В день их последнего плавания скрытый за скалами водоем наполнился смехом. Это звук редко можно было услышать во дворце, стоящем высоко на горе над ними. Отец был суровым и раздражительным человеком. Слуги и рабы ходили осторожно, и даже вассалы говорили, понизив голос.
Когда она проснулась от первых лучей золотого солнца, сон все еще не отпускал ее, словно морской туман на скалах. Пирия задрожала. Отец не был жестоким, когда она была младше. Часто он сажал ее себе на колени, перебирая пальцами ее длинные светлые волосы. Порой он рассказывал ей истории. Это всегда были ужасные истории о мечах, крови и богах, принимающих человеческий облик, чтобы нести хаос и разрушение в мир людей. А потом отец изменился. Оглядываясь назад, она понимала, что это было связано с ее изменениями в переходном возрасте. Он часто не сводил с нее глаз, стал более угрюмым и холодным. Пирия была сбита с толку.
В один ужасный день понимание настигло ее, словно копье. Она сидела голой со своим братом, когда отец сбежал вниз по горной тропе, выкрикивая оскорбления и называя ее шлюхой.
— Как ты смеешь прыгать голой перед мужчиной? — кричал отец.
Это было странно, потому что они с братом плавали голыми вместе с детства. Но ярость отца все росла. Он приказал брату одеться и вернуться во дворец. Когда Ахилл ушел, он схватил Пирию за волосы.
— Ты хочешь заигрывать с мужчинами, потаскуха? — бушевал он. — Тогда я покажу тебе, что это значит.
Даже теперь воспоминания о последовавшем за этим насилии причиняли ей боль, и, отогнав их, она осмотрела берег в поисках чего-нибудь, что могло бы отвлечь ее.
Одиссей разговаривал с толстым торговцем, который ходил вокруг загона со свиньями и осматривал животных. Каллиадес и Банокл стояли в стороне от команды и тихо разговаривали между собой. Она увидела чернокожего моряка, Биаса, который приближался к ней. У него в руках были доспехи из кожи и круглый кожаный шлем.
— Одиссей велел мне принести тебе это, — сказал он. — Похоже, будет бой, перед которым на нас обрушится град стрел.
— С кем вы будете сражаться?
— С пиратами.
Ее охватил страх, но она этого не показала. Пирия поблагодарила его, сняла плащ Банокла и надела доспехи. Они были сделаны грубо, но хорошо ей подошли. Шлем был слишком большим, поэтому девушка отложила его в сторону. Через несколько минут она увидела, что Биас принес еще одни доспехи Каллиадесу. Надев их, микенец увидел, что она смотрит на него, и улыбнулся. Пирия отвела взгляд.
К ней подошел царь Итаки.
— Лучше тебе подняться на борт, — посоветовал он.
— Ты получил хорошую цену за свиней?
— Нет. Пришлось заплатить Ористенесу, чтобы он присмотрел за ранеными, которых мы вынуждены оставить. Идоменей уверяет меня, что возместит затраты, но у него плохая память, когда нужно отдавать долги. Я все еще жду его деньги, которые он проиграл в споре со мной двенадцать сезонов назад. — Он улыбнулся и покачал головой. — Цари! Никому не стоит доверять дальше, чем ты можешь бросить быка.
Одиссей замолчал, глядя на свиней.
— Я думаю, Генни будет скучать по тебе, — заметила девушка. Царь Итаки засмеялся.
— Он визжал, когда я забрал у него желтый плащ. Полагаю, он ему понравился. Возможно, я навещу его в следующий раз, когда окажусь в этих местах.
— К тому времени он превратится в дымящийся окорок, — усмехнулась Пирия.
— Нет, только не Генни! Ористенес клянется, что будет относиться к нему как царю среди свиней. Он будет счастлив здесь.
— И ты веришь, что Ористенес сдержит слово? Одиссей вздохнул.
— Я верю в его чувство самосохранения. Я не продавал Генни ему. Это моя свинья. Ористенес может использоваться его для спаривания, а за это он должен хорошо его кормить. Ористенес знает меня. Он сделает то, что обещает.
— Или ты убьешь его, царь Одиссей?
— Я не стал бы убивать человека из-за свиньи. Возможно, просто сжег бы его дом, а самого продал бы в рабство. Но давай поговорим о тебе, Каллиопа. Почему ты убежала с острова Тера? Это было глупо и крайне опасно.
— Ты считаешь меня безмозглой девчонкой? — возмутилась она. — Время, проведенное на Тере, было самым счастливым в моей жизни. Никаких подлых и хитрых мужчин, предателей и насильников. Я ищу подругу, потому что предсказательница сказала мне, что я понадоблюсь ей перед самым концом.
— Концом чего?
— Я не знаю. Она видела пламя и пожар, а моя подруга убегала от жестоких убийц.
— И ты спасешь ее? — вопрос был задан мягко, без следа презрения.
— Если смогу, то спасу. Одиссей кивнул.
— Я боюсь, что видение может оказаться правдивым. Близится война, которой нельзя будет долго избегать. Твоя подруга — Андромаха. Я познакомился с ней по дороге в Трою. Прекрасная женщина. Она мне понравилась. Мы с ней заключили договор, она и я, что я всегда буду говорить ей правду, — он засмеялся. — Такие обещания я не так легко даю. Рассказчики преображают правду в ложь и ложь в правду. Нам приходится. Правда часто бывает очень скучной.
— Она говорила обо мне? — спросила Пирия, прежде чем смогла остановить себя.
— Андромаха говорила о любви к Тере и о том, как ей не хотелось уезжать. Ты очень любишь ее, да?
— Она — это моя жизнь! — воскликнула девушка, глядя в его глаза в поисках презрения или отвращения.
— Остерегайся того, с кем поделишься этими чувствами, — тихо сказал он.
— И ты не собираешься говорить мне, что мои чувства изменятся, когда в моей жизни появится подходящий мужчина?
— Почему так зло? — спросил царь Итаки. — Ты думаешь, что я буду осуждать тебя? Любовь — это тайна. Мы получаем ее там, где можем. Чаще всего мы не выбираем, кого любить. Это просто происходит. Голос говорит с нами так, что ухо не может расслышать. Мы узнаем красоту, которую глаза не могут разглядеть. Мы ощущаем в наших сердцах изменения, которые нельзя описать словами. В любви нет зла, Каллиопа.
— Скажи это моему отцу. Скажите это жрицам, царям и воинам этого проклятого мира.
Он улыбнулся.
— Генни — храбрая свинья, и он мне нравится. Но я не буду тратить время, пытаясь объяснить ему тонкости мореплавания.
Пирия обнаружила, что ее гнев тает, и девушка улыбнулась царю.
— На это стоило бы посмотреть, — сказала она. Они постояли немного вместе, и девушка почувствовала тепло солнечных лучей на своем лице и свежий морской ветер в обрезанных волосах. Она повернулась к Одиссею:
— Ты сказал, что рассказчик создает правду из лжи? Как это может быть?
— Над этим вопросом я долго размышлял. — Он показал на Биаса. — Я однажды рассказал историю о крылатом демоне, который напал на «Пенелопу». Я сказал, что Биас, величайший копьеносец в мире, забросил копье так сильно, что оно пронзило крылья демона и спасло корабль от гибели. Биаса так поразила эта история, что он стал практиковаться с копьем. И в конце концов он завоевал большой приз на Играх царя. Понимаешь? Он стал великим, потому что я солгал об этом. И это больше не ложь.
