открывавшей могучую грудь и перевитые узлами мускулов руки, и назвала непостижимую для маленького Улнара сумму:
— Здесь пятьсот полновесных асиров. Эндор просил…
— Я помню, — прервал наставник. Не говоря ни слова, он взял Улнара за руку и увел, не дав попрощаться с матерью. Он оглянулся и увидел, как мать утирает слезы, катящиеся из глаз, и понял, что в школе ждет отнюдь не легкая жизнь.
Вместе с Улнаром учились еще двенадцать мальчиков. Наставники разделили их на три группы так, что в каждой оказались рожденные под одной луной. Много позже от матери он узнал, что отец отдал наставникам лишнюю сотню, чтобы отдать его в эту школу именно в этой луне…
Большинство мальчиков школы происходили из богатых семей эмонов и купцов — обучение в одной из славнейших школ оданства стоило дорого. Закончивших ее юношей ожидала хорошая карьера: лучшие пополняли ряды «преданных» — гвардии одана, прочие могли сделать карьеру в армии или стать важными чиновниками. Воинское искусство было главным предметом, но помимо него, им преподавали письмо и математику, религию и историю.
Первые дни были трудны для всех, особенно для избалованных, заплывших жирком отпрысков богачей, но и Улнару приходилось несладко. Ежедневные упражнения с гибкими палками, заменявшими меч или копье, продолжались часами, изматывая так, что вечером мальчики без сил валились на жесткие матрацы, заменявшие постель, и мгновенно засыпали. Не было дня, когда наставники не пороли самого нерадивого, приучая остальных всегда быть первыми. Кормили хорошо — многих блюд Улнар не пробовал никогда, но любители поесть были жестоко наказаны.
— У воина нет времени для отдыха, — говорил мастер, потчуя прутом объевшегося ученика, недостаточно энергично повторявшего движения. — Я бью прутом, а враг будет бить мечом!
Их учили бою на мечах и стрельбе из лука, метанию кинжалов и дротиков, борьбе и кулачному бою. Улнар зубрил Старый Закон, записанный первым оданом сотни лун назад, и изучал трактаты о воинском искусстве.
Глотнув вина, Улнар вспомнил, как впервые увидел карту Арнира, вырезанную из цельного куска баснословно дорогого белого дерева. Здесь были горы и озера, крошечные башенки изображали города. Тонкие линии дорог опутывали Арнир, теряясь в лесах и пустошах, пересекая русла рек и горные перевалы. Эта карта стоила состояние и была величайшей ценностью школы. Мальчикам не позволялось даже дотрагиваться до нее. Наставник сказал, что такая карта есть только у самого одана. Теперь, много лун спустя, пройдя Арнир вдоль и поперек, Улнар с улыбкой вспоминал древнюю карту. Человек, вырезавший ее, несомненно, был великим мастером… по резьбе. Но знатоком Арнира назваться не мог.
Лишь в день рождения мальчикам разрешалось отдыхать от занятий и даже покинуть школу, если за ними приезжали родители. Этот день, один из немногих, когда Улнар видел родителей вместе, навсегда запомнился, как самый счастливый. Тогда он не знал, что видит отца в последний раз…
Когда Улнар встретил родителей у ворот школы, первым порывом было расплакаться и броситься матери на шею, но воспитание в школе «Двух Мечей» сделало свое дело. Мальчик медленно подошел и, глубоко дыша, чтобы сдержать спазмы в горле, степенно преклонил колено сначала перед отцом, затем перед матерью. Встал и, чувствуя одобрительный взгляд отца, растерянно улыбнулся, не зная, что сказать.
— А он становится мужчиной, — сказал отец, и мать жарко прижала сына к себе. И слова полились, как вода через прорванную плотину… Он рассказывал все, мать вздыхала, отец улыбался. И лишь однажды нахмурился.
Парня звали Геронд. Он был высоким, крепко сбитым юнцом на четыре лунных перемены старше Улнара. Однажды ночью он с дружками явился в комнату, где спали новички, и поднял их ударами ног. Испуганные первогодки столпились в углу, старшие с ухмылками разглядывали их.
— Если кто‑то недоволен, пусть скажет, — сказал Геронд. Все молчали.
— Очень хорошо, — продолжил заводила, — теперь я расскажу об одном законе школы. Неписаном законе. Один из нас будет приходить сюда каждую ночь, а один из вас — вы сами решите, кто — станет биться с ним, пока будет стоять на ногах. Все понятно? Ну, кто будет первым? Кстати, ты, Кроден, можешь идти спать.
Кроден, сын благородного эмона, облегченно вздохнул и сел на постель, но спать не стал, а с интересом наблюдал за происходящим.
Старшие ухмылялись. Ни Улнар, ни двое собратьев по несчастью не были детьми эмонов. Рольд был сыном тысячника, геройски погибшего в Приграничье. В честь заслуг отца повелением одана его приняли в школу. Алимар — сын купца, богатого, но не эмонских кровей.
— Почему Кроден не будет драться? — спросил Улнар. Геронд ухмыльнулся и подошел к мальчику:
— Догадайся сам, ублюдок.
Улнар посмотрел на товарищей. Он был испуган не меньше, но, видя растерянные лица друзей, собрался с силами:
— Я буду драться с тобой!
— Ты? — паясничая, спросил Геронд. — Спаси меня, Игнир! Здесь первый воин Арнира!
Старшие засмеялись.
— Меня зовут Улнар.
— Нет, тебя зовут отбивная, — процедил Геронд, нанеся быстрый удар ногой. Улнар отлетел в угол и упал. Удар сбил ему дыхание.
— Вставай, отбивная, ты недостаточно готова!
Улнар поднялся, прижимая ладони к груди. Было больно и обидно.
— Ну, нападай, или коленки трясутся?
Улнар бросился вперед, но кулак пролетел мимо цели. Он не успел ничего понять — град ударов обрушился на тело, и мальчик свалился на пол, не в силах подняться от охватившей тело боли.
— До завтра, слабаки, — объявил Геронд. Перешагнув через лежащего Улнара, он вышел. Младшие ученики столпились над избитым.
— Положим его на постель, — сказал Рольд. Алимар помог, а Кроден не сдвинулся с места, презрительно наблюдая за ними.
Утром Улнар едва передвигался. Наставник заметил неладное и, осмотрев мальчика, спросил, кто его избил и за что.
