Сенель Морандена волновался, прижимал уши и косил глазом на Бешеного. Старший принц предвосхитил его выпад, и после удара пена, покрывавшая удила, окрасилась кровью, но мысли Морандена были далеко. Он не отводил глаз от Мирейна. Вадин ничего не смог прочитать в этих глазах. Они ненавидели, да, но не до ослепления; они оценили противника и его жеребца и сузились.
— Ну, племянник, — сказал Моранден, и это было настоящей уступкой перед лицом всей армии, — раз уж твоя светлость решила не придерживаться отведенного тебе места, поведай-ка нам то, о чем мы еще не знаем.
— Мне ничего не известно, господин командующий, — сказал Мирейн с явной насмешкой. — Но я не верю, что мы проиграли. Дай мне десять человек на самых быстрых сенелях, и я от твоего имени встречу предателя у ворот Умиджана.
— А почему ты? Зачем рисковать жизнью наследника трона, отправляя его на дело, которое может быть для него смертельным?
— Потому что Бешеный — самый быстрый сенель во всем Яноне, — ответил Мирейн, — и никакого другого всадника, кроме меня, он не потерпит. В скачке ему нет равных.
Все, кто стоял поблизости, замерли и слушали, передавая по рядам, кто что сказал. Мирейн бросил вызов Морандену, команды которого до сих пор никто не осмеливался обсуждать, и Моранден отлично это понимал. Но в этом вызове не было вражды ни с той, ни с другой стороны. Сейчас, перед лицом общего неприятеля, ее и не могло быть.
— Если я отправлю тебя, — сказал Моранден, — и ты попадешь в лапы врага или тебе не удастся убедить Устарена в том, что ты действительно король, а не пешка в этой игре, то сам Умиджан ополчится против меня.
— Нет. Клянусь именем моего отца. Это дело целиком на моей совести. Если, конечно, вы позволите мне заняться им, мой господин командующий.
— А если я не позволю, мой господин солдат?
— Я подчинюсь вашей воле. И мы потеряем Умиджан, — сказал Мирейн.
Мышастый жеребец опустил рога, вызывающе фыркая. Моранден стукнул его кулаком. Внезапно принц рассмеялся низким раскатистым смехом, в котором звучала горечь.
— Ладно, парень, ты добился своего. И может быть, тебе даже повезет. Набирай себе людей, если ты этого еще не сделал. Ракан, проследи, чтобы их снабдили всем необходимым.
Вадин не просился в это предприятие. Он и так был уверен, что его возьмут. Рами могла пробежать любое расстояние и обогнать любого жеребца, возможно, даже самого Бешеного. Когда он пришел наполнить седельные сумки хлебом, галетами и двойной порцией воды, Ракан, начальник снабжения, даже не удостоил его взглядом. Он был частью Мирейна, как и Бешеный. Вадин сложил у ног Ракана все ненужные ему в гонке вещи, даже щит и доспехи, даже свой легкий шлем, оставив только меч и кинжал, потому что ни один дворянин не должен был появляться без них. Ему было жаль оставлять свои доспехи, хотя он знал, что получит их назад, когда остальная армия подойдет к Умиджану. Килт и плащ — жалкая защита против наточенной бронзы наконечников.
Но ведь они отправлялись не в бой: их целью было переманить лорда Окраин на сторону Морандена.
Мирейн быстро подобрал себе людей, воспользовавшись правом, данным ему дядей. По мнению Вадина, выбор оказался удачным, и Моранден тоже признал это. Все были молоды, но достаточно крепки и сильны, легки в движениях, высоки, как Вадин, или низкорослы, как Мирейн, и превосходные наездники. Отряд собрался во главе армии, и сенели нетерпеливо и яростно били копытами землю, пока Мирейн подъезжал к Морандену со словами:
— Пожелайте мне удачи, мой господин.
Моранден склонил голову. Его взор долгое время не отрывался от лица Мирейна. Он не улыбнулся, но и не нахмурился. Лишь Вадин, который оказался достаточно близко, смог расслышать то, что сказал принц.
— Во имя короля, незаконный сын жрицы. Во имя королевства, где будет править один из нас. Скачи быстро и неутомимо, и пусть боги доставят тебя туда скорее, чем врага.
Мирейн улыбнулся.
— Увидимся в Умиджане, дядюшка.
Бешеный, издав призывное ржание, рванулся вперед. Взмахом своей золотой руки Мирейн приказал остальным следовать за ним. Сенели пустились в галоп.
Позднее, когда Вадин пытался вновь представить себе эту бешеную скачку, яснее всего он вспоминал порывы ветра и грохот копыт, гриву Рами, хлещущую его по рукам, ее длинные уши, прижатые к голове при быстром беге или вскинутые, когда отряд замедлял темп, чтобы перевести дух, поесть и немного отдохнуть. Они не сбавляли скорость великой скачки, изматывающей, но не смертельной, если и всадник и конь были на высоте. Рами определенно задавала тон, и Вадину приходилось соответствовать. Кобыла неслась вперед без устали, ни на шаг не отставая от Бешеного. Один раз, когда он споткнулся, она даже показала ему свои подковы. В какой-то неосторожный миг камень попал в него; Бешеный оказался на узкой тропе рядом с Рами и нацелился, чтобы ущипнуть кобылу за плечо, уличая ее тем самым в самонадеянности. Она сделала вид, что не заметила его. Поверх его прижатых ушей сверкнула улыбка Мирейна. Вадин в ответ обнажил зубы — это была скорее гримаса, нежели улыбка.
На гребне горы они потеряли одного воина. Это место называлось Лезвием. Здесь гора круто обрывалась вниз, в долину. Высокая чалая кобыла внезапно потеряла равновесие. Неуклонно сползая в пропасть, она тщилась уцепиться за что-нибудь, а потом с пронзительным отчаянным ржанием рухнула вниз. Звук удара, от которого сломалась ее шея, был резким и ужасающим, но еще более ужасающей была неподвижность всадника. Трое скакавших позади не смогли бы помешать его падению, им оставалось лишь отклониться в сторону и вознести молитвы. Первый из них чуть не погиб, когда его конь встал на дыбы при виде сползающих с обрыва тел.
Наконец последний воин на задыхающемся сенеле, дрожа и ругаясь, спустился к привалу на траве. Голос Мирейна прозвучал над ними.
— Боги взяли с нас положенную дань. Когда армия пройдет здесь, о телах позаботятся. А теперь — вперед! Во имя любви к Янону — вперед!
Второго человека они потеряли на дороге, усыпанной валунами и галькой. Пятнистый мерин споткнулся, упал и, поднявшись, захромал. Хотя юный всадник плакал, припав к его шее, отряд был вынужден оставить их ковылять далеко позади. Аварьян садился, вокруг становилось все мрачнее, и теперь перед ними уже не было сияющего светила, которое вело бы их за собой, не давая сбавлять скорость. Двоих они уже потеряли, ночь перед ними сгущалась, а худшее ждало впереди.
Наконец им показалось, что боги этого сурового края пресытились. Отряд перешел на уверенный, быстрый шаг; всадники держались близко друг к другу, но не беспорядочно. Время от времени то один, то другой воин приотставал, чтобы дать отдых животному. Лишь Бешеный ни разу не уступил своего места: он скакал впереди всех, не зная устали, и лишь едва различимая испарина поблескивала на его боках.
